четвереньках. Думала уже, что заблудилась, но все-таки нашла.
Он быстро поднялся и, держа ее за руки, поцеловал.
— Люблю тебя навек, — прошептал он.
— И я буду любить тебя вечно, даже дольше.
Отпустив ее плечи, одной рукой он обнял Наталию за талию, а в другую руку взял сумку.
Когда они начали спускаться по склону, Микель улыбнулся:
— Значит, теперь ты видишь меня. И как я выгляжу?
— Страшен как смертный грех, — рассмеялась она, — но мне нравятся грешники, да еще страшные с виду. — Ее лицо посерьезнело. — Микель, ты прекрасен. Конечно, не так прекрасен, как Дева Мария, но для простого смертного достаточно красив.
Спустившись вниз, они не пошли по направлению к гроту и святилищу, а продолжали идти прямо к мосту, ведущему через реку Гав-де-По на луг, широко раскинувшийся под лунным светом.
Едва поспевая за спутником, Наталия спросила:
— Куда мы идем?
— К реке, — ответил Микель и приподнял тяжелую сумку. — Чтобы избавиться от этого и попрощаться с частью моего прошлого. — Он на ходу повернулся к девушке и улыбнулся. Теперь я тоже вижу, милая, — произнес он. — Вижу впервые в жизни.
Лиз Финч словно летела на крыльях.
На самом деле она твердо ступала по ковровой дорожке, тянувшейся вдоль коридора пятого этажа гостиницы «Галлия и Лондон», но впервые с момента приезда в Лурд у нее появилось такое чувство, будто за спиной выросли крылья.
Ощущение полета создавал полученный от Аманды желтый конверт, а точнее, его содержимое, которое она крепко сжимала в руке. Так высоко Лиз еще никогда не летала. У нее в руках было самое громкое разоблачение десятилетия и определенно самая сенсационная история за всю ее карьеру. И все это — благодаря замечательной молодой женщине по имени Аманда Спенсер. Но именно Лиз донесет добытый материал до многих миллионов читателей. Они будут читать ее статью по всему миру, жадно впитывая каждое слово и немея от потрясения. Лиз дорого дала бы за то, чтобы увидеть лицо Билла Траска, когда будет диктовать ему готовую работу. И еще больше — за то, чтобы увидеть физиономию этой сучки Маргарет, когда та услышит о потрясающей находке и поймет, что разоблачение Вирона по сравнению с этим просто ерунда на постном масле.
Лиз остановилась перед дверью номера 503, в котором жила Аманда. В своей записке та обещала, что, вернувшись из больницы, будет ждать подругу в гостиничном номере, чтобы дать полные разъяснения по поводу фантастического дневника Бернадетты, прежде чем Лиз напишет и продиктует по телефону свою взрывоподобную статью.
Вот тогда-то и наступит конец этому тоскливому городишке. Он будет полностью разгромлен, стерт с карты на веки вечные, чего вполне заслуживает.
Сейчас ее радовало все. Даже обычный стук в дверь прозвучал веселой, ритмичной мелодией. Лиз ожидала, что дверь сразу откроется, но та оставалась закрытой. Пришлось постучать еще раз, уже настойчивее. Лиз всей душой надеялась, что Аманда все же вернулась, а не задержалась в больнице у Кена, что бы там с ним ни случилось.
Дверная ручка наконец зашевелилась, и дверь широко распахнулась. За ней стояла Аманда в шелковой ночной рубашке. Глаза у нее были заспанные, волосы всклокоченные, а на лице читалось недоумение.
— А-а, Лиз, это ты?
— Кто же еще? Ты что, забыла? — Лиз помахала в воздухе желтым конвертом. — Ты оставила мне этот супердинамит и пригласила на свидание.
— Господи, который час?
— Почти полдвенадцатого, как и назначено.
— Вот черт, проспала… Умоталась за сутки. Даже будильника не слышала. А ведь собиралась встать в восемь и в полдесятого прийти в больницу для разговора с врачом Кена. Но главное — увидеть самого Кена, чтобы утащить его обратно в Чикаго. Ты заходи, Лиз, а я сейчас быстренько оденусь.
Лиз бодро вошла в комнату и закрыла за собой дверь, а Аманда, шлепая босыми ногами, подбежала к комоду и начала рыться в ящиках в поисках чистых колготок и свежего бюстгальтера.
Плюхнувшись на стул, Лиз снова торжественно подняла желтый конверт вверх.
— Никуда твой дражайший Кен не денется. Послушается тебя как миленький, едва прочтет вот это. А скажи-ка, что он там вообще забыл, в этой больнице?
Стаскивая с себя ночную рубашку, Аманда ответила:
— Он оставил мне записку, что ему стало хуже и его увезли в главную больницу Лурда на улице Александрa Марка. Я поехала туда, как только вернулась из Бартре, но Кену дали снотворное, и он к тому времени уже отключился.
— А как он сейчас?
— Именно это я и намеревалась выяснить в девять тридцать. — Она ловко упрятала свои молочно- белые груди в чашечки бюстгальтера и застегнула его на спине. — До чего же досадно, что я проспала. Нет даже времени встать под душ.
Однако Лиз Финч снова сунула ей под нос копию последнего дневника Бернадетты, извлеченную из конверта.
— Послушай, Аманда, у тебя с Кеном не будет никаких проблем. Все они останутся позади, как только это попадется ему на глаза. У него не останется ни капли веры во всякую лурдскую чепуху. Он увидит, насколько убедительно, пусть и невольно, Бернадетта выставила себя выдумщицей. Представь себе, этой деревенской девчонке-истеричке повсюду мерещится Дева Мария да еще и сам Иисус. Сперва несколько раз среди овечьего стада в Бартре. Но это лишь, так сказать, генеральная репетиция. А потом, месяц спустя, она закатывает представление уже по полной программе в Лурде. Да, Аманда, это история века. Лучший материал современности! Но ты не хотела, чтобы я диктовала его по телефону, пока не поговорю с тобой, да и мне самой требуется дополнительная информация о том, как он попал тебе в руки. Все до мельчайших подробностей. Так что давай, чудо-девушка, выкладывай, черт возьми, как тебе удалось его выудить.
— Мне надо в ванную, — сказала Аманда, потряхивая колготками. — Времени нет совсем.
— Аманда, ну пожалуйста, — взмолилась Лиз, глядя вслед Аманде, скрывшейся в ванной. — Ты же сама просила меня не выдавать материал, пока не расскажешь, как его достала. Так ты расскажешь или нет?
— Только не сию секунду, Лиз, — отозвалась подруга из-за двери. — Сейчас быстренько оденусь, а по пути вниз расскажу тебе то, что знаю. Если же этого окажется недостаточно, можешь поехать со мной в больницу. В машине изложу все подробно.
Через минуту Аманда выскочила из ванной, впопыхах натянула блузку, обеими ногами ступила в юбку, подняла ее и застегнула пояс. Затем сунула ноги в туфли на низком каблуке, схватила вторую копию дневника, тоже в желтом конверте, и выбежала за дверь. Лиз не отставала от нее, семеня сбоку.
Пока ждали лифта, Лиз успела спросить:
— Это отец Рулан дал тебе имя Эжени Готье в Бартре, верно?
— Верно.
— А откуда тебе стало известно о более раннем разделе дневника?
— Сестра Франческа упомянула о нем вскользь во время разговора в Невере. Отец Рулан признал, что такой раздел существует, однако утверждал, что эта часть его совершенно не интересует. На самом деле он ее в глаза не видел. Мадам Готье не только подтвердила существование раннего раздела, но и показала его мне. Деньги ей были не нужны. От меня ей нужно, чтобы я пристроила ее племянника в американский колледж. Когда я прочитала страницы, на которых Бернадетта, описывая свое пребывание в Бартре,
