— Мы еще поговорим об этом, — резко сказал он. — Мне следует поразмыслить на этот счет.
— Я хочу вас попросить еще об одном, кроме прибавки.
— О чем именно?
— Быть может, это и признак слабости с моей стороны, — начал поляк, — но мне бы хотелось снова вращаться в хорошем обществе. Вы понимаете, я жажду общества прекрасных дам и элегантных мужчин. Я тоскую по свету. Это нелепо, но мне хотелось бы встречаться с богатыми людьми, играющими на бирже, с политиками, с промышленными магнатами. Я хочу жить на широкую ногу — я люблю музыку, люблю тонкое вино…
— А какое отношение ко всему этому имею я? — осведомился Броун.
— Вы предоставите мне возможность бывать в этом обществе, — любезно ответил Полтаво. — Особенно мне хотелось бы познакомиться с этим богатым промышленником, о котором так часто упоминают газеты, с мистером Фаррингтоном…
Мистер Броун погрузился в раздумье. Затем поднялся со своего места и направился к шкафу. Нажал какой-то потайной затвор, раздался металлический звон, и шкаф вместе со всем своим содержимым опрокинулся назад, открыв за собой проход в соседнее конторское помещение, также заарендованное Броувом. Не проронив ни слова, завуалированный издатель удалился в проход.
Подняв голову, он сказал:
— Вы в самом деле неглупый парень, Полтаво, — и с этими словами он исчез.
Шкаф снова занял прежнее свое положение, и проход закрылся.
Глава 1
ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО
— Убийца!
Этот крик прозвучал на пустынном Бреклей-сквер и нарушил ночной покой одного из обитателей соседнего дома. Возглас услышал страдавший бессонницей мистер Грегори Фаррингтон и, отложив книгу, поспешил к окну. Жалюзи были опущены, но, просунув палец, между двумя планками, он ухитрился разглядеть происходящее на улице.
В неясном мерцающем свете уличного фонаря он увидел две фигуры о чем-то взволнованно спорящих мужчин. До слуха Фаррингтона доносились их возбужденные голоса. Оживленные жесты свидетельствовали о южном происхождении спорщиков.
Один из них поднял руку, словно собираясь нанести другому удар, и Фаррингтон заметил, как в беглом фонарном свете блеснуло дуло револьвера.
— Гм! — промычал Фаррингтон.
Он был один в своем прекрасном доме на Бреклей-сквер. Дворецкий, кухарка, горничная и даже шофер ушли из дому на бал прислуги. Голоса на улице звучали все громче.
— Вор? — прогремело неожиданно на французском языке. — Неужели я позволю себя обокрасть… — остаток фразы Фаррингтону не удалось разобрать.
На другом конце площади показался полицейский. Фаррингтон тщательно протер оконное стекло и боязливо взглянул на полицейского. Затем спустился вниз по лестнице и отодвинул крышку ящика для писем. С этого наблюдательного поста он без труда мог разобрать все, что говорилось на улице. Спорщики находились в непосредственной близости от его дома — стояли на ступеньках подъезда.
— Чего ты собственно хочешь? — осведомился один из них по-французски. — Ведь назначено определенное вознаграждение — можно было бы заработать много денег. Но если бы нам удалось его лично схватить, то денег хватило бы и на двадцатерых. К несчастью, наши намерения совпали, но клянусь тебе, что я не собираюсь обмануть тебя… — и он понизил голос до шепота.
Мистер Фаррингтон продолжал стоять в неосвещенном вестибюле и силился постичь обрывки донесшихся до него фраз. Спорщики, по всей вероятности, были оба участниками или пособниками Монтегю, небезызвестного Монтегю Феллока.
Речь шла о Монтегю, об этом вымогателе, за которым тщетно охотились лучшие полицейские Европы. И столь же несомненным было то, что у обоих собеседников, стоявших на улице, одновременно зародился план пошантажировать Феллока или предать его.
Мистер Т. Б. Смит также жил на Бреклей-сквер. Он был одним из высших чиновников Скотленд-Ярда и жаждал накрыть Монтегю Феллока. Фаррингтон был в достаточной степени осведомлен об этом, и ему было ясно, что служило предметом горячей беседы, происходившей у его дома.
— Я тебе говорю, — снова подал голос один из стоявших около дома, — что я все выяснил и принял все меры для того, чтобы повидать месье…
— В таком случае пойдем вместе, — возразил второй, — я никому не доверяю и менее всего склонен доверять неаполитанцу…
Полицейский Хеббит, как выяснилось в дальнейшем — во время следствия, не слышал спора. Он категорически заявил:
— Я не слышал ничего особенного.
Неожиданно прогремели два выстрела.
Несомненно было, что выстрелы эти были произведены из одного или двух браунингов, и затем прозвучал резкий полицейский свисток. Полицейский Хеббит поспешил по направлению, откуда доносились выстрелы, на ходу подымая тревогу.
Прибежав к месту происшествия, он увидел перед собой трех человек. Двое были распростерты на мостовой, а рядом с ними стоял третий — мистер Фаррингтон, в испуге взиравший на происшедшее. В зубах он держал свисток, а пронизывающий ветер трепал полы его серого халата.
Через десять минут на месте происшествия появился Смит. Ко времени его появления возле дома Фаррингтона собралась большая толпа народа, из окон выглядывали любопытные.
— Они мертвы, — доложил полицейский.
Смит осмотрел распростертые тела — не было никаких сомнений в том, что это были иностранцы. Одни из них был хорошо одет, в то время как на другом был потрепанный фрак официанта, скрытый длиннополым дорожным, наглухо застегнутым пальто.
Оба тела лежали рядом. Один из убитых рухнул на спину, другой упал лицом вниз. Полицейский, убедившись в том, что незнакомец мертв, оставил его в таком положении.
Полицейский кордон удерживал любопытных в почтительном отдалении, в то время как начальник тайной полиции Смит принялся знакомиться с обстановкой, в которой произошло преступление. Когда трупы были перенесены в вызванную карету «скорой помощи», Смит подошел к дрожавшему от холода Фаррингтону.
— Разрешите просить вас последовать за мною наверх, — обратился к шефу полиции смущенный миллионер. — Я хотел бы вам рассказать о том, что мне известно по этому делу.
Войдя в помещение, Смит, у которого обоняние было необычайно развито, обратил внимание на легкий аромат, несколько необычный для вестибюля, но и виду не подал, что его что-то смутило. Он был сдержанным и корректным джентльменом.
Мистера Фаррингтона он знал, да и кто не знал Фаррингтона, этого непомерно богатого человека.
— Ваша дочь… — начал он.
— Вы хотели сказать — приемная дочь, — внес поправку Фаррингтон, включая свет в комнатах. — Ее нет дома. Она осталась на ночь у своей подруги, леди Констанции Дэкс. Вы знаете эту даму?
Смит кивнул головой.
— К сожалению, я могу вам сообщить очень немного, — заметил Фаррингтон. Он был бледен и продолжал дрожать.
Состояние его как нельзя более соответствовало состоянию добропорядочного гражданина, уважающего закон и по воле судьбы ставшего свидетелем убийства.
