году, когда отец еще работал в отделе грузоперевозок транспортной компании, Мирошник через него оформляла доставку оборудования для салона красоты. Все шло как по нотам: тарифы папа выбрал оптимальные — дешевые, контейнеры прибыли в обозначенные сроки. Элина как бы в знак благодарности пригласила его отметить успех предприятия в ресторане «Сибирская тройка». Нахвалила папашины деловые качества, навешала лапши, упоила его в дугу, что в принципе сделать несложно, и затащила к себе в койку. В тот день он впервые не явился домой ночевать. Говорит, что наутро сильно каялся, сам себе был отвратителен и не сомневался — подобное не повторится. Но Мирошник продолжала звонить, зазывать в гости… Как он ни отказывался, она одержала верх… Вскоре сделала ему настолько заманчивое и лестное предложение — позвала в свою динамично развивающуюся, перспективную фирму на должность управляющего. Отец не устоял.
— Это называется перспективной фирмой? — Я указала пальцем на подвал и нервически хохотнула. — Не, по-моему, это понты! Причем корявые!
— Да подвал как раз не в счет, он так… арендован совсем для других целей. — Папаша отвел глаза. — У Лины на самом деле уникальный малозатратный и высокодоходный бизнес. Понимаешь, Ритуленок, я в нем вышел на другой, более высокий уровень доходов и возможностей!
— Что-то я не заметила, чтобы они отразились на благосостоянии нашей семьи! И вообще, тебе не противно выполнять секс-миссию в койке этой борзой тетки? Неужели она тебе нравится?
— Э-э… однозначно нельзя сказать… Сначала я и впрямь увлекся, мы неплохо проводили время… разнообразно…
— А бедная мама страдала в одиночестве, ишачила на тебя!
— Да мне твоя мама дороже всех баб на свете, вместе взятых! Я ее даже сравнивать ни с кем не собираюсь!
— И потому свинтил от нее!!! — Я не сразу поняла, что кричу на весь двор. По крайней мере, для Оксанки перипетии нашей семейной драмы уже точно не составляли тайны.
— Ритуля, поверь, я и в мыслях не держал оставлять семью. Разумеется, Лина на том настаивала, но я был непреклонен. Я же не клинический идиот, сама посуди!
— Не уверена.
— Не хами отцу, ты же знаешь, как я тебя люблю!
— Обойдемся без соплей! Ну, рассказывай дальше — почему ты нас все-таки кинул?
— Я не хотел уходить от вас, но и окончательно порвать с ней не мог — мы же были повязаны общими делами, текущими, так сказать, проектами… Думал, еще немного изучу… э-э-э… технологии и уволюсь. А вышло по-другому!.. В пятницу, как мы и договаривались, я поехал к Элине на дачу. Кстати, очень живописное место в сосновом бору на берегу Оби, большой дом со всеми городскими удобствами…
— Да мне дача твоей Мирошник никаким боком не уперлась! Не отклоняйся от сути.
Слезы мои успели высохнуть, и во рту пересохло — глоток глебовского нарзанчика сейчас бы совсем не помешал… Вспомнилась надпись на ти-шотке Колокольникова: его друзья свалили в Испанию, а мой папаша свалил к тете Моте… Напяливай хоть десять гребаных маек, от разочарования в нем не избавишься… Вдруг отец сообщил такое, от чего у меня волосы зашевелились, будто я в одну секунду завшивела:
— Короче, приезжаю на дачу, а Лины нет. Вскоре она позвонила по сотовому и сообщила, что подкарауливает тебя или маму — кто первым выйдет — возле нашего дома. Если я не дам клятву жениться на ней, она вас раздавит, искалечит… Ты бы слышала, как она жутко хохотала — у меня сомнений не осталось, что эта женщина способна на любое преступление!
— Из дому первой вышла мама — пошла за хлебом, а вернулась уже вместе с ней… — Мне стало до жути муторно.
— Вот именно, она ее не задавила только потому, что я пообещал… Лина коварна… Что еще я мог предпринять? Ведь у меня даже не было возможности позвонить вам и предупредить об опасности — радиотелефон-то сломался!.. Сел в машину и помчался в город, но в пути она вновь застигла меня врасплох новым звонком: сказала, что ужинает у нас в квартире и Софья ей прислуживает. Спросила, не хочу ли я, чтобы мои близкие ненароком отравились?.. Знаешь, Риточка, меня чуть кондратий не хватил — холодный пот прошиб! Линка точно сквозь стены видела: чувствовала, что я неподалеку, подъезжаю, и запретила являться домой. Вы оказались у нее в руках, сами о том не подозревая.
— Ну ты попал, отец! Круто ты попал! А нас-то как подставил!
— Эх, сам понимаю… Но я пожертвовал собой, чтобы спасти вас! — с нездоровой патетикой заявил отец.
— Да, ты спас…
Хоть бы не смешил. Тоже жертва нашлась… Жертва Эроса!.. Он не уловил моего сарказма и продолжал рассказывать, как Мирошник заманила маму в паб и оттуда ему названивала, запугивала своими кознями — в ее сумочке лежал клофелин.
— Понимаешь, я бы ей не поверил, не поддался на шантаж и провокации, если бы доподлинно не знал, кто ее крышует. Крайне серьезная группировка — натуральные головорезы! Им человека зарыть как два пальца… — Папаша понизил голос и посоветовал, чтобы мы с мамой сохраняли бдительность. — Сейчас за тобой, Ритонька, и за Софьей неотступно наблюдают бандиты. Я так за вас беспокоюсь, весь испереживался!
— А зачем они наблюдают? — Ситуация начала напоминать мне дурной фарс.
— Лина поставила мне условие: никаких контактов с семьей! Только в этом случае она гарантирует, что с вами ничего не случится. Вы, Риточка, окажетесь вне опасности лишь после развода и нашего с ней бракосочетания.
Я истерически захохотала. Мой папан — крутой плейбой, прямо секс-символ эпохи! Ходячий соблазн! Его уже шантажом удерживают! Нас с мамой угрожают изничтожить… Да-а, до чего же мерзопакостная передряга… От смеха на моих глазах снова выступили слезы — едкие, как натриевая соль.
Отец уронил покрасневшую перекошенную физиономию в ладони, склонился еще ниже и промямлил:
— Скажи мне, дочь, как Сонечка?
— Отлично!.. Веселится и ликует!
— Рита, мне не до шуток…
— Зачем ты спрашиваешь? Сам не понимаешь? Как ей может быть? Хреново, как еще?! Переживает, давление упало, с сердцем плохо. Утром отпросилась из агентства, сидит, курит, больницы и морги обзванивает, — слукавила я, отгоняя от себя гнусную мысль, что лучше бы папаша и впрямь оказался в больнице или…
Отец тяжело вздохнул, сморщился. Я добила его сообщением, что вечером мама намеревается идти в милицию, писать заявление о пропаже супруга.
— Нет, до милиции дело доводить ни в коем случае нельзя! Рита, доча, ты должна как-нибудь поделикатнее сообщить матери правду, подготовить ее к необходимости развода.
— Не сомневайся, сообщу…
— И еще, Риточка, тебе лучше здесь больше не появляться. — Он кивнул на ободранный подвал.
Я не успела заверить, что и без его советов не собираюсь посещать этот гадючник, но не успела — папаша, посмотрев на часы, вякнул:
— Доча, мне пора. — Затравленно оглянулся по сторонам и втянул голову в плечи. — Элина разрешила встретиться ненадолго, просто чтобы ты была в курсе… Давай я тебя хоть до метро подброшу.
Он меня окончательно доконал. Довел до того, что я взвилась, как петарда, заискрила ненавистью:
— Никуда я с тобой не поеду, а ты вали! Сваливай отсюда по-быстрому! Видеть тебя не могу! Осел ты, папочка, и урод! Дешевый кобелишка! — То были наиболее мягкие слова, которыми я припечатала его к скамейке: отец как сидел, так и застыл, пригнув свою подлую башку.
Во мне все полыхало и кипело, внутренности жгло огнем, и я постаралась спастись ото всего этого бегством. Неслась как угорелая, а ни фига не помогало. В ушах больно колотили металлические молоточки,
