непривычный для этих мест темно-синий отблеск первоклассного шелка и на подгибающихся ногах заковыляла в ту сторону.
Неразговорчивому китайцу больше никогда и ни от кого не придется отнекиваться, ссылаясь на плохое знание языка – теперь у него появилась куда более уважительная причина для молчания. Понятия не имею, какую религию исповедовал он, но такого бойца наверняка охотно пустили бы за свой стол мои предки в Валгалле – вокруг него лежало четыре трупа с характерными угловатыми дырами, а само копье было глубоко всажено в брюхо пятого. Занятно… я подобрала лежавший рядом с бандитом револьвер, крутанула барабан – тупые головки пуль блеснули только в трех гнездах из шести.
– Невероятно, да? – присев, Гвен осторожно коснулась груди Линь Вея. – Получить три пули в спину… выходные отверстия размером с кулак… причем одна точно в сердце, а вторая должна была перебить позвоночник. И после этого он еще жил – на то, чтобы развернуться и ударить копьем, никак не могло уйти меньше двух секунд.
– Он был… – я запнулась, пытаясь подобрать подходящее выражение. – Человеком?
– Если ты имеешь в виду, не обладал ли он какими-то магическими сверхспособностями, – тихо отозвалась Гвен, вставая, – то ответ будет – нет! Линь Вей не был ни вампиром, ни оборотнем, ни магом. Просто он был очень… ответственный. И, видимо, решил, что с местью своему убийце обязан справиться самостоятельно, не доставляя лишних хлопот остальным.
Иллика аэн Леда, эльфийская лучница
– Что вы им такого сказали? – удивленно спросила я, глядя на стремительно удаляющиеся спины экипажа поезда.
– Всего лишь посоветовал им убраться подальше, – пожал плечами Рысьев. – Ну… еще улыбнулся при этом.
– Понятно…
У меня даже не осталось сил толком посочувствовать этим бедолагам – пятимильный рывок сквозь раскаленное послеполуденное марево подарил мне немало новых познаний о том, что могут и чего вообще-то не должны мочь эльфы. Ибо одно дело – бежать по живому лесу, будучи отягощенной лишь луком и колчаном. И совсем иное – пытаться проделать то же с мертвыми шпалами, имея, кроме вышеупомянутого, еще несколько десятков фунтов поклажи. Это при том, что мне достался заплечный мешок, а ручную кладь взяла себе Юлла… на миг я вспомнила оставленную нами в отеле гору вещей и содрогнулась.
Зато – я, наконец, избавилась от ненавистного человеческого платья и смогла надеть один из оставленных мне охотничьих раотов – хоть одно светлое пятно в этой жизни.
Я выбрала серебристо-синий раот, тот самый, который и вызвал у Юллы язвительное замечание по поводу сочетаемости с единорогом. Первоначально он задумывался как танцевальный и для настоящего охотничьего оставлял слишком много неприкрытых участков. Пусть – выпученные глаза пассажиров оставленного нами поезда волновали меня куда меньше, чем солнечные лучи. Кстати о солнечных лучах…
– Граф, у вас случайно не найдется чего-нибудь противосолнечного?
Вампир озадаченно покосился на меня и, похлопав по карманам фрака, протянул небольшую круглую жестянку.
– Вот. Очень хорошая мазь. Только, – предупредил он, – советую вам быть осторожной. Все-таки она рассчитана на совершенно иной метаболизм… если это слово вообще применимо к происходящим внутри меня процессам.
– Благодарю вас, граф!
– Не стоит, Ваше Высочество. Да и… – Рысьев на миг замялся. – Мы, высшие вампиры, особенно подлинные аристократы, порой бываем даже чопорнее вас, эльфов, но я по многим пунктам числюсь среди собратьев белой вороной… в общем, можете звать меня просто Николаем.
– С удовольствием, – улыбнулась я. – Хотя в то, что кто-то может держаться надменнее моих сородичей, я все равно не поверю. По крайней мере, пока не увижу это лично. Кстати, вы в свою очередь также можете обращаться ко мне просто Иллика.
– Иллика, – повторил русский. – Очень красивое имя. Интересно, а уменьшительная форма у него есть?
– На самом деле это и есть уменьшительная форма, – сказала я. – Мое полное имя…
– Не надо, не надо, прошу вас. На самом деле я видел его, когда читал ваше досье – и чуть не сломал об него оба глаза.
– Позвольте, – удивилась я, – а разве глаз можно сломать?
– Это такой оборот речи.
– Значит, договорились. Просто Иллика и просто Николай.
– Договорились, – кивнул вампир. – До Коли и Лики опускаться, полагаю, не стоит, ибо сие будет несколько вульгарно.
– Эй, – окликнула нас Юлла, выглядывая из окошка машиниста. – Не хочу прерывать вашу беседу, но не мог бы кто-нибудь из вас озаботить свой ум следующей проблемой – этот поезд мало того, что не стоит на нужных нам рельсах, но он еще и направлен в противоположную сторону. И, дабы вы не питали лишних иллюзий, поднять я его не смогу!
– Что касается первого, – весело отозвался русский, – то позволю себе обратить ваше внимание на стрелку, по которой мы сюда пришли. Путем нескольких несложных манипуляций мы вполне можем оказаться на нужном пути.
– Но не развернуться!
– А зачем, собственно, разворачиваться? – приподнял бровь Рысьев. – Из эстетических соображений? Это ведь не животное, госпожа Бриннер, а механизм, и его колесам глубоко безразлично, в какую именно сторону их заставляют вращаться.
– Раз уж вы, граф, так хорошо разбираетесь в этом чуде прогресса, – язвительно отозвалась стражница, – то не соблагоизволит ли ваша светлость занять подобающее место на капитанском мостике нашего крейсера?
– Охотно. Да, Ваше Вы… то есть Иллика, вам точно придется повременить с мазью.
– Почему?
– Потому что через пару часов вам все равно очень захочется ее смыть, – сказал Николай. – Вместе с дюжиной слоев угольной пыли.
– Неужели собираетесь поставить меня, эльфийскую принцессу, к топке? – грустно усмехнулась я.
– Вы видите вокруг много других кандидатов в кочегары? Нет? Впрочем, если вас это утешит, я вскоре присоединюсь к вам вместе с госпожой Бриннер – как только мы избавимся от вагонов с федеральной почтой и направим наш гордый корабль на путь истинный. Нет! Стойте, черт бы вас побрал!
Два последних, столь эмоционально окрашенных восклицания относились у Юлле, уже начавшей было отцеплять паровоз.
– В чем дело?
– Следующая сцепка, – процедил русский. – Тендер с углем пригодится нам самим.
Он взмахнул плащом и в следующий миг оказался уже на паровозной площадке. Еще через секунду окрестности огласил протяжный гудок.
– Поезд отправляется!
