Даниэль Штайн, переводчик

Но настроение у Дины явно получше — наш-то здесь из самых здоровых деток.

Дина познакомилась с несколькими мамами — представь, психологические занятия с ними проводят. Я тоже потом похожу, но пока мне больше хочется всё же город посмотреть.

Поселили нас в небольшой комнате в гостевом домике при монастыре. Здесь большая община, люди очень тёплые, я совсем от французов не ожидала такой сердечности и доброжелательности. Они мне всегда казались высокомерными и заносчивыми. Соседи наши — девушка Аурора из Бразилии с тем самым очень тяжёлым ребёнком, которого я тебе описала. Она приехала с братом-близнецом, по имени Стефан. Муж Ауроры сбежал при виде больного ребёночка. Зато брат принял близко к сердцу. Столько здесь горя, но много и утешения.

Дина ведёт себя очень хорошо, она, мне кажется, как-то успокоилась, оживилась. Во всяком случае, нет даже признаков той депрессии, в которой она всё время пребывала.

Операцию сделают очень скоро, в начале следующей недели. Профессор сказал, что не хочет загадывать, но думает через две недели отправить нас домой. Надеется, что операция остановит процесс.

Когда сделают операцию, я тебе сразу же позвоню. Хотя живём мы бесплатно, но все равно уходит уйма денег — еда довольно дорогая, и Дине очень хотелось босоножки, и я ей купила. В воскресенье ходили на мессу. Там были две польки, очень приятные. Мы как-то сразу с ними подружились. Служил брат Эмманюэль, который и устроил эту поездку. Он после службы сам к нам подошёл, спросил, не нуждаемся ли мы в чём.

Я хотела тебе сказать, милый Эйтан, что я всегда немного завидовала евреям, что у них такое дружное сообщество, такая крепкая семейная поддержка — если не считать, конечно, твоей семьи, — но в этот раз я почувствовала, что в христианстве тоже есть эта семейственность, и когда мы все вместе — братья и сёстры. Особенно я это остро ощутила, когда стояла перед причастием, и все люди, что были в этой очереди, были одного духа и одной семьи. Как это прекрасно! Целую тебя, надеюсь — боюсь даже лишнее слово сказать — что всё будет хорошо. Твоя Кася.

Дина сказала, что напишет тебе отдельное письмо.

20. 1976 г., Рио-де-Жанейро

Дина — Даниэлю Штайну

Дорогой брат Даниэль! Мама, наверное, тебе рассказала, что гражданский брак мы со Стефаном оформили ещё во Франции, а теперь Стефан настаивает, чтобы мы обвенчались. Он говорит, что надо исправлять ошибки молодости, и второго ребёнка мы должны рожать по всем правилам, то есть обвенчавшись. А если уж нас будут венчать, то кто, как не ты? Назначай, пожалуйста, когда тебе удобно приехать в Бразилию, начиная с сентября, и мы сразу же вышлем билет тебе и Хильде. Мне бы очень хотелось, чтобы ты не затягивал, иначе невеста не влезет ни в одно платье. Наш второй ребёночек должен родиться в январе. Бразильцы очень славные люди, но брак, не освящённый церковью, им подозрителен. К тому же здесь не очень принято рожать перед свадьбой.

Не знаю, говорила ли тебе мама, что семья моего мужа очень богатая, они производят модную обувь, известную во всей Южной Америке. Так вот, родители Стефа хотят устроить огромную свадьбу, предлагают пригласить всех, кого я хочу, из Израиля. Я хочу пригласить Хильду — она так была ко мне добра, когда у меня были самые тяжёлые времена. На свадьбу собираются, кроме моих родителей ещё две мои школьные подруга и папин брат с детьми. Папа страшно доволен, потому что это первый случай, чтобы почтенная еврейская семья моего папаши приняла участие в нашем семейном христианском торжестве. Зато второй дядя, Лео, даже и не думает. А вот бабушка — размышляет на эту тему. Может, она ещё немного подумает и простит матери её польское происхождение, а папе — его неразумный брак.

Дорогой брат Даниэль! Я только теперь начала понимать, что устроилась моя жизнь благодаря тебе — ты помирил родителей, когда родился Голованчик, и папа хотел уходить из дома, ты отправил нас на операцию в Тулузу, где я познакомилась со Стефаном и Ауророй, вместе с ними пережила смерть маленького Ники, и потом это ужасное осложнение у Голованчика, и как он чудом выжил после этой инфекции, и как после всего этого мы просто уже не могли расстаться, и я получила не только любимую подругу и сестру, но и мужа, самого лучшего на свете. А помнишь, ты приходил ко мне ещё до родов, когда я чуть руки на себя не наложила, идиотка, и рассказывал мне, как я буду счастлива, как всё будет прекрасно, если я научусь жить по законам, которые всем известны, но которые каждый должен открыть заново, своим сердцем, а иначе эти законы обращаются в пустой звук.

Я не могу сказать, что я сразу это поняла, но постепенно поняла.

Голованчик, слава Богу, в полном порядке. Ему пока ещё не исправили косоглазие, но брат Эммануэль говорит, что эту операцию следует делать немного позже. Голованчик физически немного отстаёт от своих сверстников и по росту, и по ловкости движений, но далеко опережает их в развитии. Не думай, пожалуйста, что я, как всякая мамаша, преувеличиваю успехи своего ребёнка, — но ему нет четырех лет, а он свободно читает, помнит всё, что прочитал, практически наизусть, и вся семья не чает в нём души, особенно Стефан и Аурора.

Я точно знаю, что ничего этого не получилось бы, если бы ты не молился обо мне.

Дорогой брат Даниэль! Бразилия — католическая страна, родители Стефа — верующие люди, но как же их католичество отличается от нашего! Мне кажется, что они отличаются он нас даже больше, чем правоверные евреи от израильских христиан.

Мне ужасно хочется это с тобой обсудить, потому что есть такие вопросы, которые я даже боюсь задать. Приезжай, в конце концов, я тоже твоя духовная дочка, хотя и живу в Бразилии. Целую тебя.

Дина.

21. 1978 г., Зихрон Иаков

Письмо Ольги Исааковны Даниэлю Штайну

Глубокоуважаемый отец Даниэль! К вам обращается неизвестная вам женщина из Одессы, меня зовут Ольга Исааковна Резник. Я живу в Зихрон Иаков пять лет с семьёй моего сына Давида — русской невесткой Верой и их детьми. В Израиле всё было очень хорошо, но у Давида началось сердечное заболевание, и ему назначили операцию на сердце. Во время операции он умер, и его оживили. Вера очень хорошая жена и очень хорошая мать, и таких отношений между невесткой и свекровью не бывало, как у нас. Бог послал мне Веру, она мне лучше дочери.

Когда Давиду делали операцию, Вера закрыла дверь и молилась. Она так молилась, что я чувствовала это своей головой, как будто дул сильный ветер. Было три часа, потом сказали, что в три часа у него остановилось сердце, и врачи стали его оживлять. Но я думаю, уверена, что это не врачи. Она молилась Иисусу Христу и Божьей Матери, до которых мне никогда не было дела. Но в этот день, я знаю, Христос спас моего сына. По Вериной молитве. Я это знаю, и теперь я хочу креститься, потому что я в Него верю, что бы там евреи ни говорили и ни думали. Я просила Веру привести ко мне священника. Вера обещала, но потом отказалась. То есть отказалась не она, а православный священник, к которому она ездит. Он сказал, что евреев не крестит. Тогда я попросила найти мне священника-еврея, я слышала, что такие бывают. Но она сказала мне, что здесь есть вы, священник католический. Мне это совершенно всё равно, хотя лучше было бы православного, чтобы как Вера. Но где же его найдёшь? Поэтому я прошу вас, глубокоуважаемый отец Даниэль, приехать к нам и крестить меня. Я из дому не выхожу уже два года из-за плохой ноги.

Я вас очень прошу не отказать мне в просьбе, потому что мне много лет, и я так Ему благодарна, что Он это сделал, что ничего другого не имею, кроме креститься.

Давид сердится на меня, говорит, что я сошла с ума. Но сердце мне говорит, что надо это сделать. Давид уезжает на работу в половине восьмого и приезжает не раньше шести, так что приезжайте, пожалуйста, когда вам угодно, но в рабочее время, чтобы ему не знать о «мероприятии». Мне 81 год, я почти слепая, и читать никакого Евангелия не могу, но Вера мне читает, там ничего не сказано, что есть разница между католиками и православными. Жду вас. Предупредите заранее, и я что-то вкусное приготовлю.