блюдца. — Знаешь, как-то раз я тоже попробовала испечь блинчики, и, хотя я замесила тесто из муки, по вкусу мои блинчики ничем не отличались от гипсовых.
Рейчел удивленно заморгала. Губы ее чуть тронула легкая улыбка.
— Это вы просто так говорите, — недоверчиво протянула Рейчел.
Шеннон подняла правую руку:
— Клянусь!
Тут уж Рейчел расплылась в улыбке.
— Ох, Шеннон, вы такая смешная!
Митч повертел в руках гипсовый блинчик.
— По вкусу не знаю, а выглядят они неплохо.
Митч открыл заднюю дверь и позвал Снайдера. Пес примчался, завилял хвостом.
— Лови, старина!
Точным движением Митч запустил гипсовую кругляшку во двор, и Снайдер, вне себя от радости, скачками понесся вслед, схватил блинчик и гордо вернулся с добычей в зубах.
Рейчел сияла. От слез не осталось и следа.
Поднялась суматоха — все принялись готовить сэндвичи, складывать в сумки подгузники, полотенца, ведерки для песка и прочие необходимые на пляже вещи. Уже почти у двери Шеннон заметила, что Митч забыл выключить видеомагнитофон. Она сказала Митчу об этом, но он почему-то смутился. Похоже, он и сам прекрасно знал, что прибор работает на запись. Шеннон это показалось немного странным — впрочем, она не стала ломать себе голову над загадочным поведением Митча.
Митч долго ворчал насчет великого вреда пончиков, но все же не устоял и, к великой радости детей, снял с них запрет. Шеннон вытирала сахарную пудру с мордашки Стефи, когда они подъезжали к пляжу.
Сухой, теплый песок. Прозрачный, свежий воздух. Прекрасный день для поездки на пляж, подумала Шеннон. Они расстелили полотенца на песчаном холмике, откуда открывался вид на океан.
Шеннон достала из сумочки маленький фотоаппарат.
— Все улыбнулись!
Великолепный кадр — Митч как раз запутался с подстилкой. Шеннон отложила фотоаппарат и помогла Митчу.
Для Стефи устроили оградку вроде манежа, и малышка принялась ползать по песку. Рейчел, расположившись так, чтобы до нее не докатывались океанские волны, воздвигала песчаный замок. А Дасти немедленно отправился в воду и начал плескаться. Шеннон не сводила со смельчака обеспокоенных глаз.
— Не заходи дальше, — то и дело окликала она бесшабашного мальчугана. — Смотри, чтобы тебя не накрыло волной. В сторону, в сторону от серфингистов! И осторожнее, здесь…
— …полно акул, — с самым невинным видом подсказал Митч. — А также вражеских подводных лодок.
Шеннон вспыхнула.
— Да, что-то я раскудахталась, как наседка. Но океан такой огромный, а он такой маленький.
— Обычное дело. Материнский инстинкт, — глубокомысленно изрек Митч.
Сердце Шеннон сжалось при этих словах, но она не подала виду.
— По-моему, материнский инстинкт никому не дается от рождения, — осторожно возразила Шеннон. — И вообще, это не инстинкт, а скорее приобретенный навык.
— Почему ты так решила?
— Жизненный опыт. Раньше, в юности, я воображала, что лишь женщины наделены даром материнских чувств. Однако выяснилось, что это не так, и ты — лучшее тому подтверждение.
— Я? Ну уж скажешь!
— Конечно. Ты так ловко управляешься с детьми, что можно подумать, всю жизнь только этим и занимался.
Митч рассмеялся.
— Я же рассказывал тебе, что с пеленок возился с младшими.
— Вот видишь. Приобретенный навык.
— Так ты что, считаешь, что не приобрела этот самый навык?
Шеннон сосредоточенно пересыпала в ладонях песок.
— У моего бывшего мужа была дочь. Хорошенькая девятилетняя девочка. Так вот, этот ребенок заставил меня понять, что на мгновенное пробуждение материнских чувств мне рассчитывать не приходится. Роль матери мне не удалась.
— Тем хуже для твоего злополучного мужа и для его отпрыска, — промурлыкал Митч, поглаживая ее по руке. — И тем лучше для нас с тобой, Шеннон.
Прикосновение его было едва ощутимым, нежным, как шепот, и в то же время возбуждающим. Шеннон вдруг напряглась, каждой клеточкой своего тела почувствовав, что рядом мужчина. В плавках он просто восхитителен — мускулистый, стройный. Исходивший от него пряный мускусный запах, смешиваясь с солоноватым запахом океана, словно окутывал Шеннон неповторимой аурой чувственности. Теплая волна желания, все разрастаясь, грозила захлестнуть ее с головой.
Солнце щедро изливало на них свои лучи, но Шеннон вздрогнула, как от озноба. Митч медленно снял с нее свободную блузу, наброшенную поверх купальника. Он словно гипнотизировал Шеннон — неизъяснимая сила его взгляда притягивала ее все сильнее. Она не могла отвести глаз от его лица. Да и не хотела.
Митч нежно касался ее спины и плеч, втирая кокосовое масло, и Шеннон вся трепетала от наслаждения. Мягкими движениями он втирал масло в ее шелковистую, нагретую солнцем кожу. Шеннон блаженно закрыла глаза. Она была на седьмом небе.
Она поймала жадный взгляд Митча. А вдруг его разочаровал ее скромный сплошной купальник? Нет, вряд ли. Глаза его потемнели. Сердце ее заколотилось еще сильнее.
Струйки масла растекались по ногам Шеннон. Митч поглаживал ее бедра, и эти прикосновения словно заряжали ее электричеством. Вдруг Митч, будто обжегшись, отдернул руку. Шеннон обернулась — с видом преступника, пойманного с поличным, Митч тяжело переводил дыхание.
— Дядя Митч?
В ответ раздалось лишь невразумительное мычание, но Рейчел это не смутило.
— Погляди, какой я построила замок! — И Рейчел махнула рукой в сторону воды.
Две пары растерянных глаз послушно взглянули туда, куда указывала маленькая ручка.
— Молодчина, — выдохнул Митч.
— Очень красиво, — подтвердила Шеннон.
— Правда? — Взгляд Рейчел упал на пластмассовую бутылочку. — А мне можно натереться маслом?
Шеннон первая вышла из оцепенения.
— Конечно, зайчик. Садись сюда, — и она показала на полотенце. — Подними волосы вверх. Вот так, молодец.
Митч, казалось, все не мог опомниться.
— Я… э… пойду-ка я окунусь, — промямлил он.
С чуть заметной улыбкой он поднялся, побежал к воде и с разбегу бросился в пенившуюся волну. Шеннон принялась смазывать Рейчел маслом.
— А вы пахнете, как моя мама, — вдруг сказала девочка. — У нее волосы тоже всегда так пахли — абрикосами.
— Наверное, тут все дело в шампуне. Ложись на спинку, я натру тебя спереди.
Но Рейчел не отводила темных задумчивых глаз от лица Шеннон.
— Вы красивая, — продолжала девочка. — Моя мама тоже была красивая.
У Шеннон защемило сердце.
— Конечно, солнышко. Она была очень красивая.
