— Помните, эти места на теле соперника — ваша первейшая цель. Если вы не поразите их на нем, то он сам это сделает с вами.
Нестасен вернул шест с красной губкой в ведерко и потянулся за другим, на котором была синяя губка.
— Попасть в синие отметины — значит искалечить, — продолжал нубиец.
Незагорелые плечи и бедра Лисандры украсились длинными полосами.
— Отсюда второе правило. Если вы собираетесь убивать соперницу с расстановкой, то сперва искалечьте ее. Желтое — это места для медленной смерти.
Нестасен в третий раз сменил ведерко и шест.
— Здесь, здесь и здесь!
Губка прошлась по животу и бокам Лисандры.
— Помните, с такими ранами ваша соперница еще сохранит достаточно сил, чтобы убить вас самих. Но если вы ее предварительно искалечите, то вам останется лишь держать правильную дистанцию и ждать, пока она обессилеет.
С этими словами Нестасен бросил Лисандре полотенце.
— Утрись, оденься и встань в строй!
Пока она возвращалась на место, нубийца сменил Катувольк. Перед этим молодой галл стоял за спиной чернокожего великана и неодобрительно покачивал головой. Это заставляло девушек с надеждой поглядывать на него и украдкой улыбаться.
— Давайте быстренько разбирайте мечи! — приказал Катувольк.
Когда это было исполнено, он спросил:
— Тяжелые, верно? Такой меч называется рудис. Он вдвое тяжелей любого железного клинка, который когда-либо попадет вам в руки. Так что, когда дойдет до дела, настоящий меч покажется легче пушинки. Так, а теперь следите за мной и повторяйте. Это — основной выпад. — И Катувольк распорол мечом воздух.
Рабыни принялись повторять. Получалось у них коряво.
— Жалкое зрелище, — сказал галл. — Показываю снова!
Тит внимательно наблюдал за тем, как его помощник преподавал будущим воительницам базовые приемы. Он многоопытным глазом оценивал, как двигалась та или иная девушка. Взгляд Центуриона то и дело возвращался к спартанке и огненноволосой германке по имени Хильдрет. Обе они совершали предписанные движения легко и свободно, чувствовалось, что подобное упражнение для них не ново. Но были и различия. В глазах Лисандры стояло выражение, определенно не нравившееся Титу. Со слов Палки он знал, что она умела сражаться. Римлянин и сам видел со всей определенностью, что девочка уже прошла какую-то серьезную выучку. Но было очень похоже на то, что с каждым днем у спартанки оставалось все меньше воли, желания продолжать и стараться.
— Что ты вообще думаешь об этой Лисандре? — обратился Тит к Нестасену. — Ты, похоже, своими наездами отбил у нее всю охоту заниматься.
Нубиец хмыкнул.
— Эта сучка не в меру зазналась. Она кругом смотрит так, словно все мы — не более чем пыль у нее под ногами!
Тит уставился ему прямо в глаза.
— Палка говорит, что она отлично дерется, Нестасен. Если девушка это заслужит, то накажи ее. Но эту вот ненависть, которую ты, по-моему, к ней питаешь, будь добр оставить за пределами моей учебной площадки. Не порть мне добро! Усвоил?
— А то!
Чернокожий гигант с напускным равнодушием пожал плечами, но не смог скрыть от Центуриона свою ярость. Ему слишком трудно было отказаться от удовольствия, с которым он унижал строптивую гречанку.
— Иди-ка поработай сегодня с ветеранами, — велел ему Тит.
Нестасен кивнул и молча удалился.
Катувольк гонял новеньких без передышки, вдалбливая им основы владения мечом.
— В бою все начинается и кончается одновременно, — повторял он в тысячный раз, желая, чтобы эта истина накрепко засела в их памяти. — Не вздумайте сперва ударить, а шаг вперед сделать только потом! Все начинается и кончается одновременно. Тело должно двигаться как единое целое.
Тит оставил галла присматривать за общим ходом занятий и прошелся между девушками, подправляя стойки и шлифуя движения — где словом, где примером, а где и шлепком упругого жезла.
Потом он опять нашел глазами Лисандру, исполнявшую указания Катуволька. В ее движениях сквозило отточенное совершенство, но Центурион явственно видел, что мыслями она пребывала весьма далеко.
Он подошел к ней сзади и легонько огрел ее посохом по мягкому месту.
— Ну-ка, Спарта! Хватит ворон в небе считать!
На краткий миг непривычно синие глаза девушки обдали его льдом.
— Меня зовут не Спарта, — без вызова проговорила она. — Мое имя — Лисандра.
— Побольше старания, девочка, — сказал Тит, пропуская замечание насчет имени мимо ушей. — Сосредоточься на том, чем занята!
Лисандра нахмурилась и продолжила упражнение, больше прежнего вкладываясь в каждое движение. Впрочем, Тит видел, что это старание было скорей напускным. Он покачал головой и пошел вколачивать ума одной из неуклюжих германок.
Лисандре этот день казался бесконечным. Упражнения были одно утомительней другого, часы тянулись в каком-то тумане. Она делала выпад за выпадом, почти не слыша голоса Катуволька, и следила только за тем, что он показывал. Этого ей было довольно.
В том, чем ей приходилось заниматься, не было достоинства и чести. Зря потраченное время, и все. В храме все занятия совершались во имя богини!
Лисандра снова вспомнила родную Спарту и почувствовала острый укол стыда. Она стала рабыней и теперь была недостойна искать утешения в воспоминаниях о доме, который ей более не принадлежал.
Какая спартанка?.. Теперь она была просто Лисандрой — без роду и племени.
X
День за днем проходили в разнообразной муштре. Наставники становились все более придирчивыми. Они шлифовали каждое движение будущих гладиатрикс. По мере того как росло мастерство девушек, упражнения делались все сложнее. Теперь ученицы уже не стояли на месте, совершенствуя выпады и удары. Они начали двигаться вперед и назад, учились изменять направление атаки, разворачиваться и вертеться.
Взмахи мечей, рассекавшие лишь воздух, сменились ударами по мешкам с песком. Потом тяжелые холщовые мешки начали раскачиваться. Ученицам приходилось поражать движущуюся мишень.
— Все просто! — скрипел Палка. — Попадайте в цель, не то в вас самих попадут!
Он подтверждал свои слова делом, вознаграждая каждый промах увесистым тычком своего посоха.
Палка действовал поношениями и битьем, и Катувольк подпевал ему, повторяя в тысячный раз:
— В бою все начинается и кончается одновременно. Для соперника вы должны стать текучей водой. Никакого напряжения — оно все равно не поможет!
Неделя сменяла неделю. Девушки быстро учились, иногда удостаиваясь даже скупой похвалы Тита. От ударов по холщовым мишеням они перешли к «прогонам сквозь строй», то есть должны были уворачиваться от тяжелых качающихся мешков. Центурион уверился в их ловкости и пообещал вскоре заняться с ними новыми упражнениями, призванными обучить будущих воительниц согласному действию мечом и щитом.
