Русское варенье

СЕМЕН. Чего же плохого в селедке?

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Все-таки в этом доме всегда была канализация…

СЕМЕН. Смысла нет. Дача вся сгнила, трубы – одна ржавчина. А я вам эту дверь на сортир навешу, сто лет на дворе простоит!

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. А чего вы ее в дом приволокли?

СЕМЕН. Для показу.

КОНСТАНТИН. Чувствуй космос как прозрачное вечноживое присутствие.

СЕМЕН. Чего ты сказал?

КОНСТАНТИН. Шива сказал.

СЕМЕН. Сам ты вшивый… Чего это он?

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Слушайте, Семен, она не годится. Там дверка, я помню, маленькая была. А эта парадная, большая дверь.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Хорошая дверь! Очень хорошая дверь!

СЕМЕН. Большое дело! Велика – не мала. Проем дверной можно и побольше прорубить, под размер. Дверь-то больно хороша. Второй такой не будет. Ну пошли, по месту посмотрим…

Взваливает на спину дверь, долго вписывается с ней в дверной проем. Выходит.

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. Ну пошли, посмотрим…

Выходит следом.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Иногда мне кажется, что весь мир сошел с ума…

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Кажется, дождь собирается…

ЛИЗА (спускается с лестницы под зонтом). Дождь уже не собирается. Льет со страшной силой. А крыша протекает как решето… Где таз?

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Слышите? Где-то капает… Зачем тебе таз? Ты что, собралась голову мыть?

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Это на мезонине капает.

ЛИЗА. Маканя! Ты посмотри, по стене течет…

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Действительно! И около двери лужа! Сейчас я принесу тазы. У нас в чулане много старых тазов…

Мария Яковлевна выходит.

ЕЛЕНА. Пойдем погуляем, Костя. Я так люблю дождь.

КОНСТАНТИН. Не пойду. Мне работать надо…

ЕЛЕНА. Всем работать надо. Ну, выйдем ненадолго, а то ты все работаешь и работаешь. Никакого от тебя проку.

Мария Яковлевна возвращается с тазами и тряпкой, Лиза берет один из тазов и уходит наверх, Мария Яковлевна ставит стул возле двери, на него таз. Звонкая капель.

Новая рулада кошки.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Если поставить на пол, все будут его переворачивать у двери…

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Бедное животное… Почему она так орет?

ЕЛЕНА. Она сидит на дереве и не хочет слезать.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Не понимаю. Почему она не слезает? Ведь дождь…

ЕЛЕНА. Может, ей там нравится…

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Выше моего понимания… (Уходит.)

ЕЛЕНА. Пошли, погуляем. Ты снимешь кошку с дерева…

КОНСТАНТИН. Не пойду. Может, ей там нравится…

ЕЛЕНА (хрипло мяукает). Мяу! Пошли! Ну, Котик!

Константин снимает с вешалки плащ, берет зонтик.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Леночка, посмотри, пожалуйста, мне кажется, тазик худой. Из него на пол течет.

ЕЛЕНА. Какая разница? И так течет, и так течет…

Елена и Константин выходят на улицу.

МАРИЯ Яковлевна (кричит в ужасе). Ой, моя опара! Я совсем забыла! Она поднялась и осела! Что теперь делать? Все погибло! Наташа! Наташа!

Вбегает Наталья Ивановна.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Что случилось, Маканя?

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Пропало! Все пропало!

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Что?

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Опара пропала! Теперь тесто не выходится. Куличи пропали!

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Что куличи? У меня сегодня весь день пропал!

Входит Андрей Иванович с Семеном, уже без двери, натыкаются на стул с тазом.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Осторожно, там тазик!

СЕМЕН. Да у вас крыша течет.

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Как же так? Вы же в прошлом году чинили…

СЕМЕН. А ее чини – не чини… Смысла нет. Менять надо. Я в том году толью покрыл, где уж совсем сгнило. А по-хорошему, надо новую крышу… Или дом сносить. Может, оно и дешевле будет.

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ. А дверь в самый раз пришлась. Тютелька в тютельку…

СЕМЕН. На той неделе навешу…

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Как это на той неделе? А как же мы будем жить – без уборной?

СЕМЕН. Не, после Пасхи… Я сегодня занят. С утра было восемь заявок, а я тут с вами провозился, так что заявки не успел. С вас сто долларов за дверь… ну и за работу сколько не жалко…

НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА. Какое-то безумие…. Так жить нельзя… (Уходит.)

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. А почему так дорого, Семен?

Андрей Иванович садится к пианино, играет из Бетховена.

СЕМЕН. Да жизнь дорога стала, Мария Яковлевна!

С улицы раздается кошачий вопль и рев Константина, через минуту с улицы влетает Константин с окровавленной рукой, за ним Елена, опрокидывают стул с тазом.

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Осторожно! Боже! Что случилось?

КОНСТАНТИН. Рука! Рука!

ЕЛЕНА. Эта кошка просто идиотка! Костя залез на дерево, чтобы ее снять, а она его посмотри, как цапнула! До кости! Где йод?

КОНСТАНТИН. Ой, рука! Черт меня дернул! Орала себе и орала бы… А я теперь работать не смогу! Больно, черт!

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. В аптечке! В аптечке, Лелечка!

Елена бросается к аптечке, вытаскивает оттуда какие-то пузырьки.

ЕЛЕНА. Здесь валокордин. Пять… восемь пузырьков валокордина! Никакого йода! И бинта нет! Дайте хоть носовой платок, Господи!

Андрей Иванович играет на пианино «Вы жертвою пали в борьбе роковой…»

ЕЛЕНА (кричит). Лиза! Лиза! Отвези нас в медпункт! Лиза! Быстренько!

СЕМЕН. Поссать на руку надо. Народное средство. Ото всего помогает.

КОНСТАНТИН (зло). А посрать не надо?

МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Нет, что ни говорите, сто долларов – очень дорого! Сто долларов!

Лиза спускается по лестнице.

ЛИЗА. Чего у вас там?

ЕЛЕНА. Мурка, эта идиотка, вцепилась в Константина…

ЛИЗА. Каждая идиотка рада вцепиться в нашего Константина…

ЕЛЕНА. Отвезешь в медпункт, а? У нас дома ни йода, ни бинта…

КОНСТАНТИН. Не поеду ни в какой медпункт!

ЛИЗА. А пусть нажмет на китайские точки! (Пародирует китайский массаж по точкам.)

ЕЛЕНА. Ты что? Кровь течет! Какие точки!