– Значит, ты все-таки слышал, – настаивал Палмер.
– По всей Стрит только об этом и говорят. Но разве это могло дать такой эффект?
– Пит, эффект только начинает ощущаться.
– Но почему?
– Ох, Пит, – вздохнул Палмер, – я думал, что маклер – это ты. – Он прервал разговор и, все еще не обращая внимания на звонок Бэркхардта, ответил на другой городской звонок.
– Мистер Моллетт, сэр.
– Соедините. – Палмер полез в карман за карточкой с планом. – Джордж, вы дозвонились?
– Да, хоть это было не легко. Бедный парень в конце концов бросил трубку.
– Почему «бедный парень»?
– Он так нервничал, что мне его даже жаль стало.
– Тим Карви нервничал? Из-за Гаусса?
– Из-за чего же еще? Ему нечего было сообщить для печати.
Он сказал, что через несколько часов наше вашингтонское бюро получит документы для печати, касающиеся этого события. И потом он бросил трубку, не дослушав следующего вопроса.
– Ужасно!
– По-вашему, будучи крупным налогоплательщиком, вы имеете право затевать ссоры с государственными служащими?
– Тиму платят за то, чтобы он нервничал. И я ужасно доволен, что его агентство сделает официальное заявление по этому вопросу. Вот тогда вы и получите вашу статью, преподнесенную вам на блюдечке.
– Прекрасно, – сказал Моллетт без особого энтузиазма. – Вы хоть начните с чего-нибудь. Только начните.
– Не…
– …официально, – устало закончил репортер. – Говорите.
– Я думаю, все дело в неудаче ракеты-носителя «Уотан», – начал Палмер, расшифровывая свои короткие записи на карточке размером 7,5 х 12,5 см. – Гаусс все время чувствовал, что бюджет на его исследовательские работы урезывается, а вся программа этих работ задерживается. В то же время неудачи с «Уотан» стоили Джет-Тех престижа. Они реализовали довольно много своих ценных бумаг, но это не помогало. Они просили у нас заем такого масштаба, что я даже не могу назвать сумму. Просто назовите ее беспримерной. Мы отказали им. Гаусс потерял всякую надежду. Он пришел ко мне за помощью. Он сказал, что я у него в долгу прежде всего потому, что именно я притащил его в Соединенные Штаты. Мне показалось, что он прав. Я пораскинул мозгами и наткнулся на Хейгена, который только что потерял Ааронсона и сильно нуждался в руководителе широкого размаха для своих исследований. Об остальном вы уже догадались.
– И это все?
– Все.
Мгновение Палмер слышал только дыхание Моллетта. Затем он сообразил, что репортер тихо смеется.
– В чем дело, Джордж?
– Не обращайте внимания, – объяснил Моллетт. – Просто я тоже умею наслаждаться хорошей шуткой.
– Разве это смешно?
– Та часть, о которой мы не говорили, просто ужасно смешная. Часть об отделениях сберегательных банков.
– Не вижу связи. А вы? – вежливо спросил Палмер.
Наступила пауза. Потом:
– Я не знаю, – задумчиво произнес Моллетт, – может быть, мой отдел и купит эту сказку в том виде, как вы ее рассказали. Если, конечно, я получу подтверждения от вовлеченных в это дело директоров или от департамента Карви. Если материал пройдет в таком виде, то не в политическом отделе газеты. Но…– Репортер опять тихо рассмеялся: – Некоторые из наших ребят в Олбани довольно проницательны.
– Кажется, это не их область, не так ли?
– Я думаю, на это вы и рассчитывали с самого начала, – фыркнул Моллетт. – О'кей, я изложу вашу версию. Если вам повезет, ее напечатают. Одно я хотел бы узнать, ну конечно же, неофициально: чьи же серые клеточки все это придумали? Для Джинни Клэри – слишком хитро, для Мака Бернса – слишком сложно.
– Я не имею понятия, о чем вы говорите, Джордж, но это звучит несколько странно.
Моллетт причмокнул губами.
– Я думаю, может быть, вы пригласите меня на ленч, когда все кончится. Я бы хотел получше узнать вас, а?
– Конечно.
Теперь загорелась еще одна кнопка.
