обвинениям, связанным с нелегальным хранением оружия Уэллсом. Я настоятельно советую вам в ближайшие несколько дней продумать названные противоречия, имея в виду и то, что вы до сих пор не сумели удовлетворительно объяснить наличие на ваших банковских счетах 75 тысяч фунтов.
Вашему фондовому брокеру ничего не известно об акциях, которые вы якобы продали, да и вы не смогли представить никаких документальных подтверждений того, что когда-либо ими владели. Ситуация еще более усложнилась, когда ваш бывший начальник представил свидетельства того, что ваша ранняя отставка была связана с подлогом, обнаружившимся в руководимом вами отделе. Несмотря на то что вы отрицали и продолжаете отрицать свою связь с упомянутым подлогом, было бы наивным закрывать глаза на последствия самого факта полицейского расследования вашей тогдашней деятельности. Вам необходимо представить полный и точный отчет о своих доходах, если вы не хотите, чтобы против вас были выдвинуты дополнительные обвинения.
Если вы решили сохранять молчание во время допросов, дабы вас не спровоцировали, перемена адвоката действительно может предоставить возможность «непредубежденного взгляда» на ваше дело. Тем не менее должен заметить, что, по моему мнению, молчание вам нисколько не поможет. Против вас имеются как свидетельства экспертизы, так и косвенные улики, поэтому любой адвокат даст вам совет пересмотреть стратегию защиты в свете сказанного.
Сторона обвинения может представить показания свидетеля относительно вашей встречи с Брайаном Уэллсом в пабе 23 июля, хотя, конечно, им будет нелегко доказать неслучайность этой встречи. Свидетельства Веры Доусон не могут быть приняты судом в силу старческого маразма, коим она, несомненно, страдает. В таком случае заявление Уэллса, что вы встречались с ним несколько раз в сторожке у Особняка, останется недоказанным. Тем не менее слова мисс Сквайерс относительно того, что она сопровождала вас туда 26 июля и видела Брайана Уэллса в окно, могут серьезно подорвать ваши шансы — так же, как и электронное письмо ей, в котором вы называете свою жену «идиоткой, способной поверить во что угодно о Л-Ф, так как она его бесконечно ненавидит». Конечно, присяжные сделают из этого соответствующие выводы, ибо встреча Элеоноры с Брайаном Уэллсом и Лисихой состоялась 23 октября.
27 декабря в ходе допроса вы заявляли, что ни полковник, ни миссис Локайер-Фокс не показывали вам никаких рисунков Моне. Тем не менее отпечатки пальцев свидетельствуют, что как вы, так и Уэллс прикасались к одному из упомянутых рисунков, хранившихся полковником в специальной комнате в течение последних двух лет. Данный факт подтверждает заявление Уэллса, что он передал рисунок вам, а вы велели вернуть его на место, так как он слишком известен, чтобы его можно было продать без особых осложнений. Кроме того, вы никак не объяснили, каким образом ваши отпечатки пальцев появились на нескольких предметах столового серебра, спрятанных в автобусе Брайана Уэллса. Более того, есть свидетели, которые видели, как вы продавали в Борнмуте ювелирные изделия. Позже было установлено, что упомянутые украшения принадлежали Алисе Локайер-Фокс. И пожалуй, самое печальное: на конверте с письмом вашей жене от мнимого «Лео Локайер-Фокса» в остатках слюны на марке обнаружена ваша ДНК.
При всем уважении к вам напоминаю, что вы до сих пор никак не опровергли все перечисленные улики и лишь заявили, что мисс Сквайерс — «безрассудная сучка, которая готова сказать что угодно, так как влюблена в сержанта Монро» и что «все отпечатки пальцев — наглый подлог». Подобные аргументы не пройдут ни с судьей, ни с присяжными. Я прошу вас понять, что мои усилия смягчить выдвигаемые против вас обвинения будут иметь положительный результат и закончатся достаточно умеренным приговором лишь в том случае, если полковнику и его семье в ходе судебного процесса не будет причинено дополнительных страданий. По той же самой причине не ожидайте от суда снисхождения, если вы заставите внучку полковника выслушивать обвинения в инцесте, которые, совершенно очевидно, являются клеветой.
В заключение я хотел бы напомнить вам, что адвокаты также наделены правом оставлять своих клиентов. При том, что я сочувствую тем многочисленным несчастьям, которые выпали на вашу долю в последнее время, в особенности в связи с разводом, потерей друзей, невозможностью уехать куда-либо, я вовсе не обязан принимать как должное и смиренно переносить те оскорбления, которые вы обрушили на меня сегодня утром. Вынужден вас предупредить, что, если подобное повторится, я буду настаивать на том. чтобы вы в дальнейшем обращались за юридической помощью в другую адвокатскую контору.
Искренне ваш
Глава 32
Нэнси оставила машину у сторожки и прошла через огород. Он сильно изменился с тех пор, как она видела его последний раз — около года назад, когда ее выписали из госпиталя и она долечивалась уже дома, в Херефорде. Нэнси рассчитывала вернуться сюда летом, но не получилось. Ее направили обратно в Косово.
Грядки были аккуратно вскопаны, полиэтиленовые заграждения защищали зимнюю рассаду от мороза и ветра. Нэнси открыла калитку в итальянский садик Алисы. Здесь в кадки высадили хризантемы, астры и многолетние маргаритки. Кто-то усыпал галькой почву и покрасил окна и дверь в буфетную. У стены стояли детские велосипеды, с кухни доносилась музыка.
Нэнси открыла дверь в идеально чистую буфетную и на цыпочках прошла к столу, на котором Белла расставляла на подносы бокалы и тарелочки с канапе — по-прежнему с ног до головы в чем-то лиловом, такая же необъятная, с коротко остриженными волосами, отбеленными перекисью водорода.
— Привет, Белла! — крикнула Нэнси с порога.
Белла ахнула от радости, бросилась к Нэнси и сжала ее в своих мощных объятиях.
— Я знала, что ты приедешь! Марк думал, ты в последний момент решишь не приезжать, а я была уверена, что обязательно приедешь.
Нэнси рассмеялась:
— Вполне возможно, я бы действительно решила не приезжать, но ты ведь весь мой телефон забила сообщениями.
Белла буквально втащила ее на кухню.
— Ух ты! — воскликнула Нэнси, оглядывая стены после ремонта. — Смотрится потрясающе, Белла!.. А аромат какой!
— Чего не сделаешь, когда работа нравится, дорогуша… Старый добрый Особняк! Никому ничего дурного не сделал, а сколько зла повидал. Я отремонтировала большую часть комнат на первом этаже, везде новый декор… и все чертовски стильно. Полковник тоже со мной согласен, говорит, стало лучше… хотя не позволяет мне использовать лиловый цвет. — Она сжала лицо Нэнси в ладонях. — А почему это ты зашла с заднего хода? Ты ведь почетный гость. Я специально смазала парадную дверь, чтобы не скрипела.
Нэнси улыбнулась:
— Я подумала, будет лучше, если я проскользну по коридору и немного поброжу незамеченной.
— Ну конечно! Марк слоняется из угла в угол, словно медведь с больной головой, и полковник со вчерашнего дня не сводит глаз с часов. — Белла отвернулась, чтобы наполнить бокал шампанским. — Ну, вздрогнем! Потрясающе выглядишь, дорогуша! И не предполагала, что у тебя такие красивые ножки!
Нэнси, смутившись, одернула юбку.
— Как Джеймс?
— Нормально. Иногда, правда, занеможет на денек, но как только получит письмецо от тебя, тут же встрепенется, будто мальчик. Он очень беспокоится. Постоянно просматривает газеты, хочет удостовериться, что в твоем районе нет серьезных военных действий. Сидит на телефоне, звонит твоим родителям по поводу новостей от тебя. Они говорили, что приезжали сюда в гости?
