бы скорее, на глубокое отчаяние.
— Но если вы придаете этому такое значение, почему бы не прибегнуть к услугам частного детектива? — посоветовал Дикон.
— А вы имеете представление о том, какую цену они запросят?
— Значит, вы все-таки пытались обратиться в сыскное агентство?
— Такие расходы я не могу себе позволить. Мало того, что расследование может затянуться на недели, а то и месяцы, никаких гарантий успеха они не дают.
— Но мы с вами уже установили, что вы женщина богатая. Вам что, есть перед кем оправдываться в своих тратах?
Какая-то тень эмоции — уж не замешательства ли? — пробежала по лицу миссис Пауэлл:
— Перед самой собой.
— Но не перед супругом.
— Нет.
— Вы хотите сказать, что его не встревожит то, что вы потратите целое состояние на поиски семьи незнакомого умершего бродяги?
Женщина промолчала.
— Но, видимо, ваших усилий по организации и оплате похорон Билли вам показалось мало? Почему?
— Потому что значение имеет жизнь, а не смерть.
— Весьма туманная причина, чтобы объяснить овладевшую вами одержимость.
Аманда рассмеялась так неожиданно, что звук ее чересчур высокого голоса заставил Дикона вздрогнуть. Он так и не понял, что именно: алкоголь — или страх? — вызвало проявление чувств на грани истерии. Было видно, какие усилия приложила миссис Пауэлл, чтобы взять себя в руки.
— Значит, понятие одержимости для вас кое-что значит. Да, мистер Дикон?
— Я чувствую, что в этой истории есть нечто, о чем вы предпочли умолчать. По-моему, вы зашли чересчур далеко в своих попытках изучения генеалогического древа Билли. Создается впечатление, — задумчиво добавил Майкл, — что вы все-таки чем-то обязаны ему. Похоже, вы с ним разговаривали, и Билли вас о чем-то попросил. Я угадал?
На лице Аманды проступило выражение разочарования: так же смотрела на Майкла его мать, когда они виделись последний раз. Сколько раз он хотел вернуть время назад, чтобы достичь взаимопонимания с ней. И вот теперь он испытывал то же желание помочь Аманде, как бы поступил сейчас по отношению к своей матери Пенелопе. Успокаивающим жестом Майкл положил ладонь на руку миссис Пауэлл, но та, видимо, даже не заметила этого.
Откинувшись в кресле, Аманда уставилась в потолок, а у Дикона возникло ощущение, что двери перед ним закрываются, и никаких шансов у него больше нет.
— Вы не забудете вернуть мне ключи от гаража, когда приедете в свой офис? — вежливо обратилась она к Майклу. — Ваша подруга наверняка прихватила их с собой.
— Так о чем вы беседовали с ним, Аманда?
Она посмотрела Дикону в глаза, но во взгляде ее была только скука. Журналист перестал представлять для нее интерес.
— Боюсь, что я зря потратила и свое, и ваше время, мистер Дикон. Надеюсь, вы без труда поймаете такси. От ворот лучше повернуть налево и выйти на главную дорогу.
Майкл еще раз пожалел о своем неумении разбираться в женских характерах. Он был уверен, что она обманывает его. Впрочем, женщины лгали ему на протяжении многих лет, и Дикон так и не понял, зачем они это делали.
В приемной на столе администратора Майкл нашел две связки ключей и записку следующего содержания:
«Ну и коза! Надеюсь, ей не удастся сожрать тебя с потрохами после моего ухода. Я сунула ее дурацкие ключи себе в карман и сразу же про них забыла. Оставляю их здесь вместе с ключами от твоей машины. По-моему, лучше будет, если их вернешь ты, а не я! Если тебе еще интересно, то пленку я оставила у Барри. Он обещал проявить ее сегодня же. Увидимся завтра. Привет. Лайза».
Подумав, что спешить ему некуда, Дикон сразу же отправился на третий этаж, где трудился Барри Гровер, совмещая должность архивариуса и фотолаборанта. Это было жалкое существо, которому недавно перевалило за тридцать, но он до сих пор оставался одиноким. Этот низенький пухлый господин в очках с толстенными линзами предпочитал копаться в газетных статьях, как истинный коллекционер-фанатик, и торчать в офисе до глубокой ночи, нежели после окончания рабочего дня спешить домой. Женская половина коллектива пыталась избегать всяческих контактов с Барри. Кроме того, о нем ходили всевозможные злые сплетни. Рассказывали о Гровере разное, но всегда с горячим убеждением в своей правоте. Он слыл и педофилом, и эксгибиционистом, и любителем подглядывать в замочную скважину. Возможно, эти слухи рождались лишь потому, что никак иначе нельзя было объяснить столь безумное пристрастие Барри к своей работе. Дикон, хотя и считал его таким же омерзительным, как и его коллеги-женщины, все же испытывал изрядную долю жалости к этому бедняге. Жизнь Гровера действительно была на удивление скучна и бессодержательна.
— Ты еще здесь? — «удивился» Майкл с показным добродушием, когда, толкнув дверь кабинета плечом, увидел Гровера, согнувшегося над очередной газетной вырезкой.
— Да, Майк.
Дикон уселся на край стола:
— Лайза утверждает, что ты проявляешь ее пленку, вот я и решил проверить, насколько она права.
— Да, сейчас принесу образцы, — подтвердил Барри и поспешно выбежал из комнаты.
Дикон критически посмотрел ему вслед. Сейчас Гровер напомнил ему толстого белесого таракана, и он еще раз подумал о том, что одно из самых отвратительных занятий на свете — это, наверное, наблюдать, как передвигается Барри. Было нечто женоподобное в том, как он семенил своими короткими ножками. Уже в который раз Майку пришло в голову, что у Гровера наверняка имеются нерешенные проблемы в области гомосексуализма, а вовсе не те недостатки, в которых его так настойчиво обвиняли женщины.
Он закурил и повернул к себе статью, которую только что так внимательно штудировал Барри.
После двухдневного допроса в полиции Аманда Стритер (31 год) была, наконец, отпущена без предъявления обвинений. «Мы вполне удовлетворены ее показаниями, — сообщил следователь. — И уверены в том, что она непричастна к краже десяти миллионов фунтов из коммерческого банка „Левенштейн“. Кроме того, миссис Стритер не знает, где в настоящее время находится ее муж». Инспектор также подтвердил предположение о том, что 38-летний Джеймс Стритер, скорее всего, покинул страну еще ночью 27 апреля в неизвестном направлении. «Описание его внешности было разослано по всему миру, и мы надеемся, что его разыщут в течение нескольких дней, — продолжал следователь. — Как только станет ясно, где он находится, мы будем ходатайствовать о выдаче его как преступника».
Адвокат Аманды Стритер специально для прессы заявил: «Миссис Стритер была глубоко потрясена событиями последних 8 дней и дала полиции необходимые показания, чтобы содействовать скорейшему обнаружению своего мужа. Хотя на данный момент Аманда Стритер и причастна к расследованию, она настаивает на том, чтобы ее оставили в покое. К сожалению, она ничего не может добавить к той информации, которая уже является достоянием общественности».
Претензии к Джеймсу Стритеру заключаются в следующем. В течение последних пяти лет он, используя свое служебное положение в банке «Левенштейн», создавал фальсифицированные счета и похитил свыше 10 миллионов фунтов. Предполагаемые нарушения в работе банка были замечены примерно полтора месяца назад, однако подробности держались в секрете, чтобы избежать паники среди вкладчиков. Когда же стало понятно, что частное расследование, организованное банком, обречено на провал, советом директоров было решено передать дело полиции. Через несколько часов после того, как было принято данное решение, Джеймс Стритер бесследно исчез. Обвинения в его адрес были выдвинуты уже в его отсутствие.
«Гардиан», 6 мая 1990 года
— Я сразу ее узнал.
