на определенном этапе.
— Сколько мне осталось, доктор?
— Если вы будете соблюдать предписанный режим и делать все, что положено в подобных случаях, вы можете наслаждаться еще как минимум десятью-двенадцатью годами полноценной жизни, прежде чем превратитесь в инвалида.
— А мне больше и не надо, доктор Карп.
— Значит, они в вашем распоряжении. Если уйдете в отставку.
— Уйду в отставку? Но вы же знаете, кто я такой…
— Разумеется, знаю, потому и говорю. Вы прошли блестящий путь, у вас за плечами годы успешной работы. Но теперь с этим покончено. Вам придется оставить свою нынешнюю работу, вести праздный образ жизни и лечиться.
— А если я не уйду в отставку? Если мне придется работать еще более напряженно?
Доктор Карп, опустив глаза, почесал в бородке.
— Атрофия будет прогрессировать, причем еще более быстрыми темпами. И в таком случае, мистер Тиханов, вы проживете не более двух-трех лет.
Тиханов задыхался, клокотал от злости на несправедливость всего происходящего. Он сел рядом с Карпом, схватил доктора за руку и стал трясти ее, лихорадочно говоря:
— Я не хочу принять это! Я не могу! Ведь должен же, должен быть какой-то способ остановить болезнь!
— Я не знаю ни одного врача на планете, который мог бы сказать вам что-нибудь более утешительное, чем то, что сказал я. Однако если вы хотите услышать альтернативное мнение…
— Но ведь, судя по вашим словам, это невозможно?
— И все же есть несколько врачей, которые утверждают, что могут кое-что сделать. Двух своих пациентов я направлял к одному из них, известному специалисту в области омоложения. Он работает в Женеве и говорит, что однажды ему удалось излечить эту болезнь. С обоими моими пациентами это не сработало, и я считаю, что его метод не более чем выстрел вслепую.
— В моем положении не помешает и выстрел вслепую. Вы знаете этого специалиста по омоложению, доктор?
— Пару лет назад я несколько раз разговаривал с ним по телефону, так что, можно сказать, я знаком с доктором Мотта.
— Сделайте мне одолжение, — торопливо произнес Тиханов, — позвоните ему в Женеву и договоритесь, чтобы он принял меня!
— Это возможно, — проговорил доктор Карп, — но…— Он взглянул на часы и закончил: — Там сейчас ночь.
— Разбудите его!
Карп колебался.
— Вы настаиваете? Право же, завтра утром…
— Я настаиваю! — чуть не прокричал Тиханов. — Разбудите его прямо сейчас и договоритесь обо мне! Разве может быть что-нибудь важнее этого?!
— Ну хорошо, — сдался наконец доктор Карп, — но на это потребуется определенное время, так что вам придется подождать и отложить другие дела.
— Да какие дела, доктор! — вскричал Тиханов. — Пошли они все к черту!
Карп встал из-за стола, пересек кабинет и вышел в соседнюю комнату. Тиханов одним глотком выпил остывший чай, снова налил полную чашку и осушил ее, предаваясь тягостным раздумьям о своей надвигающейся кончине и о блистательных возможностях, уплывающих прямо из рук. Он стал анализировать выбор, который ему предстояло сделать в ближайшем будущем: принять на себя бремя власти и наслаждаться ею в течение коротких двух-трех лет или уйти в отставку и прожить еще лет десять-двенадцать, сидя на завалинке.
В отличие от многих русских, Тиханов не был фаталистом. Да, жизнь и впрямь сладкая штука, и лишний десяток лет никому не помешает, но на что будет похожа эта жизнь, лишенная наслаждения властью, работой и того щекочущего ощущения, которое испытываешь, принимая ответственные решения?
Оттолкнув пустую чашку, он вытащил из пачки новую сигарету и закурил. Табачный дым немного успокоил его, а вместе со спокойствием пришла и надежда. Нет, его будущее не может замыкаться на двух одинаково неприемлемых вариантах. Где-то обязательно должен найтись кто-то, кто сумеет победить его смертельную болезнь. Возможно, такой ученый есть в Советском Союзе, достигшем в области медицины невиданных высот, однако Тиханов заранее знал: если он будет искать избавление от своего недуга на родине и даже найдет его там, об этом сразу станет известно и тогда его карьере, его политическому будущему настанет конец. На кой хрен старичкам из Политбюро нужен премьер, который в любой момент может отбросить копыта? В случае Тиханова главное — скрытность. Ему придется искать спасение на стороне, у незнакомых людей, которые не связаны с советским правительством, причем делать это необходимо быстро и тихо. В данный момент его единственным реальным шансом на спасение являлся этот швейцарский эскулап, доктор Мотта.
Прошло двадцать минут, и Тиханов уже стал недоумевать, почему звонок в Швейцарию занимает столь долгое время, но тут открылась дверь и в кабинет вошел доктор Карп с листком бумаги в руке. Он подошел к столу и сел рядом с Тихановым, который тут же снова напрягся.
— Мне удалось дозвониться до Женевы, — сообщил он. — Я разбудил госпожу Мотта и поговорил с ней. Доктор Мотта уехал вчера из Женевы и будет отсутствовать в течение трех недель.
— А куда он уехал? Его можно найти?
— Он отправился в Биарриц, лучший курорт Франции, чтобы лечить одного из своих пациентов, богача из Калькутты. Доктор Мотта собирается провести разработанный им курс инъекций клеточных субстанций. Поскольку индус отдыхает в Биаррице, Мотта решил совместить работу с отпуском, который он долго откладывал. Он остановился в отеле «Пале» и пробудет там около трех недель.
— Но он примет меня? — сгорая от нетерпения, спросил Тиханов.
— Безусловно. Расписание доктора Мотта составляет его супруга, она записала вас на прием к нему через три дня, в полдень. Они ежедневно созваниваются, и она сегодня же сообщит мужу о вас. Время вас устраивает?
— Вы еще спрашиваете, доктор! — поспешно откликнулся Тиханов. Он испытал чувство огромного облегчения, которое, впрочем, тут же сменилось страхом. — Надеюсь, вы не рассказали ему, кто я такой? — спросил он.
— О, конечно же нет! Я сказал первое, что пришло в голову: вы известный американский лингвист, преподаватель русского языка, а зовут вас Сэмюэл Толли.
— Сэмюэл Толли? Почему?
— Сам не знаю. Само выскочило. Я думал лишь о том, чтобы первые буквы вымышленных имени и фамилии совпадали с первыми буквами реальных. А вдруг на каких-то ваших вещах, к примеру на портсигаре или носовых платках, имеются инициалы?
— Очень предусмотрительно!
— Да нет, просто начитался шпионских и детективных романов, — хихикнул доктор Карп. — Я сообщил госпоже Мотта о характере вашей болезни, и она завтра же передаст эту информацию доктору Мотта, так что он будет готов к встрече с вами. А теперь, если вы дадите мне еще четверть часа, я напишу анамнез вашей болезни, Который вместе с результатами анализов вы передадите доктору Мотта, когда встретитесь с ним в Биаррице.
Доктор Карп поднялся на ноги.
— Я повторяю: это выстрел вслепую. Но вы хотя бы услышите еще одно мнение помимо моего. Кто знает, а вдруг вам повезет? В конце концов, попытка — не пытка.
Для человека столь высокого статуса, как Сергей Тиханов, добраться до Биаррица втайне от всех было весьма непростой задачей.
Прежде всего он отправился в Париж, остановился в советском посольстве и первый день играл по
