извинений! Эта проклятая бутылка... чтоб ей пусто было! Если б я знал, что ваша прелестная головка окажется у ней на пути, клянусь, я так бы не поступил.
- Я принимаю ваши извинения, офицер.
Слово 'офицер' она говорила с томным прононсом, который пробирал Ржевского до глубины души.
- Позвольте присесть?
- Садитесь... А где лысый?
- Забавляется с моей кузиной, - не моргнув глазом соврал Ржевский.
Но за перегородкой и в самом деле слышался Зосин смех.
Красотка поджала губы.
- Ах, вот как... Что ж, пусть пеняет на себя.
- Давайте ему отомстим, - сказал поручик, придвигая стул.
- Пожалуй, - прошептала она.
- Позвольте локоть.
- Чего уж там локоть. Берите всё!
Ржевский приник к ее губам. Поцелуй был долгим и страстным.
Поручик дал волю рукам.
- Вы не слишком много выпили, офицер? - спросила красотка, позволяя увлечь себя под стол.
- Не беспокойтесь, милая, я вас не разочарую... Давайте подстелем ментик.
- Спасибо, вы очень предусмотрительны. Как хорошо, что здесь деревянный настил! На каменном полу в два счета схватишь насморк.
- Признаться, соплячек не терплю.
- Кстати, что вы будете делать, если вдруг заявится Мишель?
- Какой еще Мишель?
- Обыкновенный лысый Мишель. Он мой жених.
- Жэ ман бран. Я покажу ему свою саблю.
- Думаете, он испугается?
- Еще бы! Она у меня от бедра до пятки.
- С ума сойти!
В порыве страсти обхватив поручика руками за шею, она что было сил прижалась к нему.
Минуты блаженства пронеслись как одно мгновение.
- Как странно, офицер... - промолвила красотка, запустив свои длинные пальчики в шевелюру поручика.
- Что-нибудь не так?
- Мы зашли с вами так далеко, а я до сих пор не знаю вашего имени.
- Имею честь, поручик Ржевский!
- О-о, какая приятная неожиданность! - Она потрепала его за усы. - Об этом я могла только мечтать. О, это сладкое слово Рже-э-э-вский.
- Надеюсь, голубушка, сегодня вы получили двойное удовольствие?
- Если вы намекаете на Мишеля...
- При чем здесь Мишель? Я говорю о себе.
- Ржевский, вы были великолепны. А Мишель... что Мишель? У нас с ним ничего не было.
- Но вы же лежали на полу, когда я нечаянно треснул вас бутылкой.
- Я хотела его соблазнить и, сделав вид, что у меня закружилась голова, сползла со стула. Платье у меня задралось. И Мишель почти уже клюнул. Но тут вдруг ваша бутылка! Он возмутился и забыл обо всем.
- Он просто маразматик!
- Мишель хотел, чтобы вы передо мною извинились.
- Полагаю, я полностью искупил свою вину?
- О да!
- А как вас зовут?
- Зачем вам? А впрочем, зовите меня Анджелой.
- Прелестное имя.
- Может, все-таки вернемся за стол? Я понимаю, поручик, вы так удобно на мне устроились, но не будем же мы лежать до закрытия ресторана?
- А как вы насчет тройного удовольствия?
- Ого? Вы опять готовы?
- У меня кровь горячая. Вспыхиваю в момент!
Она заколебалась. Но в эту секунду над ними раздался вопль раненного зверя. Это был Мишель. Он стоял, опершись на дверцы, и заглядывал под стол.
- Что вы там делаете с моей ж-женой?
- Мишель, я вам не жена!
- Ну, любовница. К-какая разница? Все равно - моя!
- Чего ты разорался, дурак! - рявкнул на него поручик. - Не видишь, даме от жары стало плохо. Я ее в чувство привожу.
- А почему у вас zhopa голая?
- Какой же ей, по-вашему, быть?
- Одетой!
- А мне тоже припекло.
Мишель в ярости рванул на себе сюртук.
- Сударь, я требую сатиссракции!
- Чего, чего ты требуешь? - презрительно переспросил Ржевский подымаясь с пола. - Может, сракикакции?
- Вот именно, сракисфакции!
- Господа, не ссоритесь из-за пустяков, - сказала Анджела, поправляя лиф на своем платье. - Если не ошибаюсь, вы имеете в виду сатисфакцию?
Ржевский в умилении поцеловал ей руку.
- Душечка, ты права.
- Сударь! - возопил Мишель. - Мы будем драться на пистолетах.
- Отлично-с! - взревел поручик. - Всегда к вашим услугам. Но сперва позвольте набить вам морду.
- Это как это? - растерялся лысый. - С какой стати?
- А ну вынь из глаза монокль!
- Не выну!
- Вынь, говорю, хуже будет!
Мишель отпустил дверцы кабинета и попятился. Ржевский наступал на него, сжимая кулаки.
- Мы так не договаривались, - вдруг взвизгнул Мишель, ударив поручика ногой под колено.
Мишелевский монокль выпал, завертевшись у него под ухом. И это было последнее, что он осознал, прежде чем кулак поручика соприкоснулся с его челюстью.
Глава 3
Два гусара
Со скандалом покинув ресторан, Ржевский, прихрамывая, вышел на улицу.
- Гжевский, Гжевский! Ты, гожа! - послышался сзади озорной картавый голос.
Поручик оглянулся. В подъезжавших к нему санях сидел маленький чернявый гусар и приветственно размахивал бутылкой.
- Денис! - обрадовался Ржевский.
Спрыгнув с остановившихся саней, Денис Давыдов сразу попал в дружеские объятия поручика.
- Какими судьбами? - спросил Ржевский.
- По делам, бгатец. А ты?
- В отпуске.
- Вот славно! Садись. Куда тебе?
- Плевать! Куда-нибудь, где женщины и вино.
Давыдов рассмеялся, похлопав приятеля по плечу.
- Да ты и так пьян. Носом чую.
- Это что! Я и подраться успел, и женщину имел под столом. А заплатил, представь себе, только за обед!
- В этом гестогане был? - Давыдов кивнул на яркую вывеску.
- Ага.
- Запомню, может, пгигодится. Значит, говогишь, подгался? То-то, я гляжу, хгомаешь.
- Лягнули малость. Пустяки.
- Женщина, небось, кгасивая была?
- Других не дерем-с.
Они сели в сани.
- Тгогай! - крикнул Давыдов ямщику, и лошади понесли.
- Танцевать-то сможешь? - спросил он Ржевского.
- Да стоит мне только женщину обнять - обо всем забуду.
- Вот и отлично. У князя Коневского нынче бал. Говогят, сам импегатог Александг будет. Поехали?
- Поехали. От женщин и вина я никогда не устаю.
- Да-а, Гжевский, ты совсем не изменился, - хмыкнул Давыдов, пихнув его кулаком в бок.
- Денис, а чего это ты вдруг картавить начал? Вроде, раньше за тобой такого не замечалось.
- Это всё из-за Толстого.
- Из-за какого толстого? Ногу тебе, что ли, отдавили?
- Да не из-за толстого, а Толстого! Ггафа Толстого. Котогый 'Войну и миг' написал.
- 'Война и миг'? Чудное название!
- Да не 'Война и миг', а 'Война и миг'. Нет, погоди, скажу тебе по-дгугому: 'Война и не-война'. Тепегь понял?
- Понял, но роман сей не читал. Что же, этот граф Толстой тебе зуб по пьяному делу выбил? Или челюсть повредил?
- Да нет. Он изобгазил меня в своем гомане кагтавым. Вот я и кагтавлю, чтоб ему не пгишлось в двадцатый газ свой гоман пегеписывать. Блюду, так сказать, истогическую пгавду.
- Добрая ты душа, Денис. А я б этого бумагомараку на дуэль вызвал. И щелкнул бы непременнно.
- Что мы всё о ггусном? Скажи-ка лучше, бгатец, ходят слухи, что последняя девчонка импегатгицы от тебя?
- Царя спроси!
- Не-э, не гискну, - засмеялся Давыдов. - Еще побьет. Или в солдаты газжалует. Но я так думаю, что это - сплетни. Помнишь такого Охотникова?
- Ротмистра?
- Да. Четыге года назад цагица от него забегеменела. Так вскоге его загезали, как погосенка, когда он выходил из театга. А ты, я вижу, жив-здогов. Значит, его величество к тебе пгетензий не имеет.
- Да ты не поверишь: мы с Сашкой этим летом на Невском за барышнями волочились.
- Да ну?
- Баганки гну! - передразнил Ржевский, и гусары опять весело рассмеялись.
Глава 4
Сливки общества
В одиннадцать вечера бал у Коневских был в самом разгаре. И хотя гостей в доме уже набилось, как сельдей в бочке, к освещенному красочной иллюминацией подъезду прибывали всё новые и новые экипажи. Казалось, весь цвет московской знати собрался здесь, чтобы потрясти телесами, потрепать языки и поглазеть на прелестных дам, коих было несть числа.
У поручика Ржевского разбегались глаза. Он чувствовал себя львом, наткнувшимся на стадо непуганных антилоп. Перед ним кружился калейдоскоп обнаженных рук, голых плеч, гибких шей, плавно переходящих в смелые (если не сказать, вызывающие) декольте; и духи, и шорох платьев, и блестящие глаза, - было от чего потерять голову!
Ржевский с Давыдовым ходили по залам, посматривая на танцующих.
- Здесь, бгатец, самые сливки общества, - говорил Давыдов. - Вон тебе багон де Вилье, а там, гляди, ггаф Куницын шушукается с генегалом Демидовым...
- Это не сливки, Денис, а простокваша! По мне, сливки общества - это хорошенькие женщины.
- Тогда, взгляни, вон впегеди тебе улыбается мадам де Сталь, а возле колонны беседует с каким-то фгантом Элен Безухова. Кгасавица, какие плечи...
- А это что за пташка? - Поручик показал на молоденькую барышню в кисейном платье с розовыми лентами.
- Ггафиня Наташа Гостова.
- Как?
Давыдов сделал в воздухе жест, обозначив букву 'р'.
- Гостова.
- Ростова, что ли?
- Да. Как танцует, какая ггация!
Ржевский почесал в затылке.
- Ты ее хвалишь или бранишь?
- Хвалю. Кстати, гекомендую.
- От знакомства с такой
