В тот вечер он вернулся к себе очень поздно и тут же вспомнил о пари, заключенном с Мартином. Прежде всего, решил он, нужно добыть всю возможную информацию об этой Принцессе Маре. Если верить афише, она и впрямь хороша собой. А раз мужчины готовы покончить из-за нее жизнь самоубийством, значит, эта красотка наверняка своенравна, а возможно, даже и капризна. Но какая она все-таки?
К счастью, Джейм знал, где можно получить всю исчерпывающую информацию. Один из его однокашников по Шото работал по окончании Принстона в газете — продолжал семейную традицию. Хотя стояла уже глубокая ночь, Джейм решил не откладывая ему позвонить и, сняв трубку, дал телефонистке номер своего приятеля в Бостоне.
— Рад слышать тебя, сукин ты сын, — сказал сонный Тод прежде, чем Джеймс успел извиниться за столь поздний звонок. Тод был на два года старше Джейма, но они были очень дружны, и — хотя редко виделись — знали, что всегда могут положиться друг на друга.
— Не окажешь ли ты мне одну услугу? — спросил Джейм.
— Какую именно?
— Я тут поспорил с Мартином Ремингтоном…
— О Боже, опять? Неужели тебе еще не надоело? И какого черта он к тебе прилип, этот стервец? — перебил его Тод.
— Ты хочешь меня выслушать или нет?
— Да, хочу.
— Я поспорил с ним, что приду на весенние танцы с девушкой. То есть с одной определенной девушкой…
— Так в чем же проблема? Или ты разучился обхаживать женщин? А, малыш?
— Все не так просто. Дело в том, что я ее даже ни разу в жизни не видел.
— Ну и кто она?
— Она артистка цирка. Ее зовут Мара, кажется.
Тод присвистнул.
— «Мара, кажется»! Принцесса Мара — вот кто она такая! Настоящая цыганская принцесса! По ней многие сходят с ума!
— Откуда тебе это известно?
— Ты же знаешь, малыш, у меня страсть к цирку. Я же пять лет был завсегдатаем на Мэдисон-сквер гартен. Тебе, кстати, тоже не мешало бы сходить в цирк…
— Я не фанат цирка, — Джейм не стал говорить, что вообще считает цирк безвкусицей. — Я бы хотел побольше разузнать об этой девушке, прежде чем ринуться в бой.
— И что же ты хочешь узнать?
— Ну, например… какие у нее слабости. Умело используя их, можно будет завязать знакомство и пригласить на танцы.
— Думаю, это действительно не так-то просто. Она пользуется репутацией недотроги, что, разумеется, делает ее образ еще более загадочным. К тому же ее хорошо охраняют. Немой громила, который выносит ее на арену перед выступлением, одновременно ее телохранитель. Говорят, он покалечил нескольких неудачливых поклонников…
— И это все, что ты можешь мне сообщить?
— Клянусь, это все, что я знаю. Но могу попытаться разузнать для тебя что-нибудь еще. Сколько у нас времени?
— На афише написано, что цирк начинает гастроли в Бостоне через неделю. А танцы состоятся через пять дней после начала гастролей.
— Что ж, мне тоже очень хочется утереть нос этому придурку Мартину, так что я готов помочь тебе. Но помни: когда все закончится, ты угостишь меня пивом.
— Конечно, дружище! Обещаю целый бочонок.
Через два дня Джейм получил от Тода письмо в большом коричневом конверте. Он вскрыл его, достал газетные вырезки и сел в кресло. Через пятнадцать минут он откинулся на спинку, не слишком довольный прочитанным.
Удивительно, как противоречива информация об этой цирковой артистке: сколько статей — столько и мнений!
«Кто же из авторов статей прав? Какая же ты на самом деле, Мара Безфамильная? — размышлял он. — Действительно ли ты настоящая цыганская принцесса? Правда ли, что твоя семья отказалась от тебя, когда ты не согласилась выйти замуж за человека, которому твой отец прочил тебя в жены? На самом ли деле ты от природы рыжеволосая или этот цвет достигается при помощи хорошей краски? Так ли сложны твои трюки или эффект создается при помощи разных хитростей и удачного освещения? Какая же ты, черт возьми?»
Затем он прочитал записку от Тода. Приятель напоминал ему об обещанном бочонке пива и сообщал, что цирк Принцессы Мары будет выступать в Медфорде за три дня до гастролей в Бостоне и что пятница, на которую назначены «весенние танцы», приходится как раз на выходной день в цирке, так что Джейм имеет все шансы заполучить прекрасную партнершу.
На следующий день Джейм ушел с занятий раньше времени и поехал в Медфорд на утреннее представление Брадфорд-цирка.
На ярмарочной площади Джейм купил билет и огляделся вокруг. Цирк показался ему необыкновенно красивым и богатым. Вывески были яркие, свежевыкрашенные, шатры чистые, новенькие; персонал в бело-красных полосатых пиджаках и кепках выглядел очень респектабельно. Продававшаяся на лотках еда — хот-доги и гамбургеры — оказалась удивительно вкусной и свежей. Так значит, не такое уж это и убогое место? Не такое уж неприличное?
Когда распахнулись ворота, Джейм стал одним из первых, кто вошел в огромный шатер. И внутри, в цирке, тоже было почти шикарно. Деревянные стулья, первоклассно обитые, разноцветные опилки на земле, явно только что насыпанные… Джейм думал, что раз это утренник, то будут одни дети да их мамы — но на представление пришли и взрослые; было много мужчин, как с женами, так и без.
Представление началось с парада-алле, который на него особого впечатления не произвел. Огромные животные, размалеванные клоуны, вульгарные девицы из кордебалета, грохочущая музыка — все это не могло понравиться человеку с хорошим вкусом. Но за этим последовали три удивительно интересных номера, каждый из которых проходил на отдельной арене: китайские акробаты, гимнастки с упражнениями на веревочной паутине, прекрасные наездницы. Лошадей Джейм всегда любил, и сам и не заметил, как очень увлекся всем происходящим на арене.
Затем на арену выбежала целая армия клоунов. Особенно развеселился Джейм, увидев крошечного человечка, одетого в костюм, что называется, с иголочки. Заметно было, что малыш бесконечно горд собой, а остальные клоуны только и делают, что над ним подтрунивают. И смешно, и грустно.
Последовало еще несколько номеров, в том числе хор слонов — дети просто визжали от восторга. Затем музыка зазвучала все тише и тише, и наконец наступила полная тишина, свет в зале погас, публика замерла. Даже торговцы прекратили разносить по рядам еду и напитки.
Маленькое пятно света скользнуло по лицам зрителей, взмыло вверх, к потолку, словно бы для того, чтобы продемонстрировать высоту купола, потом медленно спустилось, застыв на выходе из-за кулис.
Там стояла маленькая молодая женщина. Она была неподвижна. Белая накидка из перьев покрывала ее с головы до ног.
Но не необычный костюм заставил Джейма затаить дыхание. Ее волосы, схваченные на затылке в пучок двумя серебряными гребешками, имели цвет пламени; пухлые губки были причудливо сложены; глаза сверкали.
Хотя Джейм сидел слишком далеко, чтобы различить, какого цвета у нее глаза, он уже знал, что они зеленые. «Изумрудно-зеленые глаза Принцессы Мары», — в этом были единодушны все газеты. «Рыжеволосая девица с зелеными глазами — как это заурядно!» — подумал тогда Джейм, но теперь понял, что в этой девушке нет ничего, что было бы заурядным.
Раздался гром аплодисментов, и лицо девушки ожило. Она улыбнулась веселой, жизнерадостной, открытой улыбкой, и весь зал проникся магией ее обаяния. Умом Джейм понимал, что во многом аура создается наполнившим шатер теплым розовым светом, но душа его всецело открылась навстречу улыбке
