головой и снова обратился к Дункану. Они беседовали, вспоминали тех, кто был рядом, и даже строили планы повидаться со стариной Гэйром, жившим неподалеку – всего два дня пути. А когда умолкли, то просто пили эль и каждый молча вспоминал прошлые дни. Наконец до Тига донеслись звуки арфы и голос барда. Он пел, неоднократно упоминая его имя. Эту песню Тиг слышал впервые. Бард воспевал героизм бравого Тига из Колрейна в схватке королевского войска с солдатами Бакана.
– Что за ерунду он поет? – не выдержал Тиг и повернулся к Дункану, ожидая подтверждения. – Все было совсем не так, когда мы оказались лицом к лицу с армией Бакана у Белневи.
– Нет, это правда, – возразил Дункан. – Эту балладу поют повсюду. – Он кивнул в сторону барда.
Взгляд Тига, брошенный в зал, напугал немало девиц, собиравшихся строить ему глазки, но вызвал лишь усмешку у парней. Группка женщин, склонив головы друг к другу, перешептывалась и, хихикая, с любопытством поглядывала на Тига.
– Как бы не случилось потасовки в зале, помяни мое слово, – заметил Дункан.
– Какой потасовки? – не понял Тиг.
– Такой, какая может начаться только из-за тебя, мой храбрый герой, – вместо Дункана ответила мать Тига. До этого она молча смотрела в зал. – Девицы и их мамаши никак что-то замышляют.
Тиг рассмеялся:
– Такого никогда еще не случалось со мной, ма…
– Не смейся, дорогой сынок. В округе не найдется ни одной девицы, которая бы не страдала по храброму Тигу из Колрейна. Твоя служба королю отточила тебя, как острый меч. Ты красивее твоего покойного брата, пусть земля будет ему пухом. Ты вернулся с войны отважным воином короля, чтобы занять место твоего отца. Каждая из этих девиц со всей округи пришла в наш Колрейн в надежде, что ты падешь к ее ногам и попросишь быть твоей женой.
Тиг рассеянно слушал пение барда и, глядя на девиц, раздумывал, какая же из них может когда-нибудь стать его супругой. Но все они казались ему… на одно лицо, хотя среди них были рыженькие и блондинки, худые и пухленькие. Были и смазливые, но они тоже не трогали его, разве что физически. Никто не запомнился ему и не запал в душу, как Майри Дункану или его мать отцу… И все они как зачарованные слушали барда.
Тиг более внимательно отнесся к пению барда. Да, действительно, тот пел о нем. Он призадумался. Это надо прекратить. Какая нелепость! Бард пел о том, как простой солдат стал героем.
Певец закончил балладу красивым аккордом арфы под всеобщие аплодисменты. Девицы тут же вновь обступили его. Они всегда вьются около бардов, как мотыльки вокруг зажженной свечи.
– Однако люди могут подумать, что мне все это нравится, – как бы про себя промолвил Тиг.
– Такого не должно быть, – возразила мать, услышав слова сына. – Сейчас речь идет о твоей судьбе, сынок.
Тиг уже примирился с тем будущим, которое ему пророчат родители, однако после слов матери неприятный холодок пробежал по его спине. Хмурая гримаса на лице отца еще больше насторожила его.
Отодвинувшись назад вместе со стулом, он вытянул ноги и положил их на край стола, выразив этим свое пренебрежение к теме разговора.
– Пожелай мне успеха, Дункан. Мы обсуждаем мое будущее.
Дункан улыбнулся:
– Возможно, тебе оно понравится. Мне кажется, ты уже готов к нему. – Он поднял свою кружку и выпил за Тига. – Что касается меня, то я, пожалуй, пойду к своей Майри.
– Передай ей мой привет, – сказал Тиг и повернулся к родителям. Он не видел смысла откладывать разговор. – Итак, мое будущее?
Ангус поднялся и прошелся вдоль помоста. Сорча следила за ним, избегая смотреть в глаза сыну. От странного поведения родителей Тигу стало не по себе, и он насторожился, как перед боем. Он смотрел то на отца, то на мать, ожидая, когда они заговорят.
Наконец отец, вздохнув, остановился и оперся о край стола так, чтобы сын оказался между ним и матерью.
– Ты знаешь, что тебе предстоит стать во главе клана?
– Да.
– В последний год, сын мой, ты своим характером и отвагой доказал, что способен взять это на себя. Ты хорошо послужишь клану.
Тиг пытался сохранить непринужденную позу, выжидая и следя, как научился в бою.
– Я постараюсь. Я обещал это Робби. Отец улыбнулся:
– Я в этом не сомневался. Робби не позволил бы тебе нарушить обещание. В таких случаях он был непреклонен.
– Это так.
– И мы просим тебя быть таким же, – промолвила Сорча.
Однако Ангус решил, что на этот раз придется возразить жене:
– Сорча, я думаю, что сейчас не время говорить об этом!
– Перестань, Ангус, теперь как раз время женить его.
– Женить? – не выдержал Тиг. Он мгновенно спустил ноги со стола, затем потянулся к кружке с элем. Оживленный блеск в голубых глазах матери насторожил его еще больше, и он понял, что все же придется выслушать все, что мать намерена сказать ему.
– Если мы хотим избежать беспорядков в этих стенах, ты должен жениться, и немедленно. Нас ждет долгая и неспокойная зима, если ты останешься холостым.
– Я не хочу жениться.
– Иногда приходится, – заметила Сорча. – У нас в Колрейне много невест. Ты должен жениться к концу этого месяца, и все будет ладно.
– Нет, ладно не будет! Нет! – вскричал Тиг, лихорадочно ища убедительную причину, чтобы отвергнуть планы матери. – Мне надо побыть свободным еще год, а то и два.
Ангус тихонько хмыкнул:
– Я дал бы тебе еще больший срок, сын. Но боюсь, что мать этого не поймет.
Тиг протянул отцу кружку, и Ангус наполнил ее элем. Откинувшись на спинку стула, Тиг устремил взор на закопченные балки потолка. Он был дома, ему надо привыкнуть к своей новой роли в клане, а его матушка продолжает толкать его куда-то еще дальше и выше.
Он понимал, что судить его будут по его ответу, но теперь отважиться и взять на себя еще что-то он уже не может. Ему хватит того, что он заменит Робби и возглавит клан. Это его долг, и он его исполнит.
– Я не хочу жениться… Пока, – заключил Тиг, продолжая смотреть в потолок, чтобы только не видеть упорного блеска в глазах матери.
– Но… – Сорча положила руку на плечо сына. Тиг, подняв свою руку, постарался этим жестом помешать ей говорить дальше.
– Если я заменяю Робби, – он наконец отважился посмотреть матери в лицо, – вы должны позволить мне поступать так, как я считаю нужным. Поспешная женитьба только повредит мне и членам клана, всем этим хорошим людям. Скажи им, и прежде всего барду, что я сам себе найду невесту, когда буду готов к этому. Если возникнут недоразумения, я постараюсь их разрешить. И попроси барда больше не петь обо мне дурацких песен.
– Видишь, Сорча! Разве я не предупреждал тебя? – Ангус широко улыбался, словно Тиг убил в лесу самого большого оленя.
– Я не позволю женить себя на одной из местных девиц. Не было бы меня, они бы ссорились из-за кого-то другого. К тому же, – добавил Тиг, поглядывая на девушек, обступивших барда, – я их всех знаю, и среди них нет ни одной, которую я хотел бы взять в жены.
– Тогда мы постараемся…
– Не надо. Я сам найду себе жену. Сорча посмотрела на сына прямым и недрогнувшим взглядом:
– Ты будешь главой клана. Ты должен делать все, чтобы клану было хорошо во всем. А если останешься неженатым, неприятностей из-за женщин не миновать. Всем от этого будет плохо.
Тиг вздохнул и постарался собрать все силы, чтобы противостоять воле матери:
– Тогда я ухожу. Я возвращаюсь на службу к королю…
– Отлично, парень, – одобрил сына Ангус. – А у меня как раз есть кое-что, что заставит тебя отложить на время все, что так беспокоит твою мать. У тебя будет возможность встретить других девушек, и не исключено, что кто-нибудь из них тебе приглянется, – с этими словами отец пригласил сына в свой кабинет.
– Ангус… – В голосе Сорчи звучало недовольство.
– Парень прав, любовь моя. Не следует заставлять его поспешно жениться. Мне не нравилось, что нашему Робби предстояло вступить в брак с девушкой, которую он не любил. А этот наш сын достаточно умен, чтобы самому сделать выбор. Мы дадим Титу и тебе какое-то время. – Он нагнулся к жене и поцеловал ее в щеку. – Иди. Скажи всем, что Тиг спешно покидает нас, чтобы выполнить поручение короля. Сделай так, чтобы бард все понял: если он хочет остаться у нас и видеть любимую девушку из клана Монро, то должен перестать петь эти баллады.
– Или рассказывать их, – добавил Тиг.
Сорча посмотрела на мужа, потом на сына и, встав, вдруг крепко обняла Тига.
– Я не хочу видеть тебя несчастным. Неудач в нашей жизни хватает, однако мы должны помнить и о делах клана…
– Иди, иди, дорогая, – прервал ее Ангус, и Тиг удивился нежности в его голосе.
Мужчины смотрели, как она подходит к барду и уводит его из круга слушателей. Наконец Ангус, обняв сына за плечи, повел его к себе. Тиг всегда представлял кабинет отца медвежьей берлогой, маленьким и темным местом, где Ангус и Робби, уединившись, часами беседовали о чем-то важном. В маленькой комнатушке было душно после продуваемого сквозняками зала. Поэтому Тиг оставил дверь открытой, чтобы теплый воздух комнаты смешался с холодом зала, а отец и он могли слышать печальные звуки арфы.
Отец подошел к столу в центре помещения и постучал пальцем по пергаменту, который лежал на нем, прижатый куском торфа.
– Я получил послание вчера. Граф Росс, этот полоумный ублюдок, мог бы передать все через барда, а не писать эту околесицу. – Он с силой стукнул по столу. – Но он любит похвастаться тем, что обучен грамоте.
– А ты отлично знаешь, что кто-то другой пишет вместо него, не так ли, отец? – спросил Тиг.
– Конечно, но граф гордится тем, что все его послания написаны от руки и на пергаменте. Думает, что так никто ничего не перепутает и не изменит
