Том перевернулся на ноги и оттащил сопротивляющуюся Тор от туфлей Тэш, которые маленькая девочка перекрашивала в цвет жженого янтаря.
Тэш с удивлением посмотрела на Тодда. Очевидно, он не любил детей.
– Наташа, а я и не знал, что ты рисуешь.
Ей все это кажется или происходит на самом деле?
– Тэш, – пробубнила она. – Зови меня Тэш.
– Классно! Просто потрясающе! – он с восхищением посмотрел на ее картину.
– Спасибо.
– Я сам увлекаюсь фотографией, – начал Тодд. Любой разговор он быстро переводил на свою персону. – Делаю черно-белые фотографии красивых женщин. Никакой грязи, ты же понимаешь. Мне хочется поймать в рамку женскую чувственность. Многие женщины не понимают, как восхитительны их лица и тела, пока не увидят себя на черно-белом снимке.
Его глаза блуждали по ее телу, пока он это говорил.
– Мне больше нравятся цветные фото, – пошутила Тэш, начиная собирать листы бумаги.
– Ты будешь выглядеть очень чувственной, если я тебя сфотографирую, – прошептал Тодд низким голосом.
И тут Тэш поняла: он с ней заигрывал. Отработанные остроты, которые она слышала всю неделю, теперь были направлены на нее. Интересно, она четвертая или пятая в его рейтинге, подумала Тэш.
Сейчас австралиец присел на корточки, чтобы поговорить с ней.
– У тебя потрясающее лицо, Наташа. Я всю неделю не мог оторваться от твоих глаз. Они завораживают.
И в подтверждение своих слов ненадолго уставился в ее глаза. Тэш почувствовала, как ее завораживающие глаза защипало от резкого запаха его лосьона после бритья.
– Наташа, тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что у тебя просто потрясающие плечи?
Он специально говорил тихо, так что ей пришлось наклониться, чтобы расслышать конец предложения.
– Э… в последнее время нет.
– А следовало бы.
Тодд посмотрел на нее с такой же искренностью, как американский евангелист, просящий миллион долларов в телепередаче.
– Наташа, – он произнес ее имя гортанно.
– Да? – Она немного отступила назад, отчаянно подавляя смех.
– Наташа. – Тодд специально стоял так, чтобы она могла видеть его длинные мускулистые ноги, отчетливо выделявшиеся сквозь тонкую ткань спецовки. – Больше всего на свете мне хочется тебя сфотографировать. И еще больше мне хотелось бы тебя соблазнить, но я думаю, что ты прогонишь меня, поэтому готов удовлетвориться ролью фотографа. Камера займется с тобой любовью, Наташа.
Она открыла рот, чтобы выразить протест, но Тодд вытянул руку.
– Пожалуйста, не говори ничего. Не принимай решения, пока не увидишь мой портфолио, и тогда ты поймешь, что я занимаюсь искусством. Нет, нет, никакой грязи.
Он наклонился вперед и положил свою Сильную руку на ее ладонь. Тэш вскочила как ошпаренная, вспомнив, что не меняла футболку после езды на Снобе.
Тодд наклонил свою длинную и сильную шею и говорил ей в самое ухо:
– Теперь давай поднимемся в мою комнату, и я покажу тебе свои фотографии, хорошо?
В этот раз Тэш не смогла сдержаться и рассмеялась. Она прислонилась к нему и смеялась до боли в ребрах, по ее лицу побежали слезы.
– Эй, эй, эй! Ты что, накурилась?
Тодд не видел ничего смешного. Ему казалось, что у него все получается быстрее, чем он надеялся. Тэш застонала и обхватила грудь. Тодд, вероятно считая, что у нее какой-то приступ, снисходительно обнял девушку загорелой рукой.
– Что здесь происходит? – послышался мягкий мелодичный голос, в котором был слегка различим оттенок ярости.
Тэш поняла, что там стоит Найл, но не могла перестать смеяться. Что-то вроде нервной реакции. Ее колени подогнулись, и Тодд поддержал Тэш, чтобы она не упала.
– Кажется, у нее какой-то припадок, приятель, – голос Тодда прозвучал испуганно.
Тэш почувствовала, что смех заканчивается. Она выпрямилась и прочистила горло, но поняла, что не может смотреть ни на Найла, ни на Тодда. Каждый раз когда она пыталась это сделать, новая волна смеха подкатывала к животу. Вместо этого девушка уставилась в пол.
– Тодд, тебя повсюду ищет Майкл, – сказал Найл недобро.
Тодд его проигнорировал, он все еще слегка обнимал Тэш.
– Тэш, ты в порядке? – протянул он.
Тэш подавила новый приступ смеха и кивнула.
– Может, тебе лучше пойти и найти Майкла, Тодд? – настаивал Найл. – Он злится.
Фраза звучала скорее как приказ, нежели вопрос.
Тодд мгновение пребывал в нерешительности, а затем быстро вышел из комнаты. Найл подошел прямо к Тэш.
– Ангел мой, ты в порядке? Что, черт возьми, он с тобой сделал?
Теперь, когда Тодд ушел, Тэш уже не видела в произошедшем ничего смешного. Он чувствовала себя невыносимо неловко.
– Он пытался со мной флиртовать, а я рассмеялась, – пробурчала она.
– Что? – Найл с недоверием посмотрел на нее.
– Он… эм… хотел меня сфотографировать. Тодд пригласил меня в свою комнату посмотреть его портфолио, а я засмеялась.
Тэш казалось, что все это звучит так глупо и по-детски. Ей хотелось выглядеть перед Найлом зрелой, самодостаточной и глубокой личностью, а не хихикающей школьницей.
– Еще чего не хватало, – холодно сказал Найл. – Да ты бы и оглянуться не успела, как оказалась бы на капоте джипа Паскаля в одних стрингах.
Он серьезно посмотрел на нее.
Тэш не понравилось, что Найл вел себя с ней, как отец. Может, он и правда относился к ней как к ребенку?
Внезапно сквозь тучи на лице Найла пробилась улыбка, и он начал смеяться. Он положил руки на плечи Тэш и внимательно ее рассматривал. Тэш уставилась в пол.
– Ты действительно необыкновенная девушка, Тэш. Вес женщины в доме усиленно красятся и душатся ради этого человека, а ты смеешься, когда он бросает на тебя страстные взгляды.
Тэш пожала плечами и почувствовала, что язык ее не слушается. Чего бы она только не отдала сейчас за массаж О'Шогнесси. Она почувствовала, как отодвигается от него, смущенная желанием раствориться в его руках. Это не было той всепоглощающей удушающей похотью, которую она испытывала к Хуго тогда у бассейна, это была отчаянная потребность, чтобы тебя приласкали и обняли теплыми нежными руками.
Найл отпустил Тэш и отвернулся. На секунду ее сковал страх: ей показалось, что он прочел ее мысли, и они его сильно смутили. На самом деле Найл всего лишь увидел ее картину, положенную на пол для просушки.
Он долго смотрел на портрет, погруженный в свои мысли. А Тэш занялась приборкой принадлежностей.
Она уже закончила закрывать краски и разложила кисти, чтобы вымыть их, а Найл все молчал. Она крутила в руках свои очки, которые нашла под кипой газет, но ей было стыдно их надеть. А без очков Тэш не могла понять выражение его лица.
Найл посмотрел на нее, но ничего не сказал, а затем перевел взгляд на картину.
Прошла целая вечность прежде, чем он снова открыл рот, и как раз в этот момент в дверях за ним появилась Александра.
– Тэш, дорогая… Боже, это великолепно! – Она посмотрела на картину, а затем повернулась к дочери. –
