отрывистыми фразами.
– Все правда. Пойдемте. Уже можно возвращаться. Трейси молча шла рядом, а ее сердце сжал новый страх. Смотреть в лицо злу – это одно. И совершенно иное – с ним бороться… Но это возможно только если рядом есть человек, которому можно доверять. Хороший, добрый человек, который не способен причинять зло другим людям. Если же рядом нет такого человека…
Майлс Рэдберн молчал до тех пор, пока они не дошли до ворот поместья Эримов.
– Ну хоть сейчас-то вы улетите в Нью-Йорк? – чуть ли не взмолился он. – Воспользуйтесь авиабилетом, который заказала Сильвана, кстати, по моему совету.
Трейси отрешенно покачала головой. Она не могла ответить ему словами. Поблизости не было человека, к которому она могла обратиться за поддержкой, но, несмотря на это, она должна оставаться здесь до самого конца. Она должна была это Анабель, самой себе наконец… и даже Ясемин. Лишь в том, что она должна была хоть что-то Майлсу, Трейси сомневалась.
В воротах он остановился.
– Доберетесь до дома сами? Я не хочу еще раз туда заходить.
Трейси кивнула и пошла по тропинке к яли. Проходя мимо киоска, Трейси заметила свет в окнах лаборатории. Над лабораторией располагались темные комнаты Сильваны. Трейси тихо прошла мимо окон и вошла внутрь. Она никого не встретила, даже Ахмет сейчас не следил за ней из темного угла. Девушка добралась до своей комнаты, никого не встретив по дороге.
Ее ждала только тишина. Не было видно никаких новых зловещих предупреждений: ни черного янтаря, ни помеченных страниц в книге, не было и спящей на кровати кошки. В горле Трейси сжался комок печали, но она решила не плакать, понимая всю бесполезность слез. Зло притаилось рядом, и его во что бы то ни стало необходимо разоблачить. Нужно сорвать маску со злодея!
В этой комнате теперь жили два призрака: ее сестры Анабель и маленькой белой кошки. Они мерещились Трейси в каждом углу. Она видела Анабель, сидящую за ночным столиком с зеркалами, которые когда-то показывали ее отражение. Анабель спала на огромной кровати, той самой, где сейчас спала Трейси. И повсюду мелькала Ясемин. Ни Анабель, ни Ясемин не догадывались, что Босфор станет для них смертельной ловушкой. Кто знает, может, сейчас к их компании присоединится и третий призрак? Еще один человек, кому уже угрожают темными водами Босфора – она сама, Трейси Хаббард.
Трейси принялась взволнованно мерить большую комнату шагами, говоря себе: «Это бред, не сходи с ума! Сейчас все силы необходимо бросить на то, чтобы найти ответ». Ответ, который как-то связан с самоубийством Анабель. Может, ответом были следы на ее руках от иглы, которая приносила Анабель наркотическое забвение? Майлс сам признался, что это сделал он.
Но Трейси не могла согласиться с тем, что все так просто. Несмотря на признание Майлсом того факта, что Нарсэл сказала правду, Трейси интуитивно чувствовала, что это не полная правда. Нет, что-то еще пряталось в глубине этой трагедии и как бы говорило, что не всем свидетельствам и фактам стоит верить.
Неожиданно Трейси стало невыносимо тяжело находиться одной в этой комнате. Она понимала, что, как и раньше, должна как-то вернуть Анабель… заново объяснить для себя сущность духа и характера сестры. Только не того печального духа, который находился в этой комнате, а духа дарящей всем окружающим радость девушки, которой Анабель когда-то была. Может, портрет поможет Трейси лучше вспомнить сестру. Если Майлс еще не вернулся, у нее есть шанс потихоньку пообщаться с портретом.
Трейси вышла из своей комнаты, прошла салон и тихо постучала в дверь кабинета. Не услышав ответа, она вошла в комнату и тихо закрыла за собой дверь. За холмами Фракии гасли последние лучи солнца, и кабинет, выходивший окнами в противоположную от Босфора сторону, был наполнен тенями. Трейси тихо скользнула в спальню. Она поднесла руку к выключателю и постаралась стереть из памяти образ Анабель, совсем недавно сложившийся у нее со слов Нарсэл, образ вздорной истерички, которая показывала всем следы от уколов на руках и обвиняла в этом мужа. Сейчас Трейси призывала на помощь другую Анабель, ту, которую знала в детстве. Ту Анабель, которую Майлс написал в самом начале их супружеской жизни.
Трейси нажала выключатель и взглянула туда, где висел портрет Анабель. Портрет исчез… На его место Майлс Рэдберн повесил незаконченный портрет Сильваны Эрим. Уже одна эта замена сама по себе неприятно поразила и расстроила Трейси. Ее абсолютно не интересовал портрет Сильваны, и она собиралась уже отвернуться, когда ее внимание привлек самовар, изображенный на картине.
Вместо того чтобы отвернуться, Трейси подошла ближе к картине и принялась внимательно и удивленно разглядывать ее. Портрет Сильваны почти не продвинулся с того дня, когда она в последний раз видела его. Майлс немного еще поработал лишь над платьем, но лицо по-прежнему оставалось неясным пятном. Все внимание Рэдберн уделил отражению Сильваны в самоваре. Сейчас это отражение было полностью закончено. Трейси хорошо помнила, как медные бока самовара искажали отражаемый образ и превращали его в смешную карикатуру… она первой обратила на это внимание. Но Майлс создал карикатуру Сильваны Эрим, он очень тщательно выписал кое-что пострашнее. На блестящей поверхности самовара линия за линией, штрих за штрихом возникло лицо Сильваны, открывая ее обычно тщательно скрываемые жадность, жестокость и страсть к обману. Это не сразу бросалось в глаза. С первого взгляда даже можно было и не разгадать замысла художника. Лицо как бы само выдавало себя. На нем словно отражалось зло, на которое была способна Сильвана.
Бросив на портрет только один взгляд, Трейси уже не могла от него оторваться. Она стояла шокированная, изумленная, но ни капельки не напуганная.
Раздался скрип входной двери в кабинет, но Трейси даже не шелохнулась. Сейчас ей, правда, нечего сказать Майлсу, но, может, будет даже лучше, если он узнает, что она видела портрет Сильваны.
В кабинете послышались звуки шагов, которые приближались к оставленной ею приоткрытой двери в спальню. После легкого стука резкий голос Сильваны поинтересовался:
– Майлс, ты здесь? Я хотела бы с тобой поговорить по одному очень важному делу…
Сильвана не закончила, потому что Трейси быстро подошла к двери. Миссис Эрим ни в коем случае не должна видеть свой портрет до тех пор, пока Майлс не захочет ей его показать. Трейси попыталась заслонить дверной проем, но Сильвана уже вошла в спальню и сразу же увидела на стене портрет. Однако, к удивлению Трейси, она не проявила особой радости по этому поводу.
– Как забавно! – с сарказмом проговорила она. – Он убрал портрет своей жены и вместо нее повесил мой.
– Вы не должны смотреть на портрет до тех пор, пока он не будет закончен, – строго предупредила ее
