момент она увидела ее лицо. Это была жена Маркоса Димитриуса. Времени думать и размышлять не оставалось. Случай представился слишком неожиданно. Нельзя было его упустить.
Доркас торопливо пошла за женщиной. Ей пришлось заговорить, прежде чем женщина ее заметила.
«Миссис Димитриус, вы меня помните? Я Доркас Брандт — миссис Никкарис. Друг вашего мужа. Пожалуйста, можно мне с вами поговорить?»
Женщина резко остановилась и обернулась к ней лицом, откинув покрывало с головы. Доркас с сожалением увидела, что она постарела и погрустнела и казалась испуганной, как будто собиралась юркнуть за ближайшую дверь.
Доркас коснулась ее руки.
«Пожалуйста, пойдемте. Тут поблизости поле, там нас никто не заметит. Вся деревня собралась около машины, на которой мы приехали».
После минутного колебания миссис Димитриус нехотя кивнула и пошла за Доркас к стене, где они сели на нагретые солнцем камни, а рядом терся любопытный козел.
Слегка задыхаясь, Доркас стала объяснять, что у нее остался долг перед Маркосом. Она должна ему не только деньги, но свою благодарность, которую она уже никогда не сможет ему выразить. Но, по крайней мере, деньги она должна возвратить. Они у нее с собой в дорожных чеках. Она их разменяет в Родосе и доставит ей деньги.
Женщина остановила ее жестом, исполненным достоинства.
«Нет никакого долга, миссис Никкарис. В это несчастное время ваш муж был очень добр ко мне. После смерти Маркоса он послал ко мне мисс Фаррар. Он не смог приехать сам, потому что уезжал, но он помог мне через посредство мисс Фаррар. Он помог мне приехать на Родос. Мисс Фаррар обо всем позаботилась, Маркос не мог бы желать лучшего. Вы мне больше ничего не должны».
Доркас заглянула в потухшее лицо этой женщины, и ее глаза увлажнились. Миссис Димитриус заметила это и тепло отозвалась.
«Не надо печалиться. Мне хорошо здесь в горах. В старом городе я не была счастлива. Каменные стены меня подавляли, и я там была чужой. В деревне меня приняли, и здесь мой дом».
«Вам говорили, что я вас разыскиваю? — спросила Доркас. Женщина молчала, глядя на козла, избегая встречаться с Доркас взглядом. Было очевидно, что ей запретили говорить прямо. — Кто же не хочет, чтобы я с вами разговаривала? — настаивала Доркас. — Что в этом плохого?»
Миссис Димитриус простерла к ней свои венозные руки с умоляющим жестом: «Пожалуйста, не надо говорить о том, что уже случилось. Я хочу только жить спокойно, никого не обременяя».
«К вам приходила мисс Фаррар, не так ли? — сказала Доркас. — Это она прислала вас сюда, чтобы я не отыскала вас в старом городе?»
Женщина неожиданно начала плакать. Она прижала к глазам уголок покрывала и горько беззвучно зарыдала. Доркас беспомощно смотрела на нее.
«Маркос был любимым другом моего отца, — сказала она. — Он был для меня как отец, когда отец умер. Вы же знаете, что это так?»
Миссис Димитриус склонила голову в молчаливом согласии.
«Если бы я не заболела, я бы сама к вам приехала, когда умер Маркос. Вы это тоже знаете, да?»
Снова последовал легкий кивок головой.
«Я хотела приехать, — настойчиво сказала Доркас. — Я прочла в газетах, что вы успели в больницу, пока он еще был жив. Я хотела вас спросить, как он умер. Простите, что я причиняю вам боль, но может быть, вы мне сейчас расскажете?»
Миссис Димитриус удалось справиться со слезами. Она медленно, со страданием стала говорить. Рассказ был недолгим. Когда полиция ее известила о том, что стряслось, она немедленно отправилась в больницу и медсестра провела ее к постели Маркоса. Надежды не было. Чудо, что он все еще был жив. Он отказывался от наркотиков, усмиряющих боль, и звал жену. Вскоре, после того как она пришла, он умер, держа ее за руку.
«Он ничего не говорил о том, как это случилось?» — спросила Доркас.
Миссис Димитриус покачала головой.
«Он говорил с трудом. Он ничего не сказал о катастрофе. Он много раз звал Джино Никкариса. Он все твердил его имя, но не было времени его привезти. Потом я говорила мисс Фаррар, как ему не хватало в этот ужасный час его друга».
Доркас внезапно стало на солнце зябко. Она, наконец, обнаружила ту правду, до которой докапывалась. Эта правда была очевидна во всей своей ужасной сути. Маркос никогда не рассказывал своей жене, как он относился к Джино. Он повторял имя не того, кого считал своим другом. Он вновь и вновь называл имя своего убийцы. Но это была не та история, которую вдова Джино могла рассказать несчастной женщине, почитающей его за своего благодетеля.
«Спасибо, что рассказали, — мягко произнесла Доркас. — Мне уже надо возвращаться. Мне повезло, что я вас встретила».
Миссис Димитриус не сделала попытки пойти с ней. Она стояла около стены и смотрела, как Доркас уходит. Один раз Доркас обернулась и помахала ей, но женщина не ответила. Она медленно тронулась с места, и когда Доркас обернулась в следующий раз, она увидела, как миссис Димитриус заходит в дверь дома, выходящего на площадь. Она все еще на нее смотрела, нижняя часть лица была закрыта покрывалом.
Когда Доркас приблизилась к своим, Фернанда яростно на нее накинулась: «Где тебя носит? Мы тебя ждем. Мы нашли достаточно бензина, чтобы трогаться. Залезай».
Доркас залезла в машину, и они тронулись, сопровождаемые улыбками и прощальными приветствиями.
Когда они завернули за угол, Доркас оглянулась. Не на машущую толпу, а туда, где на пороге стояла женщина в черном. В тот самый момент, когда она уже ускользнула из поля зрения, к ней вышла вторая женщина. Она только мелькнула у Доркас в глазах, но этого было достаточно.
Вторая женщина была Вандой Петрус.
Глава 12
Оправившись от своих обид, Фернанда снова пересела вперед, а Бет с Доркас устроились сзади. Доркас держала Бет на коленях, ожидая, пока они выберутся на главную дорогу, чтобы последовать по изначально выбранному маршруту. Вот уже двадцать минут она с трудом сдерживалась, чтобы не выпалить все сразу. Когда наконец ей удалось встрять в очередную Фернандину речь, она услышала, как ее голос напрягся.
«Я видела в деревне миссис Димитриус, — сказала она. — Вот почему ты не хотела, чтобы мы туда заезжали, не так ли, Фернанда? Ты сказала Ванде, чтобы она ее сюда привезла, чтобы я не имела возможности с ней поговорить».
Бет заерзала на коленях и тревожно заглянула маме в лицо.
«Мамочка?» — вопросительно сказала она. И снова: «Мамочка?» Как будто она не верила, что это ее мама.
«О, Доркас, — отчаянно вскричала Фернанда. — А я только подумала, что ты идешь на поправку. — Она перегнулась через сиденье и погладила Бет по щеке. — Не волнуйся, дорогая, это твоя мамочка. Она просто слегка взволнована».
Доркас заставила себя говорить спокойнее: «Я видела миссис Димитриус. Я с ней говорила. Когда мы выезжали из деревни, я обернулась и увидела Ванду Петрус, которая стояла с ней рядом в дверях».
«Вот этого я и опасалась, — сказала Фернанда. — Я не хотела, чтобы это случилось при Бет. Ты же помнишь, Джонни, я хотела, чтобы она осталась дома».
Доркас так стиснула Бет, что девочка закричала, что ей больно.
