— Сорок пять.
— Сорок пять причин?
— Сорок пять мексиканских долларов, — отозвался гоблин. — Я знаю, где они зашиты, а ты — не знаешь.
— Ха, — неубедительно фыркнул я. — Теперь, когда ты проболтался, найти я и сам смогу.
— Угу, — Толстяк зевнул. — Потратишь всю ночь, изрежешь на лоскутки уйму хороших вещей.
— Да я…
— Тебе как обычно? — осведомился Мак у гоблина минутой позже, явно расценив мое затянувшее молчание как безоговорочную капитуляцию.
— Ну дык.
— А мне, пожалуйста, яичницу с беконом и, — оглянувшись, я убедился, что за соседними столиками никого нет и, понизив тон до шепота, закончил, — стакан молока.
— Есть козье, — гном выглядел совершенно невозмутимо. Можно подумать, его клиенты поголовно состоят в Обществе Трезвости. — Устроит?
Я кивнул, и Мак тут же выставил на стойку стакан, до краев наполненный чем-то белым. Словно бы он знал мой ответ… еще до того, как я переступил порог салуна.
— Эй, а куда делась твоя корова? — заинтересовался гобл. — Позавчера ведь еще была живехонька!
— Дракон.
Услышав ответ гнома, я едва не выронил стакан.
— Че-е-его?! — Толстяк явно испытал схожие чувства. — Да этих тварей тут отродясь не водилось!
— Зеленая мерзкая с виду ящерица с крыльями, — бармен зачем-то посмотрел на потолок. — Три ярда в длину, не считая хвоста. Свалилась в загон и задрала корову мистера Эллисона.
— И твою?
— Нет, — мотнул бородой гном. — Мою пегую и еще пять других убили наши добрые горожане, пока пытались пристрелить метавшуюся по загону тварь.
— А-а-а, — понимающе кивнул гоблин. — Ну, тогда типа мои соболезнования… и еще два стейка.
— Угу.
Больше гном не издал ни звука, но его взгляд весьма доходчиво намекнул — заказ принят, а исполнения его нам лучше дожидаться где-нибудь не за стойкой.
— Сюды. — Гоблин тоже оказался внимательным чтецом взглядов. — Лучший столик.
— Лучший
Как по мне, выбранная Толстяком конструкция выделялась разве что количеством углов да наклоном поверхности.
— Соседом, — ухмыльнувшись, гоблин ткнул большим пальцем за свое плечо. — Здоров, а?
Со спины определить расу храпевшего за соседним столом было сложно — но судя по габаритам этой самой спины, выбирать приходилось между троллем и великаном.
— От входа нас хрен достанешь. В Малыше Роке… — гоблин, развернувшись, с маху врезал Малышу по хребту. Я поперхнулся молоком, Малыш Рок дернул плечом и захрапел дальше, — даже ядро завязнет.
— Это тебя хрен достанешь, — с досадой пробурчал я. С моего-то места вход в салун был виден, как и большая часть зала. Правда, в нашу сторону вроде бы никто не смотрел… но мне вдруг остро захотелось нырнуть под стол… или перезарядить, наконец, револьвер!
После недолгого верчения так-сяк, я вспомнил, как следует крутить шпенек под стволом, чтобы высвободить шомпол, и принялся выбивать гильзы. Одну, вторую… пятую…
— Твою мать! — вырвалось у меня.
— Ы? — заглянув под стол, гобл увидел гильзы. — А-а-а, вот чего. Так ты не знал, что «Громовой Кот» пятизарядный?
— А ты, выходит, знал? — огрызнулся я, чувствуя, как запоздало начинают дрожать колени. Провести несколько часов рядом с гоблином, имея в качестве страховки револьвер с пустым барабаном… да уж, шутка из разряда: кому расскажи, черта с два поверят!
— Знал.
— Тогда какого орка…
— Не был уверен, что выстрелы точно посчитал, — объяснил Толстяк. — Ты палил, Три Когтя палил, а у меня в башке после взрыва каждый ваш выстрел по три раза эхом грохотал.
Глава 2
Когда оно вошло, я как раз вкладывал в «максима» последний патрон и поэтому сначала защелкнул барабан, а лишь затем поднял голову — и едва не обмочился от ужаса.
Дверь уже закрылась, но клянусь Господом, я с легкостью разглядел бы его и без гоблинского колдовства — ведь вошедший в салун был во сто крат чернее самой Тьмы. Зловещая фигура, чье одеяние беспрерывно шевелилось, словно по салуну гулял смерч, а в провале под капюшоном горели не глаза — о нет, это были две частицы адского пламени, которые сразу же потянулись ко мне незримыми холодными щупальцами, чтобы вырвать из тела душу и утащить её в…
Все, что я успел — это поднять револьвер и выстрелить.
Я не промахнулся. Орк меня свари, я видел дыру в этих черных лохмотьях… и следующую дыру, в двери, сквозь которую был ясно виден свет из окна напротив.
Но исчадие Мрака даже не пошатнулось. Оно медленно вытянуло в мою сторону правую руку…
…и завизжало, словно ужаленная осой девчонка.
— Он в меня выстрелил!
— Он вовсе не это хотел, — сообщил почему-то из-за моей спины Толстяк. — Правда, эй-парень?
— Да?! Да?! Перемать эладийская, если в ком-то не хотят проделать дыру, в него разве палят из пушки?!
— Успокойся, Хьюи, — примирительно буркнул бармен. — Вечно ты поднимаешь вой из-за мелочей.
— Мелочей! — взвизгнуло чучело. — Он стрелял в меня!
— В тебя почти все в первый раз стреляют, — возразил гном. — На твоем месте я бы давно привык.
— Но ты не на моем чертовом месте!
— Поставь ему пива, — наклонившись к моему плечу, шепнул Толстяк. — Иначе его не заткнуть.
— Бармен! Пива… э-э… этому… э-э… вот ему, за мой счет.
Заполучив себе в, гхм, лохмотья кружку с пенным верхом, пугало разом убавило тон до едва слышного бормотания и утащилось с добычей в дальний угол.
— С тебя три доллара!
— Что-о-о!
— Пятьдесят центов за пиво и два с половиной — за дыру в двери. — Подошедший к столику гном выложил передо мной нечто прямоугольное, отлично выделанной кожи, на котором чуть выше тисненных золотом рун зеленела небрежно нацарапанная мелом — и уже полустершаяся — надпись: «Мяню».
— Прейскурант на последней странице. Читать умеешь или озвучить?
— Умею.
Я осторожно раскрыл «мяню», и в конце действительно нашел «Прейскурант на специфические услуги, как-то:
1. Отмывание крови с пола — 75 центов.
2. Отмывание крови со стены — 85 центов.
3. Отмывание крови с потолка — доллар и двадцать центов.
