думал, что ты тяжело ранена или мертва. Думал…
– Шон! – нетерпеливо прервала она. – К чему слова? Лучше поцелуй меня еще раз!
– С величайшим удовольствием!
На этот раз он не просто целовал ее. Рот его превратился в чудно настроенный инструмент, призванный дарить наслаждение. Он прикасался, ласкал, пощипывал, нежно покусывал ее шею, плечи, белоснежную грудь над линией выреза.
И руки его не оставались без дела: скользнув вверх, они обхватили груди Лии. Большими пальцами Шон обводил круги вокруг сосков до тех пор, пока нежные бутоны не напряглись, туго натянув платье.
Откинув голову, закрыв глаза, каждой клеточкой впитывала Лия новые ощущения. Все тело ее пылало огнем. Нетерпеливыми пальцами она впилась в синий свитер Шона, вытащила его из-за широкого кожаного пояса и, испустив сдавленный восторженный возглас, коснулась его разгоряченного тела.
Она гладила его руки, плечи, грудь, и могучие мышцы вздымались и опадали под ее лаской. Пушистая поросль на груди, крохотные камешки сосков – все это, так не похожее на ее собственное тело, наполняло ее неведомым прежде восторгом.
Под ладонью ее тяжко билось мощное сердце. Чувственным, кошачьим движением Лия выгнулась навстречу Шону, прижавшись животом к его животу, и ощутила, как сердце его пустилось в пляс.
Шон оторвался от ее губ и улыбнулся широкой, торжествующей улыбкой.
– Думаю, в спальне нам будет удобнее, – прошептал он, щекоча ей щеку горячим дыханием.
– Ты прав, – еле слышно ответила она.
Шон обхватил ее за талию и, словно в танце, повел в спальню. Когда он распахнул дверь ногой, Лия успела разглядеть старинный камин и массивные, обтянутые золотисто-ржавым бархатом кресла, а в следующий миг Шон уже опрокинул ее на мягкую кушетку и лег сверху.
– Так лучше? – спросил он, задыхаясь, словно только что пробежал марафонскую дистанцию.
– Гораздо лучше! – со счастливой улыбкой заверила его Лия.
– Теперь-то я поцелую тебя как следует!
Лия уже открыла рот, чтобы спросить: «А чем же ты до сих пор занимался?» – но в следующий миг Шон ясно дал ей понять, что имел в виду. Словно ураган, он ворвался в ее приоткрытые губы, дразня, возбуждая, будя сладкие мечты об ином, более интимном проникновении.
Каждая ласка, каждое прикосновение усиливали ее чувственный голод. Лия не могла больше терпеть. Она отчаянно извивалась под ним, мечтая ощутить его всем телом.
– На тебе слишком много надето! – прошептала она, нетерпеливыми пальцами дергая свитер.
– То же самое я могу сказать о тебе.
– М-м… в самом деле. – Лия призывно шевельнула бедрами. – И платье на мне слишком тесное.
– Вот как? Сейчас помогу.
Он стянул платье с ее плеч и, расстегнув, сбросил на пол лифчик. Затем, стащив с себя свитер, лег на нее и прижался грудью к ее обнаженной груди. Она издала стон – ни с чем не сравнимый стон чистого наслаждения, и лицо Шона осветилось торжествующей улыбкой.
– Какая ты сексуальная! – пробормотал он, уткнувшись ей в плечо, скользя горячими поцелуями по выпуклому холмику груди. Секунду помедлив, обхватил губами пылающий розовый сосок – и Лия взвизгнула, корчась в невыносимо сладкой муке.
– Боже… Боже мой…
Она конвульсивно выгнулась, запрокинув голову, с соблазнительным бесстыдством предлагая ему себя.
– Не останавливайся! – взмолилась она.
Шон мягко рассмеялся, уткнувшись ей в грудь.
– Я и не собирался!
Он потянул вверх ее юбку, обнажая кружевные подвязки чулок. Лия подалась вверх, чтобы облегчить ему работу.
Теперь лишь тоненькая полоска полупрозрачного шелка преграждала ему путь. Лия вскрикнула, и голос ее слился со звоном старинных часов, которым вдруг пришла охота бить.
Звон часов отдавался у Лии в голове, от него невозможно было скрыться, и неожиданно для себя она поняла, что считает удары.
Шесть… семь… восемь… девять…
Девять! С последним ударом точно ледяная стрела вонзилась в ее мозг, изгоняя прочь волнение страсти.
Девять часов! Она же обещала… Боже, да что с ней?!
– Нет!
В голосе ее слышался такой ужас, такое отчаяние, что Шон не мог не остановиться. Синие глаза его, пылающие страстью, встретились с ее испуганными глазами.
– Милая…
– Я сказала, нет!
Она яростно оттолкнула Шона и села, одной рукой прикрывая грудь, другой торопливо одергивая юбку. Ее жег невыносимый стыд.
Что на нее нашло? Как она могла? Почему позволила этому зайти так далеко?
Девять часов! Прощаясь с Энди, она обещала, что позвонит ему в девять, ведь он будет волноваться, благополучно ли она добралась до родительского дома.
Но до матери она не доехала. И, по правде сказать, сейчас самое время побеспокоиться о своем благополучии. Она в незнакомом доме, с мужчиной, которого знает лишь пару часов. С мужчиной, о котором ей ничего не известно – кроме того, разумеется, что он снимается в телесериале.
– Нет!
На этот раз в возгласе ее звучали жгучий стыд и отвращение к себе.
– Такое не должно было случиться! Это нечестно… не правильно… я… я помолвлена с другим!
Она не знала, какого ответа ждала. Может быть, бурного протеста. Или вкрадчивого, соблазнительного шепота: «Забудь о нем, милая, он остался в прошлом, мы созданы друг для друга…» – и поцелуев, убаюкивающих совесть.
Но Шон вдруг побелел как мел. Она еще договорить не успела, а он отдернул руки, словно Лия сообщила ему, что больна какой-то ужасной и очень заразной болезнью.
Бросив на нее взгляд, полный ярости и отвращения, он вскочил и бросился прочь от дивана, к окну.
– Помолвлена! – дико взревел он. – Да, черт побери, помолвлена! Ты дала слово, слышишь, ты, двуличная дрянь?!
– Шон… простите меня.
Это все, что Лия смогла из себя выдавить. Тело налилось тупой опустошающей болью, как будто ее избили. Воздух неприятно холодил обнаженные груди со вспухшими от возбуждения сосками. Но страшнее физической боли было чувство потери, наполнившее Лию глухим отчаянием.
– Я… мне очень жаль.
– Тебе жаль! – Он круто развернулся; с бледного, искаженного гневом лица сверкнули синие глаза. – Тебе! А я что должен чувствовать?! Я же знал… – Он яростно выругался, стукнул себя кулаком по лбу и затряс головой, словно сам не верил собственной низости. – Да, черт возьми, ты помолвлена! Но тебя это не остановило, верно? Тебе на это наплевать? Так скажи мне…
Последние слова он произнес угрожающе мягким тоном. Лия съежилась и отползла к стене: ей вдруг показалось, что Шон готов ее ударить.
– Так скажи мне, ненасытная стерва, сколько тебе нужно?
Лия нахмурилась, тщетно пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли. Почему он так разозлился? И о чем ее спрашивает?
– Сколько же, дорогая моя? – почти прошипел он, словно радуясь возможности побольнее ее оскорбить. – Ведь, судя по всему, двоих мужчин тебе недостаточно!
