– Это ничего, что я тут тебе изливаю душу?
Тэш покачала головой и рассеянно взяла две наволочки.
– Видишь ли, Найл такой любвеобильный и требовательный, – призналась Лисетт. – Такой приставучий…
Тэш упаковала полную пепельницу и мокрое полотенце.
– …Он никогда не дает мне свободно дышать, он абсолютно все делает за меня. – Лисетт примерила бриллиантовые серьги, которые Тэш положила на туалетный столик, чтобы вернуть матери. – Я иду брить подмышки, и он уже там. Я иду звонить матери. – Она посмотрела на себя в зеркало и с улыбкой погладила свою шею, а затем, вспомнив, что раньше говорила, что ее мать умерла, быстро продолжила: – Она… э… говорит, что они с Найлом уже мило поболтали и… ах, какие сережки!.. и что уже слышала от него все новости. Если я прошу мужа отстать, он начинает дуться, почти не разговаривает и тенью бродит по дому, досаждая мне своей заботой: таится под дверьми с тряпкой для пыли и оставляет приготовленную еду, накрыв ее салфеткой.
Тэш рассеянно упаковала комнатное растение в горшке, засунув его листья между туфлями, чтобы не сломать.
– Ты же понимаешь, как это невыносимо – быть замужем за человеком, который так одержим тобой? – Лисетт умоляюще посмотрела на Тэш. – Я думаю, что больше не смогу выносить такого рабского почитания. Это просто ужасно. А серьги просто прелесть. Можно их взять поносить?
Тэш уставилась на собеседницу в изумлении. Лисетт легко рассмеялась.
– О, я знаю,
Ночник упал на пол. Тэш поморщилась. Да сколько можно терпеть эту нахалку?
– Но я уверена… – медленно ответила она, вытаскивая из рюкзака банку с луком наполовину пустую, но для ее целей вполне хватит, – …что первой землю целовать пришлось тебе.
– Что? – Лисетт была настолько сбита с толку, что не заметила, как Тэш открыла банку.
– Мне кажется, – объяснила Тэш, улыбаясь Лисетт, – что Найлу тебя не перещеголять. Ты так сильно любишь себя, что сама готова целовать землю, по которой ходишь.
Перевернув банку, она наблюдала с неземным наслаждением, как красивые волосы Лисетт намокли от уксуса, затем маленькие пахнущие комочки лука начали падать с ее головы и плеч.
Лисетт взвизгнула от ужаса.
– Это, – Тэш аккуратно снова закрутила банку и положила ее в рюкзак, как сувенир, – за Найла, потому что оказался слишком труслив, глуп и добр, чтобы сделать это самому. Может, позднее он и придет, чтобы снять с тебя лук, но, по крайней мере, поймет, насколько ты прокисла.
Лисетт подпрыгнула и, выплевывая уксус изо рта и разбрасывая по сторонам так много лука, как будто она была торговкой овощами, выдернула из ушей серьги и сорвала с себя промокшую блузку. Кинула все это в ноги Тэш и молча кинулась к двери. У двери она повернулась, на ее лице было выражение неприкрытой злобы.
– Найл говорил мне, что ты маленькая психопатка, – прорычала Лисетт. – Теперь я понимаю, что он имел в виду.
После того как соперница ушла, Тэш упала на кровать и в отчаянии стала жевать простыню. В комнате сильно пахло маринованным луком. Ее потихоньку начинала мучить совесть.
– Ни за что не отгадаешь, что я узнал, – раздался восторженный голос, и Макс с шумом ввалился в комнату.
Тэш что-то невразумительно пробурчала.
– Фу, не могу сказать, что мне нравятся подобные ароматы, дорогая. – Он сел-на кровать. – Последние новости.
Отец только что говорил по телефону с американцами о фильме, который он спонсирует. Оказывается, они планируют пригласить на главную роль О'Шогнесси и хотят, чтобы он на этой неделе прилетел на пробы. А сейчас – самое смешное. Бен считает, что Найл влюбился в эту штучку, Аманду. А ту покорил собаковод, как я предполагаю. Спрашивал твою мать, но она ответила уклончиво: мол, по ее мнению, Найл влюбился, но не в Аманду. Полли считает, что в нее. Слушай, просто настоящий роман. Делаю ставку один к десяти на твою сестру.
Тэш подняла голову, шмыгнула носом и с философским видом кивнула.
– А какие ставки на меня? – спросила она со слезами и дрожью в голосе.
Макс взвизгнул от смеха, он был в восторге от остроумия Тэш.
– Ты, моя любовь, снята с соревнования. – Он поцеловал Тэш в голову. – С этого момента ты отправлена в конюшню на постой.
Чувствуя слабость, девушка отодвинулась от Макса и съела в качестве утешения кусочек маринованного лука.
Бедный Найл, его личная жизнь открыта для всеобщего обозрения. Это надо же догадаться – делать ставки, как на скачках.
Как жаль, что она опоздала: ворота открылись, и скачки начались прежде, чем Тэш успела поставить.
– Правда, что Найл уехал?
Макс пристально посмотрел на нее.
– Несколько часов назад, – медленно ответил он. – Сейчас уже, наверное, пересек границу.
Тэш закрыла глаза и приложила все усилия, чтобы не закричать.
– Знаешь, – Макс прикоснулсяк ее волосам, – если мы снова разойдемся, я этого не вынесу. Мне даже кажется, – плоско пошутил он, – что я люблю тебя больше, чем регби.
И наклонился, чтобы поцеловать невесту.
Глава шестьдесят третья
До отъезда оставалось полчаса. Тэш уныло плелась по тропинке загона, она только что попрощалась со Снобом, который ничего не понимал и радостно жевал высохшие цветы на ее разваливающейся соломенной шляпе.
В честь отъезда Тэш сегодня щеголяла в длинной струящейся юбке и батистовой вышитой блузке. Она чувствовала себя в этом наряде непривычно и мечтательно. Больше всего ее удивило, что Макс, Бен, Паскаль и даже Майкл – все сказали, как замечательно она сегодня выглядит. Ей же самой наряд казался похоронным саваном.
– Тэш, дорогая! – послышался низкий, сексуальный голос. – Позволь заметить, что ты сегодня выглядишь совершенно восхитительно.
– Спасибо, Люсьен.
Она повернулась и подставила щеку отцу.
Люсьен обвил Тэш широкой загорелой рукой и повел ее к дому. Рутер ревниво последовал за ними, стараясь унюхать в карманах печенье.
– Мне хотелось поговорить с тобой наедине, прежде чем вы уедете, отстань, зверь! – Люсьен в шутку прицелился ногой в Рутера, но вместо этого задел Тэш. – Ой, извини. Да. Я просто хотел сказать: до чего же я рад, что все так получилось.
– Неужели? – хрипло спросила Тэш.
– Ага. – Люсьен был красным и довольным, они сегодня славно выпили за обедом с Паскалем. – Ты знаешь, Макс так переживал, когда ехал сюда, собираясь сделать тебе предложение. Он считал, что это будет слишком поспешное решение. – Люсьен остановился. – Мальчик искренне считал, что у тебя есть кто-то другой. Он все говорил мне, что все его друзья хотя бы раз да влюблялись в тебя – это было как заражение корью.
Люсьен сердечно рассмеялся.
– Друзья Макса…
Тэш побелела. Насколько она помнила, единственным из друзей Макса, кто хоть раз говорил с ней, был некий коротышка по имени Джефри; он работал с компьютерами и однажды прислал ей валентинку с лохматой собакой, покрытой блестками.
