— Дело касается Колумбийского университета. Если я правильно помню, ты ведь его окончил, не так ли?
— Не просто окончил, дорогуша, а с отличием.
— Не приходилось ли тебе слышать о таком преподавателе, профессоре Сэмюэле Толли?
— Произнеси фамилию по буквам.
Жизель старательно выполнила его просьбу.
— Значит, Толли, Сэмюэл Толли, — пробормотал Цимборг. — Нет, что-то не припомню. А зачем тебе знать о нем?
— Этот мой новый знакомый, профессор Сэмюэл Толли, утверждает, что преподает на отделении лингвистики в Колумбийском университете.
— Вполне возможно, — сказал Цимборг. — В Колумбийке профессоров и адъюнктов — миллион. Не исключено, что о ком-то из них я никогда не слышал. Или он мог прийти, когда меня там уже не было. Как- никак несколько лет прошло.
— Скажи, Рой, а у тебя еще есть связи в твоем университете?
— Ты имеешь в виду знакомых? Ну, я неплохо знаю кое-кого из профессорско-преподавательского состава. Все ж я не последний человек в ООН. Иногда обедаем вместе, ужинаем. По меньшей мере пару раз в год.
— Я не слишком загружу тебя, Рой, если попрошу связаться завтра с кем-нибудь из твоих знакомых в Колумбийском университете? Самой мне звонить туда как-то не с руки. Вот если бы тебе было нетрудно…
— Да без проблем! Что тебе нужно? Хочешь выяснить что-то насчет профессора Толли?
— Совершенно верно. Мне надо знать, действительно ли Толли там работает, как говорит.
— Секундочку, Жизель. Дай-ка я возьму бумагу и карандаш, чтобы не было никаких ошибок. Подожди. — После короткой паузы снова раздался его голос: — Алло, Жизель. Давай, диктуй помедленнее.
— Мне нужно выяснить, работает ли сейчас на кафедре лингвистики Колумбийского университета некий профессор по имени Сэмюэл Толли. Или, может быть, работал там в недавнее время. У него есть квартира на Манхэттене и дом в Вермонте. Мне необходимо подтверждение, что он тот, за кого себя выдает, и входит в число преподавателей Колумбийки. Можешь это для меня сделать?
— Легко, дорогуша. Могу все разузнать в обеденный перерыв. Позвоню тебе и сообщу результат. В какое время лучше звонить?
— Подожди, дай подумать. Между нами шестичасовая разница. Когда в Нью-Йорке час дня, сколько у нас? Ну да, в Лурде будет семь вечера. Можешь завтра позвонить мне в час по своему времени? Я пока живу в чужой квартире. Сейчас дам тебе телефонный номер. Это здесь, в Лурде. Записывай: 62-34-53-53. Записал?
— Готово, — отрапортовал Цимборг. — В общем, в обед я тебе звоню и докладываю разведданные.
— Буду тебе крайне признательна, Рой. Отныне за мной должок. Что угодно для тебя сделаю, Рой. Все, что захочешь. Только дай знать.
— Ты все такая же красивая, дорогуша?
— Конечно, такая же. Может, даже краше стала.
— Тогда ты знаешь, чего мне хочется.
Жизель усмехнулась в трубку.
— Помоги мне выбраться к тебе, — проворковала она, — и получишь свое сполна.
Микель Уртадо терпеливо дождался полночи. Теперь можно было покинуть гостиницу и навестить грот в последний раз. Оставалось надеяться, что в этот поздний час последние паломники уже ушли и лежат в кроватях, а полиция, сняв усиленное оцепление, тоже освободила территорию. Времени в его распоряжении достаточно — он вполне успеет вскарабкаться на склон у пещеры, собрать все оборудование, присоединить к динамиту провод, заложить взрывчатку за статую Девы Марии в нише, поставить на таймере время взрыва и отойти от этого места подальше, прежде чем там рванет так, что небесам жарко станет.
За то короткое время, что он шел к пандусу, его целеустремленность не ослабла. Лишь одно обстоятельство вызывало сожаление.
Менее часа назад они с Наталией страстно предавались любви, во второй раз за день. Этот последний акт любви был необыкновенным — на свете не могло быть ничего сильнее и совершеннее. И, покидая сладко спящую Наталию, такую безмятежную, безоглядно любящую, доверчивую, Микель не мог не испытывать боль. Ему было больно не только потому, что он шел разрушать столь дорогой ей объект поклонения, но и потому, что, уходя из города этой ночью, он мог больше никогда не увидеть ее. Это было бесчеловечно по отношению к ней, да и к себе тоже. И все же, идя к пандусу, он не дрогнул душой. То, что задумано, должно быть сделано.
Наверху пандуса, ведущего к святилищу, не было видно никого, за исключением все тех же треклятых полицейских. Они снова топтались здесь, хотя и не в том количестве, что раньше. Как бы то ни было, полицейские были на месте: трое стражей порядка болтали о чем-то и курили.
Однако на сей раз Микеля это не отпугнуло. Ему нечего было бояться, нечего прятать. Просто еще один паломник, страдающий от бессонницы, решил лишний раз прийти к святому месту, чтобы вознести горячую молитву.
Уртадо, прихрамывая, перешел улицу и с невинным видом направился к стражам порядка. Когда он почти поравнялся с полицейскими, один из них, самый высокий, отошел чуть в сторону, чтобы лучше присмотреться к ночному прохожему. Кротко улыбнувшись стражнику и приветственно шевельнув рукой, Уртадо как ни в чем не бывало продолжил путь по пандусу. Полицейский не только не остановил его, но даже не окликнул. Добрый знак!
Уртадо спустился по пандусу к площади Четок, обошел базилику и взял курс на пещеру.
Он прибавил шагу, и внезапно грот и ряды лавок оказались у него перед глазами. На одной из задних лавок сидели двое полицейских в форме и при оружии. Эти тоже коротали время за беседой.
Они не видели его, зато ему были отлично видны. Похоже, что эти ребята собрались сидеть здесь до зари.
Уртадо выругался сквозь зубы.
Кто бы мог подумать! Ну когда же эти чертовы ищейки устанут следить за всем и вся? Когда наконец успокоятся сами и оставят его в покое? Он снова проклял их, а заодно и Августина Лопеса.
Развернувшись, он поплелся назад, повторяя маршрут в обратном порядке: пандус — улица — отель.
Входя в вестибюль, Микель размышлял над тем, как бы выяснить, когда в святилище будут сняты меры безопасности и он наконец-то обретет свободу действий. И тут он увидел за стойкой регистрации Ивонну. Вместо того чтобы дремать, она читала. А ведь именно Ивонна недавно по секрету сообщила ему о том, что полиция разыскивает террориста. Эту информацию она получила от подруги, которая спит с Фонтеном, начальником лурдской полиции. Может быть, ей известно кое-что еще и она не прочь снова поделиться сведениями?
Уртадо неторопливо подошел к конторке.
— Добрый вечер, Ивонна, — поздоровался он, достал пачку сигарет и вытряс из нее кончик сигареты. — Закурить не желаете?
— Спасибо, нет. Но все равно благодарю за внимание. — Она вложила в книгу закладку. — Вы вообще спите когда-нибудь?
— Захотел вот ночью прогуляться к гроту и помолиться в одиночестве. Но ничего не вышло. Там полным-полно полиции. А я, когда молюсь, не люблю, чтобы кто-то рядом над душой стоял. Ну, я и отказался от этой идеи. Все равно не будет толку. Каждую ночь там сторожат. И когда только они перестанут с ума сходить с этой своей безопасностью?
Ивонна отложила книгу в сторону и перегнулась через стойку.
— Скоро перестанут, — прошептала она.
