— Слишком много людей, похоже, знают меня… И в курсе моих планов. — Барретт криво усмехнулся. — И кто-то делает все возможное, чтобы помешать защите. Как они проделали этот фокус с письмами — полная загадка для меня.
— Вы уверены, что ни с кем не разговаривали о письмах?
— За исключением Квондта, который и направил меня к вам, никто об этом не знает, насколько я помню. — Тут Барретта осенило. Сейчас, когда первое потрясение прошло, его мозг заработал как обычно. Все мысли вновь были направлены на главную цель. — А вы, мистер Адамс? Вы говорили с кем-нибудь, кроме меня, о письмах Джадвея?
— Да, конечно. Мы ведем записи о постоянных покупателях и знаем их вкусы и интересы. Когда я приобрел письма Джадвея — не забывайте, что это было десять или одиннадцать дней назад. — Милдред просмотрела наши списки. В них имеется один джентльмен, в некотором роде поэт, который время от времени заглядывает к нам поболтать, но главным образом пытается продать кое-что из своих рукописей. Они не имеют никакой ценности, потому что его никто не знает. Но Милдред напомнила мне, что однажды, вспоминая молодость, этот джентльмен заговорил о том, как жил в Париже, где познакомился с Дж Дж Джадвеем. Это произвело на меня впечатление, потому что в то время имя Джадвея было практически никому не известно, кроме коллекционеров эротики. Когда это было, Милдред?
— Больше года назад, — ответила девушка, входя в кабинет. — Может, года два. Я только пришла сюда работать.
— Верно, — кивнул Олин Адамс. — Во всяком случае, когда я купил письма Джадвея и его имя стало известно, Милдред вспомнила того поэта, который был с ним знаком. Кто знает, может, его заинтересовали бы письма Джадвея. Я написал ему и получил в ответ открытку с четырьмя словами: «Не могу себе позволить». Потом… О господи, чуть не забыл, вчера, после вашего звонка, мистер Барретт, позвонил этот самый джентльмен. Я уже закрывал дверь, но все же подошел к телефону. Он сказал, что заработал несколько долларов и хотел бы купить письма Джадвея для какой-то университетской коллекции. Я извинился, сказал, что он опоздал на несколько минут, и объяснил, что только что продал письма другому коллекционеру Джадвея, мистеру Барретту из Лос-Анджелеса, который завтра прилетает за ними. Поэт расстроился, но заставил меня пообещать, что, если вы не зайдете или передумаете, я сообщу ему.
— Как его зовут? — поинтересовался Барретт, доставая карандаш и блокнот.
— Сейчас… ирландец… да, мистер Шон О'Фланаган.
Барретт записал имя и фамилию.
— Номер телефона?
— У него нет телефона.
— Тогда адрес. Я хотел бы поговорить с ним.
— Адреса тоже нет. Я всегда писал ему на почтамт Куинса, до востребования. Если он вам нужен, оставьте там для него записку.
— Может, и оставлю. — Барретт спрятал блокнот и посмотрел на Милдред. — Милдред, человек, который пришел за письмами сегодня утром и назвался мною, не был Шоном О'Фланаганом? Вы уверены?
— На все сто процентов. Я знаю нашего Шона. Он опустился, вид у него, как у бродяги, и от него разит виски, а этот был настоящим джентльменом.
— Кстати, был еще один телефонный звонок, — внезапно вспомнил мистер Адамс. — Кажется, память начинает меня подводить. Сегодня утром, когда я открыл магазин, зазвонил телефон. Это было перед самым завтраком. Кто-то сказал, что узнал от мистера Квондта, будто я продаю письма Джадвея. Я ответил, что они уже проданы. Незнакомец посетовал на невезение. Он узнал о письмах вчера и смог связаться со мной только сегодня утром. Потом он положил трубку, даже не представившись.
— Он звонил из другого города?
— Не думаю. Кажется, из Нью-Йорка. Хотя поди разберись с этими автоматами и кодами.
— Ну что ж, нам известно, что после того, как я решил купить письма Джадвея, к ним внезапно вспыхнул интерес. Может, Квондт проболтался после нашего вчерашнего разговора с ним. Хотя я не понимаю, зачем ему это делать. — Барретт пожал руку старику. — Извините за беспокойство. И вам спасибо, Милдред.
Вновь оказавшись на Пятьдесят седьмой улице, Майк Барретт посмотрел на часы. До самолета оставалось целых два часа, и у него было слишком мрачное настроение, чтобы возвращаться в отель. Майк решил пройтись по городу, надеясь, что Нью-Йорк опять поднимет настроение.
Сначала он хотел пойти к Музею современного искусства, но был не в настроении любоваться скульптурами и картинами абстракционистов. Поэтому он медленно двинулся в противоположном направлении, перешел Парк-авеню, достиг Лексингтон-авеню и свернул в район пятидесятых улиц.
Рассеянно глядя на витрины, Барретт шел и старался разгадать загадку своей утренней неудачи. Он потерял Фей, но как-то пережил утрату. Мэгги не соглашалась войти в его жизнь, он смирился и с этим. Он почти вытащил из могилы Джадвея, но самого важного свидетеля у него из-под носа увел какой-то похититель трупов. Письма Джадвея были последней соломинкой, и сейчас Майку казалось, что у него украли саму надежду.
Майк попытался прогнать мрачные мысли и машинально посмотрел на витрину магазина, мимо которого проходил. Детские товары. В следующей был выставлен дрезденский фарфор, в третьей лежали радиоэлектронные приборы и висел огромный плакат. Майк рассеянно скользнул взглядом по плакату, потом снова взглянул на него. Барретт прочитал его раз, второй, третий. Что-то привлекло его внимание.
Это подслушивающее устройство меньше наперстка. Оно получает энергию от самого телефона. «Шерлок» передаст каждое слово, произнесенное по телефону, на приемное устройство в другом здании, где все будет записано слово в слово.
Словно загипнотизированный, Барретт стоял и смотрел на рекламное объявление.
Потом медленно отвернулся от витрины. В его голове вертелась одна мысль. Он сразу нашел ответ и не сомневался в его правильности. Таинственные события и разочарования последних недель наконец получили объяснение.
Он представил себе черный телефон в своем лос-анджелесском кабинете. По этому телефону он слушал рассказ Кимуры о гостинице в Антибе, куда они запрятали Кристиана Леру. Потом по какому-то фантастическому совпадению кто-то увозит Леру. По этому телефону узнал, где находится Норман С. Квондт. И опять, словно по волшебству, кто-то сообщил в полицию, которая совершила налет на подпольную киностудию в тот момент, когда там был Барретт. По этому же самому телефону он договорился вчера о покупке писем Джадвея и сказал Адамсу, что приедет за ними сегодня. И опять какое-то роковое совпадение, и письма исчезают. Черта с два это совпадение!
Электронное подслушивающее устройство, вот в чем дело!
Почему он раньше не догадался об этом? Вот же тупица! Хотя нет, Барретт вообще-то предвидел такую возможность уже давно. Наверное, именно поэтому он сейчас и обратил внимание на объявление. Он даже вспомнил день, когда зашла речь об электронных подслушивающих устройствах. Этот разговор состоялся в то утро, когда он пришел в контору и Эйб Зелкин повел его на экскурсию. Они дошли до большой комнаты, в которой должен был сидеть Барретт. Зелкин, довольный, как китсовский Кортес[19] на горе в Дарьене, объявил: «Это твой кабинет, Майк. Абсолютно новенький, прямо с иголочки, только что покрашенный, все новое, все в порядке. Мы даже проверили комнату на подслушивающие устройства. Всю контору проверяли целых полдня. Согласись, лишняя осторожность не помешает».
Эти-то слова и притупили бдительность Барретта. Он решил, что после проверки им ничего не грозит, и совсем забыл, что подслушивающее устройство можно установить позже.
