уже застегивал одежду, когда русские, пошатываясь, вышли в переулок, одновременно споткнулись и вповалку рухнули на брусчатку под ноги судье, рыдая друг у друга на плече.
Время вышло, джентльмены?
Разорены, выпалили русские одновременно.
Действительно, я видел, что полковник просто непримиримо настроен против вас сегодня. Но знаете, австро-венгерская армия всегда стремилась укрепить восточный фронт.
В четыре пятнадцать нервный египтянин-землевладелец трясущимися руками вцепился в руку индейского вождя.
Ты понимаешь по-английски?
Индеец перестал жевать початок кукурузы, который торчал у него изо рта, и ткнул им себя в грудь.
Плохо английский, но мой великий вождь, понимать слова сердцем. Огненная вода хорошо, твой пить.
Спасибо, но у меня голова кружится. Тот черный с белой обезьяной, почему он так жестоко меня обыграл? Почему я ему не нравлюсь? Он выиграл у меня урожай хлопка на десять лет вперед. Со мной все кончено. Почему?
Хлопок. Черный думать только про хлопок. У твой есть хлопок, он брать.
Все кончено, застонал египтянин. Он откуда-то прознал даже о моем соколе и забрал его.
Ты уже старый, старый для зеркала, старый для сокола. Твой уходить на покой, смотреть, как солнце садится за пирамиды. Хау.
Что?
Сердце. Сердцем понимать. Пьяный Медведь знает.
В пять тридцать английский генерал упал грудью на стол, уронив голову на руки. Полковник подтолкнул его локтем.
Вас что-то волнует, сэр?
Это катастрофа. Просто поверить не могу. Вы понимаете, что в последней партии я просто проиграл все мои полки? Этот оборванец в набедренной повязке, хлещущий огненную воду и завернутый в старую армейскую плащ-палатку, теперь командует бомбейскими уланами.
Полковник задумчиво погладил свою фальшивую блондинистую бороду.
Катастрофа, я вас понимаю. Конечно, я всегда знал, что вождь славится своей хитростью, но и подумать не мог, что он хитер настолько, чтобы завладеть целой британской бригадой в Индии.
Но что мне делать?
Ничего, вот разве что найдете ирландца, который сумеет его уболтать и вернуть ваши полки. Это, кажется, единственная надежда. Вам надо найти ирландца и умолять его помочь.
Ирландца?
Да. По какой-то странной причине у этого вождя всегда была слабость к ирландцам.
Почему, ради всего святого?
Кто знает. Может, он думает, что они любят огненную воду не меньше, чем он сам. В конце концов, его зовут Пьяный Медведь.
В шесть двадцать французский иконокрад и педераст вскочил из-за стола и стал биться головой об стену. Чернокожий судья схватил его в охапку и вывел на улицу.
Тихо, парень.
Мать твою, вы же видели, что этот жалкий дикарь сотворил со мной, жуя кукурузу? Он выиграл у меня все иконы, которые я уже украл, и все, которые мне еще предстоит украсть. Десять лет подряд я должен отдавать все ему и говорить, откуда я это взял. И мальчиков тоже. И вдобавок я должен провести какое-то время в чистилище.
Где это?
Где-то здесь, в Старом городе. Пожилой священнослужитель, больше известный как монастырский пекарь, заправляет там всем. Я должен прийти туда завтра после полудня, меня туда отведет ирландец, тот, что с нами играл. И каждый день, пока угодно монастырскому пекарю, я буду рабски трудиться у горячей печи, выпекая хлеб в форме креста и восхваляя в молитвах Святую Деву. Этот монастырский пекарь будет моим поручителем.
Чистилище, задумался чернокожий судья, рабство у горячей печи. И все из-за украденных икон. Кажется, индейский вождь и впрямь избрал тебя сегодня особой мишенью. Не кажется ли тебе, что, несмотря на свое примитивное мышление, он не пришел в восторг от того, что ты торгуешь крадеными святынями христианской религии?
Мать твою, да почему? Он же дикарь! Просто в голове не укладывается. Зачем только я приехал в Иерусалим и ввязался в эту чертову игру!
Многие, сказал чернокожий судья, многие говорили так до тебя, и подозреваю, еще многим суждено это повторить.
А в комнате, где играли в покер, вождь Пьяный Медведь плясал финальную джигу вокруг стола. Вошел чернокожий судья, подобрал мундштук кальяна и уселся рядом с драгунским полковником, который довольно хрустел зубчиками чеснока. Он затянулся. В комнате оставались всего трое.
Джокер — Святой — город — Востока, орал вождь. День приходит — ночь уходит, время помочиться, время смотреть — счастливые — сны — в райских — охотничьих — угодьях, счастливо — спит — вождь — Пьяный — Танцующий — Медведь, вождь — Истинный — О'Салливан — Бир.
Издав счастливый воинственный клич, он, приплясывая, вышел за дверь. Чернокожий судья снял диадему в виде кобры и поправил белый парик.
Нам по пути, полковник?
Полковник кивнул и сунул хлыст под мышку. Они вместе вышли в переулок и побрели прочь от лавки Хадж Гаруна. На город спускался рассвет.
Длинная ночь, сказал Мунк.
Такие здесь часто бывают, отвечал Каир.
Они завернули за угол и столкнулись лицом к лицу с английским полисменом. Он в удивлении воззрился на их парики и маскарад. Мунк прикоснулся рукоятью хлыста к фуражке.
Офицер, мы вполне в состоянии найти дорогу. Это верховный судья Судана, а я его адъютант, откомандированный сюда покойным императором Францем Иосифом, согласно предпринимаемым в святой земле мерам безопасности. Мы вышли на утреннюю прогулку, чтобы взглянуть на некоторые достопримечательности, прежде чем соберутся толпы.
Знаешь, сказал Каир, этой ночью стоило потрудиться хотя бы для того, чтобы разорить того француза.
Мерзкий негодяй, поделом ему. Но ты не хочешь ли сказать, что он к тому же из РБУ?
Да, около месяца назад его завербовали молодчики Нубара из Управления Мертвого моря. У меня в тех краях есть дилер, он держит меня в курсе.
Мунк кивнул.
Нубару, наверное, это дорого обходится — все время посылать к нам игроков и терять такие суммы. Я уж думал, ему это поднадоест. Отчаянный он, этот маленький албанец.
Сумасшедший — будет вернее, сказал Каир. Но все равно. Не вечно же нам его терпеть.
А что с ним?
Сифилис. Лет десять назад заразился через задний проход. И кажется, переходит в третичную стадию.
Это кто тебе сказал, Каир?
