Вечером того же дня, когда ужин подошел к концу, Олег что-то шепнул Мэри на ухо и быстро удалился в свою комнату, ничего не сказав её отцу.
— Что это с ним? Он не заболел случайно? — удивленно посмотрев на дочь, поинтересовался Иван Андреевич.
— Нет, просто Олег хотел сегодня пораньше лечь спать, а перед этим ему надо поработать и кое-что записать.
— Понятно. Тогда я тоже пойду отдыхать.
Тем временем Умелов уже сидел за столом гостевой комнаты. Перед ним лежали вчерашние недописанные бумаги. Он перечитал их по очереди, потом на листе с надписью: «Факты, относящиеся к перемещению золота и ценностей из Юго-Восточной Азии в Японию» продолжил записывать то, что он узнал от Смолла.
Итак, основные факты, которые привел Бенджамин Смолл, лишь подтверждали мысли Умелова о том, что Япония задолго до конца войны стала вывозить из Манилы золото и ценности. Версии Олега и Смола расходились лишь в том, что американец оперировал фактами, которые указывали на то, что золото вывозилось с Филиппин морскими судами, а Умелов думал, что Япония вывозила ценности не только морским путем, но и воздушным.
На их недавней встрече Олег озвучил свои предположения, но Смолл довольно скептически отнесся к ним. Он считал, что вариант с воздушной транспортировкой был чрезвычайно рискован, и Япония вряд ли бы на него пошла. Умелов спорить не стал, но всё же остался при своём мнении.
Теперь Олег пытался вспомнить названия плавучих госпиталей, которые ему сообщил Смолл. Вернее, это были не плавучие госпиталя, а суда, замаскированные под эти госпитали. По законам ведения боевых действий на море, суда с эмблемами «Красного креста» или «Красного полумесяца» были неприкосновенны[]. Именно этим и пользовалась «Золотая лилия», когда таким образом были тайно переоборудованы несколько её транспортных судов.
«Кажется, одно из них Смолл назвал „Ава Мару“», — вспомнил Олег.
Записав название, он откинулся на стуле и стал напряженно вспоминать дальше, перебирая в памяти незнакомые японские слова. Вспомнилось ещё одно название — «Тэнно Мару», но Умелов не был уверен, что именно так назывался еще один из квази-госпиталей.
«Надо было при Смолле всё записывать», — с досадой подумал Умелов.
Решив не тратить больше времени на бесполезные воспоминания, он сосредоточился на фактах.
«Итак, допустим, что транспортировка ценностей шла только морским путем, для чего „Золотая Лилия“ использовала плавучие лже-госпитали. Таких судов у японцев, по словам Смолла, было шесть. Если учесть, что водоизмещение каждого было не менее пяти тысяч тонн, то золота они могли брать на борт не более двух тысяч, чтобы подлодки американцев не смогли по осадке догадаться, что на борту есть очень тяжелый груз», — рассуждал Олег.
Он умножил вес золота на количество судов, и у него получилось, что за один раз японцы могли вывезти золота от шести до десяти тысяч тонн. Умелов попытался умножить количество на стоимость. Написав на бумаге нужные цифры и разобравшись с нулями, он даже невольно присвистнул. Получившаяся цифра выглядела слишком фантастической.
Невольно напрашивались вопросы: Сколько же тогда награбили японцы, если им понадобилось целых шесть транспортных судов? И сколько тогда золота осталось на территории Филиппин?
Олег вспомнил, как Смолл говорил, что вывозились в основном золотые слитки, которые изготавливались в малазийском Ипохе из золотого лома. А предметы культа, которых особенно много было изъято из храмов Вьетнама и Лаоса, переправлялись в форт Сантьяго в Маниле. Там было много золотых статуй и фигурок Будды. Также встречались и поистине уникальные вещи, имевшие возраст в несколько тысяч лет.
«Интересно, какие именно реликвии интересуют тех, кто сделал мне предложение?» — думал Олег, почесывая переносицу.
Вспомнив еще несколько фактов, Умелов добавил в свои записи информацию о том, что, по утверждению Смолла, оккупированные территории с инспекционными поездками неоднократно посещали два члена императорской семьи: принц Чичибу и принц Такэда. Причем делали они это, якобы, вплоть до 1945 года.
«Интересно, каким образом они могли безопасно добираться до Филиппин и возвращаться назад в Японию? Надо будет потом спросить об этом у Смолла», — подумал Олег и поставил рядом с последним предложением большой знак вопроса.
Встав из-за стола, он сделал несколько упражнений, разминая затекшую шею.
— Сварю себе кофе, потом продолжу, — сам себе сказал Умелов.
По царившей в доме тишине Умелов понял, что Мэри с Иваном Андреевичем уже спали.
После чашки крепкого кофе, Умелов вернулся в комнату с твердым намерением закончить все свои конспекты. Положив перед собой лист с надписью: «Факты, относящиеся к появлению и использованию этого золота и ценностей в послевоенное время», Олег приступил к завершающей фазе своей работы.
Против цифры «1» он написал: «Американские войска». Дальше он коротко законспектировал всё, что Смолл назвал «относительно подтвержденной информацией». По его словам американские войска, наступавшие на Манилу, сообщали своему командованию о многочисленных находках золотых слитков. Позднее эти донесения и отчеты были изъяты из открытого доступа в специальные архивы США, поэтому сегодня вряд ли бы получилось проверить эту информацию.
Далее против цифры «2» Умелов написал фамилию: «Маркос». Олег хорошо представлял себе этого человека, так как прекрасно знал, о ком идет речь. Этот правитель Филиппин, по словам Смолла, мог иметь самое непосредственное отношение к той части исчезнувшего золота, которое могло было быть тайно извлечено из хранилищ, расположенных в джунглях острова Лусон в период с 1974 по 1978 год. Смолл упомянул имя некоего Роберта Кертиса, который, будучи горным инженером, приехал на Филиппины по приглашению Маркоса для проведения каких-то специальных работ. Объект, где проходили раскопки, носил почти женское название «Тереса». Смолл утверждал, что этот самый Кертис поднял на поверхность золота, на общую сумму восемь миллиардов долларов. После столь успешной операции Маркос, якобы, приказал убить Кертиса. Но горный инженер как-то смог вырваться с Филиппин, прихватив с собой пленку с копиями ста семидесяти двух старых карт, где были указаны все места, где было спрятано золото.
Дописав всё это, Умелов добавил ремарку: «Выглядит малоубедительно и не имеет документального подтверждения. Но в качестве одной из версий вполне подходит».
Под номером «3» Олег записал: «Оккупационные силы в Японии». По этой версии часть золота была найдена американцами сразу после капитуляции Японии на самой ее территории. Смолл говорил, что американские морские суда со специальным подводным оборудованием смогли отыскать по крайней мере два транспорта, потопленных американским субмаринами в период с 1943 по 1945 год у берегов Японии и тайно поднять находившееся в трюмах золото. Кроме этого, Смолл говорил о каком-то бункере рядом с Нагано, где хранилось вывезенное с Филиппин золото, и которое вполне могло стать добычей американцев. Причем по его описаниям это был десятикилометровый подземный комплекс под какой-то горой.
Олег записал её название — Минаками, поставив рядом с ним маленький знак вопроса.
Последним четвёртым пунктом стало: «Японское закулисье». Напротив него Умелов поставил большой восклицательный знак. Речь шла о финансово-политических кругах Японии, которые реально управляли страной и процессами, в ней происходящими. Именно, с ними была связана основная версия исчезновения награбленного золота. По этой версии сразу же после войны золото, которое уже находилось на территории Японии, было передано на баланс тайных фондов, созданных либо напрямую самими американцами, либо японцами, но с одобрения американсих спецслужб. Этими фондами руководили высокопоставленные чиновники Японии. Смолл даже назвал одного из них. Это был бывший премьер-министр Нобосуке Киси. За счёт этих колоссальных средств правящая элита в лице Либерально-Демократической партии Японии могла безраздельно править целых пятьдесят лет.
Умелов вывел на листе название тайного фонда — «М-Фонд».
«Надо, потом спросить у Татцуо Нагаи, знает ли он что-нибудь об этом?» — отметил Олег.
Из столовой послышались какие-то звуки.
«Это, наверное, Мария спустилась из своей комнаты», — прислушавшись, радостно, подумал Олег.
Быстро поднявшись со своего рабочего места, он, окрыленный, вышел в освещенный холл.
Но Умелов ошибся. Это был её отец.
Встретившись взглядом с Иваном Андреевичем, Олег не стал ретироваться. Он кивнул будущему тестю и тоже вышел в столовую.
— Как успехи? — поинтересовался Корн.
— Нормально. Только что закончил конспектировать то, что вчера услышал от Бенджамина Смолла.
Отец Мэри снял с плиты турку с готовым сваренным кофе.
— Хотите? Настоящая «арабика». Я как знал, что вы тоже не спите.
— С удовольствием, — Олег достал вторую чашку и поставил ее на обеденный стол.
Иван Андреевич разлил кофе и, убрав турку в раковину, присел рядом с Умеловым.
— Олег, вы меня, конечно, извините, что я опять вмешиваюсь в ваши дела, но у меня появились кое-какие мысли относительно рассказанного этим Смоллом.
— Вот как? Любопытно было бы послушать.
Корн вопросительно посмотрел на Умелова.
— По-моему, вы сейчас это сказали с некой иронией?
— Нет. Я действительно хочу выслушать ваши соображения, — ответил Олег абсолютно серьезным тоном.
— Ну, что же, тогда извольте. Вы помните плотность золота?
— Не могу точно утверждать но, наверное, грамм пятнадцать на один кубический сантиметр будет. Правильно?
— Не совсем. Девятнадцать и три десятых. Вот эта цифра и не дает мне покоя.
— А причём здесь плотность золота?
— Как причём? Вспомните, что говорил Бенджамин Смолл. Он утверждал, что золота было экспроприировано на двести миллиардов долларов. Если это перевести в тонны по сегодняшнему курсу, то получиться тринадцать тысяч тонн. Вы понимаете, куда я клоню?
Олег отрицательно покачал головой.
— Ну, что же вы? Я думал, что у журналистов мозги работают креативнее. На вашем месте я бы нашел статистические данные обо всём мировом золоте. Вернее о его мировых запасах.
Теперь Олег вопросительно смотрел на будущего тестя.
— А вы что, уже смотрели эту информацию?
— Да. Мне днём позвонил мой бывший студент, который сейчас стажируется на Уолл-Стрит, и дал исчерпывающую информацию. Так вот на сегодняшний день все мировые запасы золота оцениваются в тридцать тысяч тонн, а по данным Смолла во время этой войны пропала его треть. Ведь это же нонсенс.
Умелов улыбнулся.
— Иван Андреевич, ваш бывший студент невольно ввёл вас в заблуждение. Он назвал вам цифру банковских резервов, которые номинированы в золоте. То есть мерные золотые слитки. Но, кроме этого золота, есть ювелирные украшения, монеты, предметы интерьера и искусства. И этого золота может быть даже в разы больше, чем слитков, хранящихся в банках.
— Пусть я в этом ошибаюсь, — не успокоился Иван Андреевич, — пусть золота будет именно тринадцать тысяч тонн. Но, где же тут логика? Ведь она должна была быть у японцев?
