— Что, Митч?
— Откровенно говоря, я и сам не знаю, что… — он нервно откашлялся, — что со мной случилось.
Ее глаза вдруг потемнели — теперь они напоминали уже не молодую листву, а изумруды. Митч вобрал в себя воздух и со свистом выдохнул сквозь зубы. Потом легонько коснулся пальцами ее щеки.
— Ты… ты необыкновенная женщина, Шеннон. Я таких никогда не встречал. — Он запнулся и добавил с принужденным смехом: — И, честное слово, моя прекрасная леди, я боюсь тебя как огня.
Изумленная Шеннон не сводила с него глаз. Нет, он не кривит душой, сейчас ему и в самом деле тревожно и страшно, думала она. Недаром дрожь пробегает по его телу. Сейчас он раскрылся перед ней, раскрылся весь. И если она ответит ему бессмысленным взглядом, равнодушным словом, то нанесет ему настоящую рану.
В эту минуту он, сильный, уверенный в себе мужчина, казался таким слабым и ранимым. Но именно слабость принесла ему победу. Победу над ее сердцем.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Письмо с удостоверением о вручении. Квитанция возвращается отправителю.
Итак, Гилберты приступили к решительным действиям. Митч в пятый раз пробежал глазами строчки, словно надеясь увидеть что-то другое. Нет, все слова на своих местах. Документ, посланный адвокатом Гилбертов, официально извещал, что они намерены обратиться в суд с требованием о передаче им опеки над детьми.
Правда, Росс объяснил брату, что это может быть просто тактический ход. Гилберты рассчитывают, что Митч испугается неприятной огласки, связанной с процессом, и сам откажется от опеки. Иначе говоря, они уверены, что собственная карьера и репутация Митчу дороже, чем счастье детей.
— Нет, Руфь, не выйдет, — пробормотал Митч. — Раз так, будем сражаться по-настоящему.
Он сложил из письма самолетик и пустил его по комнате. Неужели они не понимают: если речь идет о детях, они, взрослые, должны действовать с предельной осторожностью? Митч встал, с такой силой наподдав стул, что тот едва не полетел на пол. В волнении Митч ходил по комнате туда-сюда. По- человечески он сочувствует горю Гилбертов, потерявших единственную дочь. Конечно, им сейчас одиноко, и они надеются, что внуки помогут заполнить образовавшуюся пустоту. Но ведь борьба между взрослыми принесет детям страшную боль, это ясно всякому. Господи помилуй, сначала дети потеряли родителей, а теперь их хотят оторвать от родного дома, от всего, что им близко и дорого.
Не выйдет. Не на того напали.
Митч извлек из футляра свой сверкающий медью гобой. Поднял инструмент к губам, но тут до него донеслось какое-то дребезжание и стук — вроде бы стук молотка. Озадаченный Митч прислушался. Он знал, что Шеннон и Рейчел что-то задумали. Интересно, что они там вытворяют?
Уложив гобой обратно в футляр, Митч спустился вниз. Выглянув из окна кухни, он удивленно заморгал. Бред, да и только!
Завидев его, Шеннон улыбнулась и призывно замахала рукой.
— Ну, как тебе наш сюрприз? — спросила Шеннон, когда ошарашенный Митч вышел во двор.
На лужайке перед домом в беспорядке валялись листы фанеры, на садовом столике были расстелены какие-то чертежи, а довольная Рейчел, опустившись на корточки, натирала наждачной бумагой деревянные штыри.
Наконец Митч обрел дар речи.
— Что… это?.. — Голос его прервался, и Митч только указал рукой.
Рейчел торжествующе подняла кусок наждачной бумаги.
— Мы с Шеннон занимаемся девчоночьими делами.
Шеннон рассмеялась.
— Выражение придумала Рейчел, не я. — Она обернулась к Митчу. — Вообще-то мы строим будку для Снайдера. — Шеннон указала на чертежи. — Мы с Рейчел решили: главное, чтобы будка по стилю соответствовала дому. Так что это будет нечто вроде викторианского особняка в миниатюре.
Митч устремил взгляд на чертежи. В самом деле, собачья будка — только украшенная резным портиком и с башенкой на крыше.
— Вы, девчонки, дурите мне голову, — сказал он. — Тут работы на месяц. Надо же, какой придумали архитектурный шедевр! Сейчас и человечьи дома сплошь да рядом обходятся без подобных изысков.
— Работы осталось не так много, — возразила Шеннон. — Я на прошлой неделе заранее сделала все необходимые заготовки, и сейчас нам надо только подровнять края и собрать все вместе.
Митч заметил, что под глазами Шеннон легли синеватые тени.
— То-то вид у тебя неважный, — проворчал он. — Боюсь, ты слишком похудеешь, если будешь так себя изнурять.
Шеннон, прищурившись, пристально взглянула на него.
— Кто бы говорил. Если хочешь знать, ты выглядишь точь-в-точь как участник эксперимента, цель которого — выяснить, как долго человек может продержаться без сна.
Рейчел, не желая оставаться в стороне от разговора, не замедлила вмешаться:
— Дядя Митч, Шеннон говорит, на следующей неделе мы покрасим будку — и все будет готово. Как ты думаешь, Снайдеру она понравится?
— Угу. Конечно, зайчик, он с ума сойдет от восторга! — Митч еще раз взглянул на чертеж и пробурчал: — Когда я впервые снял квартиру, она была куда меньше этой чертовой будки.
Шеннон лукаво подмигнула.
— Ну, Снайдер ведь крупный пес.
Услышав свое имя, Снайдер тут же завилял косматым хвостом и, высунув язык, осклабился в собачьей улыбке. Потом радостно залаял, как видно выражая свое одобрение.
Митч не мог оправиться от изумления. Да, Шеннон нимало не преувеличивала, когда сказала, что любит плотничать. Сам-то он, говоря откровенно, едва отличит сверло от отвертки. А Шеннон притащила с собой впечатляющий набор инструментов — со всеми этими штуковинами только профессионал разберется.
Появился Дасти, бросил взгляд на строительство и незамедлительно осведомился:
— А мне можно что-нибудь поделать?
— Нет. Нельзя. Это девчоночье дело, — отрезала Рейчел.
Шеннон попыталась внести мир:
— Что ты жадничаешь, Рей, работы тут хватит на всех.
— Не больно-то и хотелось заниматься такой ерундой, — выпалил Дасти, бросился в дом и с шумом захлопнул за собой дверь.
Митч уже решил пойти вслед за племянником, но тут взгляд его упал на рулон голубой ковровой дорожки.
— Это еще что такое? Или у меня начинаются галлюцинации?
Заметив, куда он смотрит, Шеннон улыбнулась.
— А что, тебе цвет не нравится?
— Устилать ковром собачью будку?.. — выдавил из себя вопрос Митч. — Здорово придумано. Разумеется, там будет и ванна.
На миг Рейчел прекратила орудовать наждачной бумагой.
— Не говори глупостей, дядя Митч. — Огромные круглые глаза смотрели осуждающе. — Снайдер же не умеет поворачивать кран.
Шеннон, с трудом сдерживая смех, отвернулась и принялась вымерять какие-то детали.
— Ох, лучше бы вы пекли печенье, — пробормотал Митч себе под нос.
Но Шеннон расслышала и тут же обиделась.
— Что, печеньица захотелось? — сердито спросила она. — А чем тебе не нравится будка?
