Мара

разогревать на двухконфорочной керосинке суп. И ни она, ни Горас нисколько не удивились той жадности, с которой Роза накинулась на еду: умение вкусно готовить было одним из безусловных достоинств Берти.

Когда девушка покончила с супом и огромной краюхой хлеба, ее глаза заскользили по обитым деревом стенам небольшого автофургона. Она внимательно рассматривала выцветшие занавески, медные горшочки, стоявшие на полке, цирковую афишу.

Горас в свою очередь пристально изучал Розу. Ее огненно-рыжие волосы были немытые и нечесаные, но густые и блестящие… кожа белая и гладкая, точно слоновая кость… зеленые глаза смотрели устало, но не испуганно… руки выглядели шершавыми, видимо, от тяжелой работы, но ногти подстрижены аккуратно, кроме тех двух, что разбиты до мяса.

Как все же трудно судить о человеке, которого ты нашел без одежды! Как много могли бы сказать о нем хотя бы его ботинки! Но почему она так уставилась на цирковую афишу — так, словно не верит собственным глазам? Неужели она из цирка?

— Есть кто-нибудь, кто будет беспокоиться о тебе, Роза? — спросил он.

Она посмотрела на него взглядом, смысла которого он не сумел понять. Была ли это злоба, или грусть, или отчаяние? Горас так и не определил. Ясно одно: этой девчонке пришлось немало выстрадать, и не только физически.

Роза покачала головой, и Берти спросила:

— Ты сирота?

Девушка, видимо, не поняла вопроса, и Берти задала его иначе:

— Твои отец и мать умерли?

Роза кивнула, и Берти посмотрела на нее с жалостью.

— Вы здорово готовите… — пробормотала вдруг несчастная девушка.

— Ага, — обрадовалась Берти, — значит, язычок у тебя все-таки есть! Вот и отлично. А то у нас уже есть один такой — ни бельмеса не знает по-английски.

— Если ты о Краснокожем, Берти, то это не так, — вмешался Горас, — он просто не любит разговаривать с женщинами. Когда нужно, он неплохо говорит.

— Не знаю, — фыркнула в ответ жена. — Мне он за все это время не сказал ни слова. А когда я пытаюсь ему что-нибудь втолковать, он прикидывается тугим на ухо.

— Ну, он же индеец. Может, у них не принято разговаривать с женщинами?

Берти смерила Гораса презрительным взглядом и принялась мыть посуду.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказала она Розе. — Можешь пойти прилечь вон на тот матрас. Мы скоро отправляемся в путь. Наша следующая стоянка в Биттивилле — хочешь прокатиться с нами?

— Стоянка? — напряженно свела брови девушка.

Горас лучезарно улыбнулся ей. Сделав шаг вперед, он поклонился.

— Горас Б. Перкинс — весь к вашим услугам. Распространяю знаменитый «Эликсир Краснокожего». Он избавляет от озноба, запоров, болей в желудке, сводит бородавки — и большие и маленькие — и даже удаляет с ногтей заусенцы…

Заметив, что девушка слушает его с интересом, Горас продолжил этот длинный список.

Когда его фантазия наконец иссякла, Роза проговорила:

— А, «Эликсир-шоу»… да, я слышала о вас.

Внезапно она зевнула, да так широко, что глаза ее наполнились слезами. И не сказав ни слова, Роза поднялась с кресла, легла на матрас, свернулась клубочком и тотчас заснула.

— Как ты думаешь, что с ней произошло? — тихо спросила Берти у Гораса.

— Семейная драма, я полагаю.

— Ты хочешь сказать, у нее есть муж? Но ведь она еще совсем девочка.

— Нет, но, возможно, у нее есть какие-нибудь родственники. Может, она совершила что-то такое, что им не понравилось, и они взяли и выставили ее вон. Судя по ее поведению, она не особенно рвется домой. У этих чужестранцев черт знает какие порядки. Непохоже, чтобы над ней надругались. Или, по крайней мере, она не этим больше всего расстроена.

— Я вижу, ты внимательно ее разглядел, — сказала Берти с легкой издевкой.

— Но у меня же есть глаза, черт подери! — возразил Горас, но тотчас задумался:

— Как ты считаешь, сколько ей лет?

Берти пожала плечами:

— Тринадцать-четырнадцать — не больше. У южных народов девочки рано созревают.

— И что мы будем с ней делать?

— Пусть немного побудет у нас — залечит свои раны, слегка отъестся, а потом придется отдать ее в руки властей. Сам знаешь, еще один рот нам не по карману.

Горас согласился с женой, и все же в его душу закралось сожаление. Эта девочка поразила его — тем, что ни разу не заплакала и не испугалась, оказавшись в чужом доме. Она вела себя мужественно, а Горас обожал сильных духом женщин.

— Ладно, пока все равно рано принимать какое-либо решение, — добавил он. — Поживем — увидим.

Позднее, когда Берти была всецело поглощена сборами в дорогу, Горас вспомнил о найденной им деревянной коробочке и решил посмотреть, что там. Открыв ее, он увидел колоду гадальных карт, и ему многое сразу стало ясно.

Но Берти он решил пока ничего не говорить, а коробочку спрятал подальше — в ящик с костюмами. Когда жены не будет поблизости, он рассмотрит колоду повнимательнее. Берти не должна ее увидеть — она не переживет, если узнает, что он привел в их добропорядочный дом цыганку.

4

Хотя весь опыт общения Мары с гаджо ограничивался гаданием на картах да еще теми налетами, которые устраивали они с братьями на дома фермеров, она сразу смекнула, как ей нужно вести себя с этими людьми. Мара быстро сообразила, что ни высокого седого мужчину, ни его жену бояться не стоит.

Сначала ей показалось, что они жутко богатые: У мужчины были красивые часы на золотой цепочке, а на толстых пальцах женщины — несколько золотых колец.

Но их фургон удивил ее. Эти люди не цыгане, а живут почему-то в цыганском фургоне, какие Мара не раз видела в других таборах. У них самих в семье был один такой, привезенный еще со «старой родины». Неужели эти люди украли его? Ни один цыган ни за что не продал бы им столь бесценное сокровище.

Царившая в фургоне чистота поразила ее воображение. Деревянные стены были покрыты толстым слоем лака, медные горшочки на полке блестели точно зеркала, а на полу не было ни сориночки. Окна из настоящего прозрачного стекла сверкали так, словно их только что вымыли. Зачем эта женщина тратит столько сил и времени, чтобы убираться? Ведь пыль-то каждый день новая налетает.

А одежда, сушившаяся на веревке… зачем этим людям такое количество нижнего белья, столько брюк и юбок? Этого Мара никак не могла понять. Впрочем, она вообще никогда не могла понять гаджо: их иногда бывает так легко провести, но в то же время с ними нужно постоянно держать ухо востро. И с этими мужем и женой тоже надо быть настороже — как бы ни были они добры к ней.

Но в любом случае у Мары не было другого выбора, кроме как остаться здесь. Куда могла она направиться со своим синим вспухшим лицом?

На мгновение боль при воспоминании о происшедшем подкатила к ее сердцу, готовая, кажется, поглотить ее, но Мара подавила рыдания. Она не может проявлять слабость в присутствии чужих людей. Из их разговора она поняла: они не подозревают, что она цыганка. Мужчину одурачить будет легко, с женщиной же посложнее. У нее такие проницательные глаза, что наверняка все замечают. Но, с другой стороны, Берти была к ней добра, принесла ей одежду, накормила, уложила спать. Значит, пока не