новые для себя чувства ожидания и пробуждения. Она еще не знала, какие они, но хотела знать.
Тиг держал Кэт в объятиях, прислушиваясь к ее и своему неровному дыханию. Что он делает? Несмотря на свою спонтанную, легко поддающуюся внутренним порывам натуру он никогда еще не испытывал столь сильного влечения к женщине, какое охватило его сейчас. Он не помнил, чтобы забывался так, что не знал, кто он, где он и что делает. Однако все же какая-то крупица разума удерживала его и не велела спешить. Он должен научить ее, как вести себя в его постели. Неужели он этого хочет? Да, и сильнее, чем когда-либо. Хочет ли он идти дальше? Женитьба, дети, Строптивая Кэтриона? Ему не хочется жениться, но он обязан. Та ли она женщина, с которой он может прожить всю жизнь? День за днем? Не сойдет ли он с ума? Кто это знает?
Она, конечно, захочет, чтобы ее муж, живя с ней в замке Ассинт, помог ей приструнить братьев. Тиг содрогнулся от одной мысли об этом. А.его ответственность перед Колрейном и родным кланом? Никто не позволит ему отказаться от своих обязанностей и жить в другом клане.
Он погладил щеку Кэтрионы, и странная грусть охватила его.
– Кэт, дорогая, вам не трудно отдать мне мою сорочку?
– Что? – Кэт повернулась, и он увидел ее лицо, на котором играла нежная улыбка и светились счастьем огромные глаза. Она сделала легкое движение, чтобы поцеловать его, но вдруг смущенно остановилась, заметив что сжимает в руках сорочку Тита. Она тут же уронила ее на пол. – Что мы делали?
– Ничего непоправимого, детка, – ответил Тиг и, прикрыв ее голые плечи и грудь, осторожно снял ее со своих колен.
– Что вы со мной сделали?
– Это мне следует спросить, что вы сотворили со мной? – Он покачал головой, удивляясь собственным предательским словам.
– Я… Ничего…
– Нам лучше немного поспать…
– Я не стану спать с вами!
– Знаю. Я не это хотел сказать…
Кэт встала и, подойдя к своему коврику, подняла его и положила с другой стороны костра, подальше от Тига.
– Не прикасайтесь ко мне больше и не целуйте. Я не хочу иметь дело с такими, как вы.
– Как я? – Тиг сдержал гнев, понимая, что не следует принимать ее слова всерьез.
– Вы бард и к тому же плохой. Вы не способны защитить меня от моих братьев…
– Откуда вы взяли, что каждый мужчина обязательно станет заступаться за вас?
Испуганный вид Кэт как-то не вязался с ее резким тоном и нервными движениями, когда она раскладывала свой коврик у костра.
Кажется, он напугал ее.
И себя тоже.
Тиг долго не мог заснуть. Он смотрел в темноту, прислушиваясь к вою ветра.
И все же он был уверен, что Кэт с радостью отвечала на его ласки. Когда он ее целовал, она льнула к нему. Ему не хватало ее теплой близости по ночам… и ему хотелось большего.
Но этого нельзя. Он не мог связать себя таким образом с Кэтрионой из рода Маклаудов. Он рискует уже тем, что путешествует с ней. Если это станет известным, то никто не поверит в ее непорочность. Он будет вынужден жениться на ней, если ее братья не убьют его. А жениться на Строптивой из Ассинта – это безумие.
Он повернулся спиной к огню и стал перебирать в уме причины, по которым ему не следует на ней жениться. Например, Кэт может оказаться плохой женой, но он тут же вспомнил ее губы и руки, стянувшие с него сорочку. Что бы он ни думал, какую бы причину ни выдвигал, все было неубедительным. Наконец сон сломил его.
День тянулся бесконечно. Тиг попробовал было собрать в лесу хворост, но через несколько минут из-за сильных порывов ветра вернулся в хижину с жалким пучком мокрых веток.
Кэтриона заботливо ухаживала за ним, заставила снова лечь, укрыла его одеялами и согрела ему похлебку. Тиг не считал, что ему так уж плохо после прогулки, но ему был" приятна ее забота. Весь день он наблюдал за ней, видел, как она хлопотала в хижине, штопала что-то из своей его одежды, варила еду. Даже почистила его плед и накидку, – выбив из них пыль.
Одного она не сделала – она не заговорила с ним. Кэт старалась не встречаться с ним взглядом, избегала всякого соприкосновения, кроме проверки повязки на его груди.
Спустя какое-то время Тиг не выдержал и встал, решив походить хотя бы по хижине, какой бы крохотной она ни была. Значит, ему остается только спать и есть… Его взгляд остановился на неподвижной фигуре Кэт у костра. Странное чувство охватило его, даже холодок пробежал по спине. Да, кажется, ему надо все время спать, твердо решил он, иначе положение становится тягостно ненормальным. Он не может все время так бороться с собой.
В отчаянии он схватил мешок и вынул барабан. Она не считает его бардом, ну что ж, я покажу ей. Барды развлекают, когда нужно спрятаться от зимнего холода. А он попробует, потому что не может придумать ничего другого.
Устроившись, он начал выбивать какую-то простую мелодию. Кэт встала и пересела на свой коврик, а потом даже легла, натянув на себя одеяло. Все это время она смотрела на Тига.
Он запел, прислушиваясь к стуку барабана. Он научился менять ритм, как это делают барды.
Он спел две, а потом и три песни. Ему казалось, что Кэтриона задремала, поэтому он очень удивился, когда услышал ее мелодичный голос. Она подпевала ему.
– Вы поете лучше, чем я, – не выдержал он, когда они кончили песню.
Кэт ответила ему чуть заметной улыбкой. Он начал новую песню более живо и уверенно, по-шотландски. Кэт тоже присоединилась и подхватила мелодию, обогатив ее трелями.
– Да вы, оказывается, настоящий бард, милая Кэт. Ее испуганный взгляд говорил ему, что он сказал что-то не то.
– Вы хотите рассердить меня? – спросила она. Он отрицательно покачал головой, продолжая петь.
Он не знал, как подобрать слова, чтобы получше похвалить ее, но верил, что найдет их потом. И непременно.
– Вы опять не знаете слов песни, мелодию которой наигрываете? – упрекнула его Кэт.
– Да?.. – Хотя с этим не был согласен.
– «Милая Долаг из Фионна, прелестна и добра…» – напела Кэт.
– «Ее волосы рыжие… а кожа розовая, как у поросенка…» – закончил Тиг и улыбнулся. – Да, теперь я помню. Я опущу эти слова, когда буду петь ее у короля.
– Зачем петь королю такую околесицу? – резко оборвала его Кэт.
– Вам не нравятся мои песни?
– Это не песня. Это похоже на бормотание пьяного олуха.
– Но если бы вы спели ее со мной так, как только что, она стала бы лучше тех, что поют в тавернах. Как могу я рассказать королю о тех красивых девушках, которых повидал?
Кэтриона рассмеялась:
– Почему вы думаете, что король найдет всем им женихов из своей гвардии? Мне кажется, что даже знаменитый Тиг из Колрейна похож на любого человека, стремящегося к власти: он самонадеян, заносчив, равнодушен ко всем, кто его окружает. Какой женщине захочется оказаться рядом с ним?
Тига покоробило от такого описания собственной персоны.
– Вы не так представляете себе Тига из Колрейна, – возразил он. – Верно, пожалуй, только то, что он самонадеян. Но этому есть причина.
– Если он самонадеян, то остальное о нем тоже верно. Сужу по собственному опыту.
– А ваш опыт так велик? Кэт сердито взглянула на него:
– Конечно. Всю жизнь я провела в доме, полном самоуверенных грубых мужланов. Мне, как и любой женщине, нетрудно их раскусить.
– Не сомневаюсь. – Он медленно отбивал ритм на барабане. – По вашим братьям вы судите обо всех мужчинах?
– Это дает мне какой-то опыт. Каждый из них приносит вред по-своему.
– И все вместе?
– Иногда Эйлиг бывает хорошим – только он один. Но когда они все вместе, он не противоречит им. Он скрытен и не говорит, что у него на уме.
– Как это делаете вы?
– Да, как делаю я.
– И вы относитесь к нему с презрением за то, что он не похож на вас?
– Нет. Я не презираю его, хотя это верное определение моего отношения к остальным моим братьям. Эйлига мне… жалко.
Тиг остановился. Барабан умолк. Кэтриона, поплотнее укутавшись в плед, пожала плечами:
– Не потому, что он слушается других братьев, он просто не останавливает их. Он тих, но понимает больше тех, остальных трех, покорных, как овцы. Похоже, что ему все безразлично.
– Что именно?
– Его честь, их мнение о нем. Он позволяет, чтобы над ним смеялись, говорили о нем с издевкой. Он никогда не защищается. Просто тихо и странно усмехается, словно считает это все шуткой, забавой. Только однажды…
– Вы хотели бы, чтобы он воспротивился всему этому, как это делаете вы?
– Да. Хотя бы один раз.
– Что?
Кэтриона посмотрела на него с недоумением:
– Хотя бы один раз остановил их, конечно.
– Ага, чтобы поддержал вас.
Разве она не видит, как Брок манипулирует ею? Очевидно, Эйлиг угадал секрет, как сохранить себя, живя в этом семействе. Жаль, что упрямая Кэтриона из-за своей гордости не видит того, что происходит вокруг нее на самом деле.
– Однажды я позволила им одурачить себя, потому что боготворила своих братьев. Больше им этого не удастся.
Что-то в ее тоне подсказывало Тигу о том, что они говорят о разных вещах. Потерянность на ее лице больно ранила его сердце, и он понял, что перед ним просто женщина, которая за своенравием прячет свою уязвимость. Ему слишком редко удавалось задумываться над этим. Теперь он тоже молчал, боясь вспугнуть ее.
– Если я вам что-то расскажу, обещаете, что вы никогда не посмеете петь об этом в ваших балладах? – Сейчас Кэтриона прямо смотрела ему в глаза, очевидно, чтобы убедиться в его честности.
Это было не очень серьезным обещанием, и он охотно согласился. Перемена в ней, ее желание что-то рассказать о себе, разожгли его любопытство. Успокоенная его согласием, девушка отвела
