для твоей жены пристойное траурное платье.
Если Броку и было неприятно, что я ходила в платье Розы, он ничем не выдал своих чувств. Смерив меня от головы до пят уничижительным взглядом, он сидел с каменным лицом и, больше не обращая на меня внимания, молча поедал то, что перед ним поставили.
Я еще раз попыталась утвердить себя, по крайней мере перед матерью Брока:
— Не извольте беспокоиться. Я решила не носить траура. Не люблю черный цвет, да мне и нет смысла носить траур по капитану, я ведь едва его знала.
Брок по-прежнему молчал. Мысленно он находился где-то далеко, где меня не было.
— Там посмотрим, — мрачно пообещала миссис Маклин и, больше не замечая меня, обратилась к Броку: — Как ты думаешь, удастся нам уговорить эту китаянку носить что-нибудь попристойнее этих дикарских нарядов? Уж теперь-то, когда капитан умер…
— Оставь ее в покое, — ответил Брок. — Городок уже привык к тому, как она одевается. Кому-нибудь удалось что-либо узнать о том наглеце, что так внезапно появился и напугал капитана? Он еще где-то в округе?
Лорел, довольная своей осведомленностью, подала голос:
— А я знаю, кто он. Его зовут Том Хендерсон, и он старый приятель капитана. Он мне сам так сказал. Я разговаривала с ним вчера на борту 'Гордости'.
— Не смей ходить на этот корабль, — резко приказал ей отец. И снова обратился к миссис Маклин: — Я должен узнать, что этому человеку нужно. Зачем он приехал?
Я заметила, что миссис Маклин уставилась в свою тарелку и отвечает, не поднимая головы.
— Не беспокойся, дорогой. Мистер Хендерсон приходил несколько дней назад. Я сама с ним разговаривала. Это один из тех матросов, с которыми капитан Обадия когда-то скверно обошелся. У Хендерсона было достаточно поводов для обиды, и он считал, что капитан мог бы и помочь ему, когда настали скверные времена.
— Так вот как он пробрался в дом вчера ночью! Это ты его впустила? — спросил Брок.
Светлые глаза миссис Маклин встретили его взгляд, и я снова почувствовала в этой женщине внутреннюю силу, столь искусно спрятанную за сдержанностью и напускной кротостью.
— Я понятия не имею, каким образом он вошел. Я обещала, что заступлюсь за него перед капитаном и постараюсь найти ему какую-нибудь работу.
Лгала она или нет, я не поняла. Но была уверена, что, если Сибилла Маклин была как-то заинтересована в том, чтобы навести ужас на капитана, — а появление Тома Хендерсона произвело именно такой эффект, — она бы не колеблясь впустила Хендерсона в дом.
Брок мрачно смотрел на мать.
— Внезапное потрясение, вызванное появлением этого бандита, стало причиной смерти капитана. В этом нет никаких сомнений.
— А как получилось, что с ним разговаривали вы? — резким тоном спросила у меня миссис Маклин, явно намекая на мою вину.
Я не успела ответить — Брок меня опередил:
— Чтобы впредь никто из вас не смел с ним разговаривать! Не хочу, чтобы тут шлялись подобные субъекты.
После этих слов все молчали до конца завтрака. Разговор заставил меня задуматься. Вчера, равнодушно отвергнув все, что обещал поведать Том Хендерсон, я еще не слышала обвинений Брока моему отцу. А теперь мне показалось, что моряк может рассказать нечто важное. Тем не менее мне не улыбалось одной искать его на борту «Гордости». Несомненно, мы еще встретимся, если я останусь жить здесь и буду гулять по окрестностям, так что мои расспросы подождут до лучших времен.
Лорел удрала из-за стола, как только ей разрешили. Уроки, которые Ян давал ей, были отменены на время траура. Поняв, что Броку с матерью на меня наплевать, я отправилась разыскивать девочку. На сей раз я нашла их обоих, Лорел и Яна Прайотта, в библиотеке. Лорел уютно устроилась на маленьком стуле, на котором в прошлое свое посещение библиотеки сидела я. Девочка с головой ушла в чтение. Ян сидел за письменным столом и что-то писал.
Стоило Лорел услышать, как я вошла, и она в ту же секунду захлопнула книгу. Ян заметил ее жест и улыбнулся.
— А мы-то думали, что это бабушка снова пришла ругать нас за чтение занимательных книжек. Но раз это вы, проходите, присоединяйтесь к нам.
Однако Лорел уже вскочила, глядя на меня с обычной враждебностью.
— Вы вчера сказали, что меня не накажут, а меня отправили спать без ужина. Только хлеб с молоком дали. Так что больше я вам не верю.
— Прости, мне очень жаль, что так получилось, — ответила я. Не могла же я ей признаться, что дала обещание необдуманно и поспешно, не успев осознать, как ничтожно мое влияние в этом доме.
Она по-прежнему смотрела на меня враждебным, горящим взглядом.
— Не хочу, чтобы вы носили мамино платье. Вот попрошу отца, и он заставит вас его снять.
— Я и сама не хочу его носить. Завтра сниму, — заверила я ее. — Мне больше нечего было надеть на похороны, а твоя бабушка хотела видеть меня только в черном.
Я слышала в собственном голосе просительные, извиняющиеся нотки, и девчонка немедленно воспользовалась моей слабостью.
— Да я с вами в одной комнате не останусь! — объявила она и кинулась вон из библиотеки, оттолкнув меня с дороги. По-видимому, ей хотелось непременно причинить мне физическую боль.
Я села на ее место, остро переживая свое поражение и беспомощность.
— Если вы и в дальнейшем позволите ей так себя вести, малышка причинит вам немало неприятностей, — заметил Ян Прайотт.
— Но что мне делать? — в отчаянии спросила я. — Здесь нет разумных, нормальных людей.
— Тогда нужно научиться правильно вести себя с неразумными и ненормальными. Разве не так?
И я снова догадалась, что Ян Прайотт взвешивает и оценивает мои способности. И вновь задумалась над тем, как мне разрушить стену, которой он от меня отгородился. Я чувствовала, что не смогу объяснить ему свое вчерашнее поведение до тех пор, пока он не узнает меня получше. Пока я чужда ему, он мне не поверит.
Ян не вернулся к записям, от которых я его оторвала. Он молча, спокойно смотрел на меня. По крайней мере, вел он себя сегодня не так холодно, как раньше, и не выгнал меня из комнаты, чтобы вернуться к работе. Я быстро нашла предмет для разговора, который был ему интересен.
— Чем вы займетесь теперь, после смерти капитана?
— Наверное, сначала закончу работу. А потом — кто знает? Может быть, Лиен найдет мне какое- нибудь занятие, чтобы не пропадали мои бесценные таланты.
Мне показалось, что он подтрунивает сам над собой, а этого мне почему-то не хотелось.
— Судя по тому, что я видела, у вас незаурядный талант резчика по дереву. Почему бы вам не развивать его?
Он пожал плечами,
— То, что я делаю, могут делать тысячи других. В море матросы веками развлекались резьбой по дереву. На такие поделки нет спроса.
Я тревожно и печально смотрела на него, а он вдруг улыбнулся.
— Не ставьте на мне клеймо бесхребетного и слабовольного человека, Миранда. Я не лишен амбиций, но иду собственным путем и пока не спешу. Капитан обещал мне небольшое наследство, и оно поможет мне продержаться на плаву.
Атмосфера слегка потеплела. Настороженность и враждебность пропали, и я почувствовала, что мне легко говорить с Яном Прайоттом.
— Мне очень нужна ваша помощь, — сказала я. — Вы историк… может быть, вы сможете кое-что рассказать.
Он откинулся в кресле и ждал продолжения, не задавая вопросов. Я начала издалека:
— Когда 'Морская яшма' вышла в свой первый рейс?
Он ответил не задумываясь:
