— Меня восхищает то, о чем ты говоришь, — сказала она. — И я надеюсь, что однажды это станет реальностью.
Стив улыбнулся, и ей показалось, что глаза его удовлетворенно блеснули.
— Это уж я постараюсь. Но потребуются огромные инвестиции и хорошее место для строительства парка. Ты ведь в курсе, как стремительно выросли цены на землю в последнее время, а в особенности вокруг Орландо и Тампы. Земли, не занятой под какие-то цели, практически не осталось. Правда, — он чуть помедлил, — есть ваши «зимние квартиры». Место идеально подходит для этих целей. Рукой подать до аэропорта и железной дороги и какие-нибудь полчаса езды до Орландо…
Мишель остолбенела, когда до нее дошел смысл сказанного.
— Так ты уже обо всем переговорил с Розой, да?! А поскольку она наверняка отказалась продать землю под предлогом того, что здесь зимняя стоянка цирка, ты и решил провернуть весь этот фокус с объединением двух цирков? А я еще никак не могла понять, почему твои доводы не внушают мне полного доверия… Так ты решил, что в случае слияния Роза расщедрится и пойдет тебе навстречу?
— Это идеальное место для городка развлечений, — терпеливо продолжал Стив. — Болота осушены, рядом перекресток двух больших дорог, а кроме того, имеются собственные источники воды, что особенно важно во Флориде. Роза готова пойти на сделку: более того, она согласна обходиться одними процентами до начала полноценного функционирования парка. Она даже задумывается над тем, чтобы вложить в дело свои собственные — и немалые — деньги.
Мишель почувствовала, как ярость и боль ослепляют ее.
— Вот оно что! То-то у меня было чувство, что вы друг друга знали и раньше! Мне даже пришло в голову такое словечко, как «сообщники»… Выходит, интуиция меня не подвела. Так это она купила мне мужа, так, что ли, Стив?
— Ты все ставишь с ног на голову. Да, когда я после долгого перерыва встретился с ней, то выложил как на духу все свои чувства и намерения — и то, что тебя и только тебя я хочу видеть своей женой, и то, что на смену нашей вражде должно прийти сотрудничество… И она все это одобрила, потому что любит тебя как родную дочь, — Стив попытался улыбнуться, но Мишель, надувшись, отвернулась от него. — Понятно. Я выбрал неподходящий момент для признания, но мне казалось, что ты…
— Что я наивная дурочка, которую можно так просто купить? Вкусно накормить, заморочить голову болтовней и анекдотами, расслабить побасенками о сказочном городе будущего — и увести в постель? А дальше я под впечатлением от твоего сексуального мастерства становлюсь послушной овечкой, и Роза, тронутая до глубины души, переводит участок на твое имя?
Мишель, покачнувшись, привстала, но тут же снова упала на стул. Новая мысль вдруг осенила ее.
—
— Ты все видишь с превратной стороны. Она всего лишь беспокоилась о твоей судьбе и судьбе цирка. Ну, дала бы она тебе денег, чтобы заткнуть очередную дыру, — а дальше что? Цирк нуждается в капитальной реорганизации, на это опять нужны деньги, а конкуренция увеличивается, доходы уменьшаются — и печальный финал неизбежен… — голос его зазвучал жестче: — На твоем месте я был бы благодарен судьбе за то, что есть человек, который способен так заботиться о тебе!
— Да, разумеется, я ей о-о-чень благодарна! За то, что обо всем узнала, и пусть не сразу, но поняла, что я стала всего лишь игрушкой в чужой игре… И как ты только можешь по утрам смотреть на себя в зеркало, Стив? Я бы давно умерла от стыда.
— Чушь! Я же сказал тебе, что я всего лишь реалист, а потому не хотел никакого фиктивного брака — все как у людей, все как полагается, и сегодня… — Подошел официант, и Стив бросил ему на поднос несколько купюр. — Пойдем отсюда. Почему бы нам не закончить наш разговор в моем фургоне?
В полном молчании они доехали до зимней стоянки. Мишель начала понемногу остывать. В конце концов, Роза всеми силами боролась за благополучие цирка. А то, что она выбрала для этого не самые честные пути — так что ж? Главное — она ведь хотела Мишель только добра, ей ведь во всей этой истории никакой особой выгоды нет.
А что до Стива — тот перед вступлением в брак выложил все свои карты и не скрывал, что он всего лишь прагматик, для которого нет ничего важнее дела. Почему же она так злится и чувствует себя такой обманутой сейчас, хотя получила всего лишь очередное подтверждение того, о чем давно знала? Можно подумать, что расскажи ей Стив всю эту историю сразу, она бы не пошла за него замуж и наплевала бы на интересы цирка…
Когда они вошли в фургон, Мишель чуть пошатнулась на пороге, и Стив быстро подхватил ее под руку. «Интересно, — подумала Мишель, оглядывая уже знакомые ей апартаменты, — интересно, он рассчитывает соблазнить меня прямо здесь? Если так, то его ждет ба-а-альшой сюрприз. Я ему еще покажу, кто здесь хозяин…»
Отказавшись выпить — в голове и без того шумело, — она упала на красный кожаный диван, а он, открыв банку пива, присел рядом.
— Я понимаю, — сказал он, явно нервничая, — что у нас полно всяких проблем, но сегодня я намерен сделать наш брак настоящим…
— Да ну? — вызывающе подняла бровь Мишель. — А почему бы тебе не быть честным хотя бы перед самим собой? Ведь я тебе была нужна лишь для того, чтобы сделать сговорчивой Розу. Я ни в чем не обвиняю Розу — она человек иной культуры, и для нее брак по расчету — дело само собой разумеющееся. Она думала, что делает для меня благо — и ладно, Бог с ней. Но теперь ты получил то, что хотел — права на участок… так оставь меня, по крайней мере, в покое и не сочиняй историй о том, как семь лет назад ты влюбился в рыженькую девочку…
Лицо Стива передернулось, и прежде чем Мишель успела что-либо сообразить, она уже оказалась в его руках. Мишель считала себя сильной женщиной, но Стив, вопреки внешнему впечатлению, отличался такой недюжинной силой, что не успела она и опомниться, как он уже был сверху и прижал ее к дивану.
Когда азарт борьбы иссяк, она увидела над собой побелевшее лицо, и ей вдруг стало страшно — а вдруг он задумал что-то ужасное, вдруг он решил отомстить ей за все измывательства над ним?
Но в следующее мгновение он поцеловал ее, и поцелуй оказался ошеломляюще нежным. Мишель невольно расслабилась, и тут же его язык проник сквозь ее разжавшиеся губы. Ее охватила паника, и на минуту ей показалось, что она испытывает знакомый приступ удушья. Она отчаянно глотнула воздух, и Стив, восприняв это как приглашение, припал своим ртом к ее губам. Мишель снова попыталась вырваться и откатиться в сторону, но он держал ее железной хваткой.
Внезапно слабея и ощущая головокружение, Мишель краем сознания отметила, что он раздевает ее, затем раздевается сам. Потом снова над ней возникло напряженное, почти исступленное лицо, а руки и губы его начали ласкать Мишель.
Головокружение понемногу стихло, и Мишель вдруг обнаружила, что ее собственное тело предает ее, так давно лишенное мужской ласки. Стив гладил ее груди, ласкал самые сокровенные и чувствительные кусочки ее тела, и Мишель начала бояться, что он остановится и бросит ее на полпути, не погасив разгорающееся в ней вожделение. Вдруг перестало иметь значение, кто он, важно было только одно: чтобы он продолжал ласкать ее.
Он овладевал ею постепенно, с поразительным терпением. Он прокладывал дорогу к цели губами, ласковыми пальцами, мужественной сдержанностью своего тела, не стремясь в первую очередь удовлетворить себя. Тело у него было длинное, как и у Дэвида, но на этом сходство и кончалось. Грудь Стива была покрыта густыми темными волосами, соски — цвета красного дерева, а от кожи исходил тонкий запах, чем-то напомнивший Мишель запах сандалового дерева, витавший в палатке Розы и Кланки. Лицо его напряглось и побледнело, когда он коснулся пальцем влажной впадинки между ее бедер, а затем… затем он припал к ней губами.
Мужчина, которого она знала, воплощавший в себе деловитость и рациональность, исчез, испарился, растворился, остался лишь страстный и искусный любовник, ласкавший и томивший ее до тех пор, пока
