— Послушай, Рик…
— Да, мистер Коллинз?
— Разумеется, строго между нами, но ведь ты ослушался деда, когда он тебе велел не заниматься больше подобными проделками?
— А то нет! Я потом еще много раз его записывал.
— И не боялся, что попадешься?
— Нет, — уверенно ответил Рик. — Я был очень осторожен. И потом, с риском гораздо интереснее.
— Храбрый ты парень. Значит, записывал деда?
— В основном только его. По большей части он принимал посетителей здесь.
«Спокойно, — сказал сам себе Коллинз. — Не спугни его. Спокойно».
— А в последний раз, когда дедушка беседовал с директором Тайнэном и с ним случился удар, ты их тоже записал?
— Ага. Хотя здорово потом испугался, когда все забегали.
— То есть когда дедушка потерял сознание?
— Ну да. — Мальчик поднял вверх магнитофон. — Но до того я записал каждое их слово.
— Не может быть, Рик. Ты действительно записал последний разговор твоего дедушки с директором Тайнэном?
— Делов-то! Тайнэн сидел там же, где сейчас сидите вы. Дедушка сидел там, где только что сидела бабушка. Мистер Эдкок — вот там, на стуле. И говорили они о том же документе «Р», о котором вы только что спрашивали бабушку.
У Коллинза пошел мороз по коже. Он правильно понял последние слова Ноя Бакстера. Изо всех сил он пытался сохранить спокойствие.
— Они говорили о документе «Р»? Ты не ошибаешься?
— Дедушка о нем не говорил. Говорил только директор Тайнэн.
— И ты слышал каждое его слово?
— Конечно, — ответил Рик. — И записал все, как сейчас записал вас.
— Хорошая получилась запись?
— Вы же слышали, как работает моя машинка, — гордо ответил Рик. — Я прокрутил запись на следующее утро.
— Да, машинка у тебя что надо, — прищелкнул языком Коллинз. — Мне бы такую. — Он сделал паузу. — А что стало с записью? Ты ее стер?
Сердце его замерло в ожидании ответа.
— Нет, я никогда не стираю, — ответил Рик.
— Значит, лента у тебя?
— Больше нет. Записей дедушкиных разговоров я у себя не держал. Когда дедушка уже был в больнице, я взял последнюю кассету, написал на ней «м. ю. д.» — «министр юстиции дедушка», — поставил месяц — январь — и вместе со всеми остальными кассетами положил ее в верхний ящик дедушкиного шкафа, где он хранил свои магнитофонные записи.
— Но шкаф увезли отсюда?
— Ага.
— Рик, ты не помнишь, о чем был разговор? Что они говорили о документе «Р»?
Мальчик состроил гримасу, вспоминая.
— Я ведь особенно не прислушивался — только записывал. А утром просто хотел убедиться, что хорошо получилось.
— Но ведь что-то ты должен помнить. Ты ведь упомянул, что Тайнэн говорил о документе «Р».
— Верно. Но что именно он сказал, вспомнить не могу. Он все говорил, говорил, а потом дедушке вдруг стало плохо, и все забегали, бабушка плакала, я перепугался, выключил магнитофон и сидел за шторой, пока не приехала «скорая». Когда все столпились у двери, я проскользнул и убежал к себе.
— Больше ты ничего не помнишь?
— Извините, мистер Коллинз, но больше ничего.
— Хватит и этого, — Коллинз благодарно хлопнул мальчика по плечу.
В гостиную вернулась Ханна Бакстер.
— Опять этот озорник пристает к вам со своим магнитофоном, Кристофер?
— О нет, нет. Мы очень славно поболтали. Рик мне здорово помог.
— Я нашла календарь, — сказала Ханна. — Ной ждал обоих — Тайнэна и Эдкока.
— Я так и думал, — ответил Коллинз. Подмигнув Рику, он встал. — Пожалуй, мне пора. Большое спасибо, Ханна. И тебе спасибо, Рик. Позвони мне, если когда-нибудь захочешь работать в министерстве юстиции.
Выйдя на улицу, Коллинз уже не замечал лившего из тяжелых туч дождя. В душе у него сияло солнце. С небольшим темным пятном. Несгораемый шкаф с личным архивом полковника Ноя Бакстера находился теперь в кабинете директора ФБР в здании имени Эдгара Гувера.
— Пагано, — сказал Коллинз шоферу. — Высади меня у первого же автомата. Мне необходимо срочно позвонить.
Пирс и Коллинз выбрали для встречи зал ожидания железнодорожного вокзала.
Здесь было меньше шансов столкнуться с агентами ФБР — при Тайнэне основным средством их передвижения по стране стала авиация. Усевшись напротив входа и прикрывшись газетой, Коллинз следил за дверью. Долго ждать ему не пришлось.
— Просто невероятно, — присев рядом с Коллинзом, тихо сказал Пирс. — Фантастика, да и только. Малыш Рик действительно записал последний разговор Тайнэна с Бакстером на свой магнитофон?
— Во всяком случае, он так говорит.
— Как опознать кассету?
— Кассета марки «Меморекс», с надписью «м. ю. д., январь» — «министр юстиции дедушка, январь». Найти ее среди кассет Ноя Бакстера несложно. Полковник пользовался кассетами «Норелко».
— Вы хорошо поработали, — удовлетворенно сказал Пирс.
— Вопрос не в том, как узнать кассету, — продолжал Коллинз, — а в том, как ее заполучить. Ведь сейф у Тайнэна.
— Я тоже хорошо поработал, — ответил Пирс. — Тайнэн покинет здание ФБР в 20.45. Отправится в Нью-Йорк, оттуда в 23.00 вылетит в Сан-Франциско, а затем машиной поедет в Сакраменто. Кабинет его будет пуст. Мы с вами подождем недалеко от здания ФБР. Как только получим сигнал, войдем туда со стороны Десятой улицы. Один из наших людей в ФБР работает в ночную смену. Он впустит нас и позаботится о том, чтобы дверь кабинета директора была открыта.
— Но сейф полковника может быть запертым.
— Не может быть, а точно заперт, — заверил Пирс. — На замок с шифром. Это старый несгораемый шкаф марки «Файермастер». Его секрет нам известен. Я ведь уже сказал вам, что тоже хорошо поработал.
— Отлично, — восхищенно сказал Коллинз.
— Теперь о вашей жене…
— Да?
— Не волнуйтесь. Шэк нашел ее, с Карен все в порядке. Самое главное — мы заглянули в досье, которое на нее составило ФБР, и узнали имя и адрес новой свидетельницы Тайнэна. Это некая Адель Зурек из Далласа. Она была приходящей прислугой в доме вашей жены. Шэк должен с ней сегодня встретиться. Если что-нибудь узнает, вечером позвонит вам.
— Но ведь нас не будет.
— Он знает. Поэтому позвонит после десяти.
— Спасибо, Тони.
