сей.
— Виноват? Да меня бы любой суд оправдал!
— Кроме людских судов, есть и иные, — возразил Малкольм. — Взять для примера совесть — стократ жестче людских бывают приговоры её.
Я промолчал, но, видимо, и молчание мое достаточно красноречиво заявило — мистер Совесть Кейна Ханко единогласно голосует за повешенье гоблина по имени Толстяк на первом же подходящем кактусе.
— Сейчас вы иначе можете думать. Но с возрастом, — прервавшись, Малкольм нагнулся, зачерпнул горсть песка и принялся медленно высыпать его обратно на землю, — люди меняются. Так было, есть и будет. Поверьте, юноша, поверьте тому, кто видел больше людских судеб, чем песчинок в этом бархане. Я знаю, о чем говорю.
— Так вы действительно демон?
— Доподлинный.
— И-и… давно вы проповедуете?
— На этот вопрос сложно дать ответ, — демон развел руки. — Время для меня мало что значит. Не слежу я за его течением столь же пристально, как вы, смертные. Одиннадцать веков, может, больше…
— Сколько-сколько?!
— Проклятую уйму лет, вот сколько, — вмешался гоблин. — И, между прочим, это единственный настоящий Малкольм[5] во всем свете.
— В самом деле?
— Считать себя таковым — в грех гордыни значило бы впасть, — усмехнулся демон. — Кто, кроме Всевышнего и самого святого, знает, сколько бессмертных его Слово на путь истинный направило? Одних только эльфов среди учеников его видел я не меньше пяти.
Лично я не помнил в списках святых подвижников ни одного длинноухого. Что, впрочем, ни о чем не говорило, поскольку об обращенных в святую веру демонах я до сегодняшнего дня тоже не слыхал. «Был повержен в прах», «ослеплен светом и бежал», «сгинул» и так далее — подобные случаи в житиях святых попадались буквально через страницу. Но вот чтобы заставить перейти на свою сторону… как вообще это можно проделать с созданием, не имеющим души?
— И все это время вы живете среди гоблинов? — спросила Лисса.
— Лишь в некотором роде, — ответил Малкольм. — Начинал свой путь во славу Господа я в стране скоттов…
— Скотов?
— Скоттов, что Шотландией ныне зовется. И сказать я должен, — демон оглянулся на Толстяка с улыбкой из числа тех, что принято именовать «отеческими», — населявшие земли те в прежние времена на здешних язычников весьма походили.
— Это у тебя просто в башке все перепуталось! — заявил гоблин. — Чтобы какие-то людишки с нами, гоблинами… да даже с этими тупарями-орками… не, ни в жисть не поверю. Да что там — ты вот уже вторую дюжину лет сидишь в этой скале. И как, хоть одного зеленошкурого перекрестил?!
— Обычное дело, — ничуть не смутившись, ответил демон. — Первую сотню лет на месте новом всегда туго идет.
Глава 8
— Кейн, ты где?
— Здесь, — пробормотал я в ответ. Не очень информативно, зато правдиво.
Я задержался у входа в пещеру. Проповедник разрешил нам остаться на ночлег — как и обещал Толстяк. Что ж, повезло — и нам, и ему, потому что при другом раскладе я точно придушил бы одну лживую зеленошкурую скотину еще до захода солнца.
Сейчас же я застрял на пороге, хотя ноги буквально вопили: упади куда-нибудь и сними, наконец, сапоги, болван ты эдакий! Но я продолжал стоять, будучи не в силах оторвать взгляд от следов когтей. Похожие метки оставляет на древесных стволах гризли, но
— Они приходят раз в неделю или две.
Я поспешно шагнул в сторону — Малкольм нес каменную скамейку, и хотя держал он её одной рукой, без видимых усилий, я вполне отчетливо представлял себе как вес, так и последствия падения этой доисторической мебели на что-нибудь вроде ступни. Однако демон остался стоять.
— Они?
— Темные твари. Порождения Дикой Магии по большей части, но есть среди них и те, кто приходит из Нижних Миров. В Запретных Землях граница тоньше, чем в прочих местах, хотя и здесь преодолеть её под силу лишь мелким сущностям.
— А-а-а… насколько мелким? — спросил я, приглядываясь к «царапинам».
— Говоря «мелкие», я подразумевал не размер, но величину. Разница между этими понятиями… — демон сделал паузу, пытаясь то ли припомнить, то ли придумать, в чем же заключена эта разница. И как объяснить её тупому смертному на понятном для того языке, — в энергетическом уровне.
— Понятно, — соврал я.
— Для большей наглядности можно сравнить их с грызунами, — сказал Малкольм. — Или насекомыми. Мелюзга, ютящаяся в щелях стены… которую не в силах преодолеть высшие.
— И Хвала Господу!
Некоторые следы когтей имели оплавленные края, словно бы их прочерчивали раскаленной добела сталью. Камень был покрыт сетью мелких трещин и частично выкрошился, оказавшись не в силах выдержать удар чудовищной силы.
И это сделали «тараканы и мыши»?! Я попытался представить себе кого-нибудь из тамошних «высших», например курицу… а затем до меня дошло, что рядом со мной стоит как раз один из этих самых «высших».
— Так вы, наверно, можете прихлопнуть этих тварей одним щелчком, так?
— Не совсем. Посвятив себя Господу, я отрекся, — демон выразительно постучал пальцем по обломку рога, — от чуждых ему сил. С тех пор я всецело полагаюсь на Него — и, как видите, долгие века Он хранил слугу своего.
— Надеюсь, одну-единственную ночь Он и нас заодно сохранит, — прошептал я. Малкольм выглядел спокойным и уверенным, так что вполне возможно, бояться и впрямь нечего. Но с другой стороны, эти следы в камне были
— Не сомневайтесь, — демон все-таки расслышал мой шепот. Или просто понял, о чем я думаю — задача невеликой сложности. — Сегодня ночью вам представится возможность убедиться в этом.
— Э-э… я бы предпочел поверить на слово.
Демон взглянул на меня с легкой улыбкой.
— Пойдемте в пещеру, друг мой. Солнце зашло.
— Ой.
Действительно, вокруг было уже темно. Еще минута-другая, не больше — и эта темень окончательно станет непроглядной для человеческих глаз…
…и тогда на охоту выйдут обладатели глаз нечеловеческих.
— Осторожней с порогом, — предупреждающе крикнул мне в спину Малкольм. — Он высокий.
— Ай… спасибо… я уже заметил.
— И потолок у входа низкий.
— Ой… это я тоже… понял.
