Таш отодвинулась, пытаясь избежать его прикосновений.
– Так лучше, – Хьюго убрал руку. – У Сноба уже вошло в привычку склоняться влево, я видел это сотни раз на соревнованиях. Попробуй теперь равномерно распределить свой вес.
Таш попыталась, но Сноб по-прежнему делал упор на левую ногу.
– Давай снова! Сосредоточься.
Сноб не сдавался.
– Пробуй, пробуй!
Так продолжалось целый час, пока Сноб не пошел прямо.
– Боже мой, ты, очевидно, из тех, кто бросает детей в бассейн, чтобы научить их плавать, – пробормотала Таш.
– Только некоторых детей, – улыбнулся он и посмотрел ей прямо в глаза. Таш внезапно вспомнила, как еще во Франции, во время одной из таких же тренировок с Хьюго, она упала в бассейн.
– Так ты говоришь, я натягиваю при прыжках поводья? – Девушка постаралась выбросить из головы свою детскую влюбленность.
– Да, и это естественная реакция. Но ты должна избавиться от нее: Сноб чувствует твою неуверенность и боится брать барьер.
– Ты думаешь… – Таш поймала себя на мысли, что не слушает наставлений. Она смотрела на его красиво очерченный рот, изогнутые губы, белоснежные зубы. Интересно, каков на вкус его поцелуй?..
– А с Горбунком почему-то все иначе… – Таш произнесла это для того, чтобы хоть что-нибудь сказать, но сама думала о том, бывает ли на свете такой чистый голубой цвет, каким лучились его глаза.
– Это потому, что ты не боишься его, – спокойно объяснял Хьюго. – Вы доверяете друг другу. А со Снобом вам пора сходить к семейному психотерапевту. Ладно, давай еще один круг, и все на сегодня.
Хьюго скакал рядом на Брокере, молодом, подающем надежды жеребце. Они останавливались после каждого барьера, чтобы обсудить допущенные ошибки. Когда тренировка закончилась, на небе сгустилась тьма.
– Это Стефан? – Таш посмотрела на приближавшуюся к дому фигуру.
– Похоже на то. – Хьюго потер нос. – Он весь день провел в кузнице. А ты сегодня празднуешь день рождения вместе с Найлом?
Удивившись, что Хьюго помнит об этой дате, Таш покачала головой:
– Он еще в Штатах.
– Ах так… – Хьюго смотрел на алеющий закат: солнце медленно исчезало за высоким холмом.
Таш разглядывала его профиль: прямой нос, упрямый подбородок, длинные ресницы… Она быстро отвернулась.
– Ты ждешь его?
– Нет, уже и не надеюсь, – горько ответила Таш и тут же пожалела, встретив его грустный взгляд.
Несколько минут они ехали молча. Тишину нарушало только одинокое кукование, долетавшее из леса, и фырчанье Брокера.
Когда они въехали на Двенадцать Акров, все звуки смолкли. Таш почувствовала, как ее пробирает дрожь. «Я не хочу выходить замуж за Найла…» – внезапно подумала она.
Таш еле удержалась в седле, осознав, какая опасная мысль пришла ей сейчас в голову. Ладонь машинально подлетела к губам.
Неизвестно, заметил ли ее замешательство Хьюго, но он ничего не сказал, только свистнул чуть отставшему от них терьеру.
Сердце Таш забилось сильнее.
Она посмотрела на чернеющее небо и сказала:
– Страшно возвращаться верхом в такой темноте. Одолжишь мне фонарь?
– Нет. – Хьюго поднял на нее глаза. – Уезжать еще рано – ты же не получила свой подарок.
– Подарок?
– У тебя ведь сегодня день рождения, – рассмеялся он.
– Да, конечно! – Таш определенно нравился новый, милый и приятный, Хьюго.
– В таком случае тебе положен подарок, – сказал он. – Никто не должен остаться без подарка в свой день рождения.
Таш потупилась, вспомнив, что подарок для Хьюго исчез в желудке у Найла.
– Ты не обязан делать мне подарки, – сказала она, – особенно если…
– Если что?
– Если ты узнал про мой день рождения лишь вчера, от Индии.
– Я отлично помню эту дату, – возразил он, взял Брокера под уздцы и направился к конюшне.
И почти сразу в воротах конюшни показался неуклюжий силуэт Микки. У Таш перехватило дыхание.
