– Так ты в конце концов стойко пережил все неприятности, а?..
Мак подошел и встал рядом, поглощенный беспокойными мыслями. Билл молча смотрел на него.
– Ты мог бы поделиться, мы с тобой не один пуд соли съели.
Билл поднес кружку с кофе к губам, отпил немного, потом повернулся:
– Послушай, Мак. Недавно я обошелся с тобой резко.
Мак качнул головой:
– Забудь. Что меня беспокоит, так это то, что случится после того, как она уедет.
Билл старался не показывать волнения.
– Когда она уедет, будет видно.
Он еще не мог осознать того, что это будет – и скоро. Даже Мак изучал его.
– И потом ты собираешься жить, как медведь в берлоге, еще сорок лет? – Он замолчал на некоторое время. – Чего ты боишься? Ты любишь, когда…
Билл выплеснул остатки кофе в траву и посмотрел прямо в глаза Маку.
– Я болтовни не люблю. Она мне небезразлична, может, слишком, но… – Он запнулся. – Короче, давай подождем, время покажет, ладно?
Билл снова прислонился к дереву. Оба молчали. У самого Билла полно всяких мыслей, но ему не хотелось копаться в них. Он так долго ждал своей единственной женщины. Нужно ли было убеждать ее, что жизнь в Колорадо – это лучше всего?
– Она тебе подходит, – задумчиво произнес Мак.
Билл посмотрел под ноги.
– Ты совсем не понимаешь, да? – Немного помедлив, он продолжил: – Будь моя воля, я бы держал ее в постели с утра до ночи и с ночи до утра. Но все не так просто. Я же не могу читать ее мысли.
– А может, она сама только об этом и думает?
– Я пока не чувствую.
– Я думаю, ты вывесил белый флаг заранее.
– А я считаю, что сейчас слишком рано загадывать о будущем, Мак. У нее своя жизнь, и хватит об этом.
– Что ты кипятишься? Рассуди здраво: она не маленькая и сама знает, что ей нужно, но так ты дойдешь до абсурда.
Билл перевел взгляд на походную столовую. Гейл и Шелби махали ему.
Он откашлялся.
– Я думаю, завтрак готов. – Мак встал рядом, и они молча отправились в лагерь.
Туманное оранжевое зарево окутало лагерь, вокруг ничего не было видно, кроме медленно гаснущих углей костра возле них. Они поджарили сосиски, и сейчас готовили сласти на десерт. Дым от костра клубился во влажном воздухе.
– Похоже, дело к дождю, – лениво пробормотал Мак, нисколько не заботясь, услышит ли его кто-нибудь. Шелби примостилась рядом с Маком, ее голова покоилась у него на груди; она была как довольная киска на коленях у хозяина.
Гейл сидела между коленями Билла, опираясь на них, он обнимал ее. Он не позволял ей отходить от него далеко. Гейл чувствовала себя такой уставшей, что не раздумывала, как ей к этому относиться, а просто была счастлива ощущать тепло его рук.
Последняя хрустящая золотистая конфетка образовалась на конце тонкой палочки, которую она держала в руке.
– Хочешь?
Откинувшись назад, она протянула ему палочку с конфетой.
– Хорошенького понемножку, – улыбнулся он.
Гейл повернулась и внимательно посмотрела на него. А он молча снял клейкую массу с палочки, отломил половину конфеты и протянул Гейл. Она взяла ее в рот, потом схватила его руку и слизнула с нее остатки сладкой тягучей массы.
– Ты убиваешь меня, – бормотала она, облизываясь.
Билл поддержал ее:
– Только об этом и думаю.
Он быстро отправил остатки конфеты в рот, и Гейл заметила, как он облизывал губы и пальцы. Потом, опустившись на колени, она подалась вперед и смахнула крошку с его усов своим языком.
– Ау, вы двое, там! – крикнула Шелби из тумана. – Ночь впереди длинная, а нам завтра еще предстоит трястись в седлах.
Гейл высвободилась из объятий Билла и посмотрела на Шелби.
– Что ты говоришь?
– Она говорит, что нам всем пора закругляться и хорошенько выспаться, – сказал Билл, – и она права.
