— Не делай из себя идиота.
Наконец, она наткнулась пальцами на спичечный коробок и через секунду с облегчением чиркнула спичкой. Хэл стоял посреди комнаты, головой запутавшись в рукавах мокрой рубашки. Роз выстирала ее сегодня утром и повесила сушиться на вешалку, прицепив к абажуру. Теперь она смеялась от души: — Но ты ведь знал, что это не змея! — укоризненно произнесла она, поднося спичку к свече.
Хэл нашел шнур и потянул за него. Оранжевый свет уличных фонарей мягко озарил комнату, прогоняя темноту из углов.
Хэл огляделся. На всех стульях и столе грудами лежали всевозможные сумки и пакеты, с дивана наполовину сползало пуховое одеяло, а грязные чашки и пустые пачки из-под чипсов валялись на полу.
— Что ж, здесь довольно мило, — признал Хэл, поднимая носком ботинка половину пирожка. — Давно не чувствовал себя так. Будто нахожусь у себя дома.
— Я тебя не ждала, — попыталась оправдаться Роз, после чего с чувством собственного достоинства подняла остатки пирожка и отнесла их в корзину для мусора. — Ну, по крайней мере, я думала, что ты сначала позвонишь и сообщишь мне о своем визите.
Хэл нагнулся и погладил урчащий комок белого меха, уютно устроившийся, как в гнезде, на пуховом одеяле. Миссис Антробус благодарно лизнула руку, а потом с удовольствием приняла ласку.
— Ты всегда спишь на диване в гостиной? — удивился Хоксли.
— В спальне нет телефона, — пояснила журналистка.
Он кивнул с мрачным видом. Но ничего не сказал.
Она подошла ближе к гостю, наклонив свечу так, чтобы расплавленный воск не обжигал пальцы.
— Господи, как я рада видеть тебя! Ты не поверишь. Куда ты пропал? Я вся изволновалась.
Он опустил голову и прижался лбом к ее душистым волосам.
— Шатался по окрестностям. — Он положил руки ей на плечи и начал нежно водить пальцами по шее.
— У них есть ордер на твой арест, — слабым голосом произнесла Роз.
— Я знаю. — Он коснулся губами ее щеки с такой нежностью, что Роз едва вытерпела.
— Сейчас я точно что-нибудь подожгу, — простонала она.
Он опустил руку и пальцами потушил пламя.
— Ты уже подожгла. — Он обхватил ладонями ее ягодицы, и прижал к себе так, чтобы она почувствовала, насколько он возбудился. — Вопрос теперь состоит в том, — продолжал Хэл, нашептывая ей в шею, — нужно ли мне срочно принимать холодный душ, чтобы пожар не распространился дальше?
— Это серьезно? — «Интересно, сможет ли он теперь остановиться? — подумала Роз. — Лично я — нет».
— Нет, я спросил просто из вежливости.
— Я вся горю.
— Я на это и рассчитывал, — сказал он, и его глаза сверкнули в оранжевом свете уличных фонарей. — Черт возьми, женщина, я горю несколько недель подряд.
Миссис Антробус спрыгнула с одеяла и гордо удалилась на кухню.
Через некоторое время дали свет, и он тут же затопил собой комнату, делая пламя свечки, которую успели снова зажечь, совсем невидимым.
Хэл пригладил волосы Роз, убирая непослушные пряди с лица.
— Ты самая красивая женщина, которую мне когда-либо приходилось встречать, — признался он.
Роз хитро улыбнулась.
— А мне казалось, что я слишком худая.
Его глаза смягчились.
— Я же знал, что ты тогда соврала мне насчет своего автоответчика. — Он провел пальцами по ее шелковистой коже рук, внезапно хватая их. Роз снова растаяла от его прикосновения. Тогда он подхватил ее и усадил к себе на колени.
— Сколько раз мне снился этот момент!
— Это были приятные сны?
— Да, но они не сравнятся с тем, что происходит в реальной жизни.
— Ну, теперь хватит, — сказала она еще через некоторое время, выскальзывая из его объятий и протягивая руку к своей одежде. — Так что ты собираешься делать и как реагировать на то, что тебя могут арестовать?
Он предпочел проигнорировать вопрос, а вместо ответа принялся рассматривать фотографии, лежавшие на журнальном столике.
— Это твой муж?
— Бывший. — Она бросила на диван его брюки.
Он с вздохом надел их, а затем пристально вгляделся в портрет Алисы.
— А это, наверное, твоя дочь, — спокойно произнес Хэл. — Она похожа на тебя.
— Была похожа, — поправила Роз. — Она погибла.
Она ждала, что Хэл извинится, сменит тему разговора, но Хэл только улыбнулся и дотронулся до смеющегося личика на фотографии.
— Она очень красивая.
— Да.
— Как ее звали?
— Алиса.
Он снова посмотрел на снимок.
— Я помню, когда мне было шесть лет, я влюбился в такую же девочку. Я чувствовал себя не слишком уверенно, и каждый день спрашивал ее, как сильно она меня любит. Она всегда отвечала одинаково. Вот так. — Он расставил ладони, как рыболовы показывают размер пойманной рыбы. — И говорила при этом: — Вот насколько.
— Да-да, — кивнула Роз, вспоминая что-то приятное. — Алиса тоже всегда измеряла любовь руками. Я совсем забыла об этом.
Она хотела забрать фотографию, но он не дал, а только поднес ее ближе к свету.
— У нее в глазах есть какой-то решительный блеск.
— Она любила все делать по-своему.
— Благоразумная девочка. И у нее всегда получалось?
— Почти. Она была очень категоричной в некоторых вещах. Я помню, как однажды… — Роз внезапно замолчала.
Хэл надел рубашку и начал застегивать пуговицы.
— Мать похожа на дочь. Могу поспорить, что она умела обвести тебя вокруг пальца, еще не научившись как следует ходить. Было бы здорово увидеть человека, который унаследовал все лучшее, что есть в тебе.
Роз прижала платок к слезящимся глазам.
— Прости меня.
— За что?
— За то, что я все время усложняю вещи и становлюсь причиной дополнительных сложностей.
Он привлек ее к себе и прислонился щекой к волосам. До чего дошло западное общество, если в нем принято считать, что мать, плачущая по погибшей дочери, усложняет вещи.
— Спасибо. — Она увидела немой вопрос в его глазах и поспешила добавить: — За то, что выслушал меня.
— Это было несложно. — Он снова почувствовал, насколько одинокой ощущала себя Роз. — Что же, теперь ты будешь думать об этом всю ночь, а утром начнешь проклинать себя за то, что стала мне рассказывать про Элис?
Казалось, он понимает каждый ее взгляд. Роз отвернулась.
