— Колье принадлежало мне, — резко заявила она.
— О! — вырвалось у Лесли, и он понял, что сболтнул лишнее.
— Колье? — осведомился Гилберт. — Принадлежащее вам? Как странно…
— Да, — подтвердила миссис Каткарт. — Я сдавала его на сохранение Уоррелу. Вот он и сохранил его, — едко добавила она.
Уоррел рассыпался в извинениях. По целому ряду причин ему было неловко сознаться в происшедшем. Он досадовал на своего болтливого компаньона, обязанного своим участием в фирме больше капиталам, завещанным ему его отцом, чем собственным талантам и трудолюбию.
— Что это было за колье? — продолжал расспрашивать Гилберт. — Я не читал в газетах его описания.
— Мы не публиковали описаний, — пришел на помощь своей клиентке Уоррел.
Миссис Каткарт была вне себя.
— Мы предпочли, чтобы это дело не получило широкой огласки, — заметила Эдит и со свойственным ей тактом перевела разговор на иные темы. Вскоре общество занялось обсуждением очень актуальной проблемы, всегда вызывающей за столом интерес, то есть церковными делами.
Возник бесплодный спор, и Эдит смогла облегченно вздохнуть и почувствовать себя несколько спокойнее. Несмотря на упорное сопротивление миссис Каткарт, не согласившейся ни на какие компромиссы, несмотря на пылкие речи Лесли и добродушную иронию Уоррела, против которой трудно было подыскать какие-либо доводы, обед вошел в свое русло и без особых шероховатостей подошел к концу. Затем гости перешли в гостиную, помещавшуюся на верхнем этаже.
— Боюсь, что мне придется покинуть вас, — заявил вскоре Гилберт.
Было около десяти часов вечера. Он заблаговременно предупредил Эдит, что ему придется покинуть ее.
— Мне кажется, что Гилберт попал в среду журналистов, — заметил Лесли. — Я видел вас как-то на днях на Флит-стрит.
— Нет, то был не я, — коротко ответил Гилберт.
— В таком случае, то был ваш двойник.
Эдит не последовала за своими гостями наверх. Незадолго до обеда Гилберт обратился к ней с просьбой приготовить ему в дорогу сверточек с бутербродами.
— Возможно, что мне придется провести большую часть ночи вне дома, — сказал он. — Один мой приятель предложил поехать по делу в Брайтон.
— Ты вернешься не ранее утра? — беспокойно осведомилась Эдит.
Он покачал головой.
— Нет, я вернусь около четырех часов.
Ей очень хотелось сказать, что он выбрал не совсем урочный час для встречи со своими деловыми знакомыми, она все же воздержалась от каких-либо замечаний.
После того как гости поднялись наверх, она вспомнила о бутербродах Гилберта и прошла на кухню посмотреть, приготовила ли их кухарка. Она тщательно завернула их и сложила в плоскую жестянку для провизии. Затем прошла со свертком в переднюю. Его пальто все еще висело на вешалке. Она вынула из кармана пальто газету и решила засунуть туда завтрак; при этом рука ее наткнулась на что-то скользкое и холодное.
Она усмехнулась, решив, что он по рассеянности что-нибудь не то засунул в карман и попыталась извлечь посторонний предмет. Внезапно она обмерла…
Что это?
Она не верила своим глазам. В ее руках, озаренное электрическим светом, сверкало бриллиантовое колье.
Ее колье!
На мгновение ей показалось, что все вокруг поплыло; она покачнулась, но затем овладела собой.
Ее колье!..
В этом не было никакого сомнения. Но каким образом оно попало к Гилберту? Каким образом оно очутилось в его кармане?
В мозгу родилась ужасная догадка, но Эдит тут же отбросила ее, не желая поверить…
Гилберт — взломщик! Невероятно! Но нельзя было отрицать и того, что он почти каждый вечер отсутствовал, более того, всю ту неделю, когда произошло ограбление, он вообще не ночевал дома…
Она услышала приближающиеся шаги и поспешила спрятать колье за корсаж.
Это был Гилберт. Он не обратил внимания на ее состояние. Она окликнула его:
— Гилберт! — в голосе ее звенели нотки, заставившие его вздрогнуть.
Он обернулся и посмотрел на нее.
— Что с тобой? — спросил он.
— Не пройдешь ли ты на минутку со мной в столовую? — спросила она. Собственный голос показался ей чужим.
Он прошел в столовую. Эдит последовала за ним. Стол был еще не убран, и розовый свет люстры отражался причудливыми бликами на хрустале, серебре и цветах.
Он закрыл за собой дверь и спросил:
— Что случилось?
— Вот, — ответила она спокойно и протянула ему свое колье. Он взглянул на колье, и на лице его не отразилось ничего…
— Что это? — спросил он.
— Мое колье.
— Твое колье? — переспросил он приглушенным голосом. — Так это и есть колье, которое потеряла твоя мать?
Она не нашла в себе сил, чтобы ответить, лишь молча кивнула.
— Но это замечательно!
Он взял колье в руки и внимательно осмотрел камни.
— Так это — твое колье… — повторил он. — Какое совпадение!
— Как оно попало к тебе? — спросила она.
Он окинул ее пристальным взглядом.
— Как оно попало ко мне? — переспросил он. — А кто тебе сказал, что оно вообще попало ко мне?
— Я нашла его в твоем кармане, — ответила взволнованно Эдит. — О, Гилберт, скажи мне всю правду! Как попало оно к тебе?
Помолчав, Гилберт сказал:
— Я нашел его.
Она не удовлетворилась его ответом и повторила свой вопрос.
— Я не могу тебе этого сказать, — произнес Гилберт. — Ты, очевидно, предполагаешь, что я украл его? Ты думаешь, что я взломщик?
Лицо его приняло жесткое выражение.
— Я читаю это в твоих глазах, — продолжал он. — Ты объясняешь себе мои отлучки из дому, мое таинственное поведение тем, что я избрал себе какое-то подозрительное занятие…
И он неожиданно расхохотался.
— Отчасти ты права. Но я не стал взломщиком, — продолжал он. — Я даю тебе слово, что никогда в жизни не взломал ни одного несгораемого шкафа! Честное слово, я никогда не похищал ни единого предмета у… — и он запнулся, словно испугавшись, что может сказать лишнее. Но Эдит стремительно ухватилась за соломинку.
— Это действительно так? — и она положила ему руку на грудь. — Это правда? Знаю, я сошла с ума, это непростительно — выдвигать против тебя подобные обвинения, но… мне могло казаться…
— Да, могло казаться, — подтвердил он серьезно.
— Неужели ты мне не скажешь, как колье попало к тебе в руки? — настаивала Эдит.
— Повторяю, я нашел его. И это правда. Я не собирался… — и он снова замолк. — Я нашел его на дороге…
