которые невозможно увидеть. Белый дом — не вариант, и это проблема общегосударственного масштаба, поэтому связи на уровне штата не помогут. Но вот, что я думаю…
С каждым словом голос ее отца становился все более властным, возрастающая решительность придавала ему вид оплота, которым — как она всегда считала — он и являлся. И пока он озвучивал планы, Гри чувствовала перемену в своем сердце.
Но, сдвиги в большей степени были обусловлены словами Исаака: никто из нас не знает, во что мы ввязываемся, пока не становится слишком поздно…
Ее брат был оберегаемым наркоманом, зависимым первого порядка, который вероятней всего умер бы от своей собственной руки… но это простая констатация сложившейся тогда ситуации, которая не оправдывала то, что с ним сделали. И Гри удивлялась тому, как сильно отец скорбел о потере. Они с Дэниелом не виделись, по меньшей мере, год до той ужасной ночи: когда очередная терапия в дорогостоящем реабилитационном центре потерпела неудачу, ее отец зашел в тупик, как это случается со многими семьями. Он сделал все, что мог, для своего сына, пережил десять лет периодических реабилитаций, которые дарили предательскую надежду, но неумолимо сопровождались длинными, темными месяцами, в течение которых никто не знал, где Дэниел и жив ли он.
Ее отец безутешно горевал из-за его смерти. Так сильно, что неделю просидел в кресле с бутылкой джина под рукой.
И теперь она знала причину. Он верил, что был ответственен за смерть сына.
Она наблюдала за ним, пока он говорил, замечая возраст, отразившийся на его лице… морщины в уголках глаз и губ, слегка поникшую линию подбородка. Он оставался красивым мужчиной, но так и не женился второй раз. Из-за беспорядка, в который был втянут? Вероятно.
Определенно.
Но признаки старения были связаны не только с течением времени. Сказался стресс, страдания и…
Она обратила свое внимание на Исаака, его прищуренный, пронизывающий, словно лазер, взгляд был серьезным, бледные радужки буквально светились готовностью к бою. Забавно, говоря о происхождении, образовании, связях и опыте между ними пролегала пропасть. И, тем не менее, они были во многом похожи.
Особенно объединенные общей миссией, желанием поступить правильно.
— Гри?
Встряхнувшись, она посмотрела на отца. Он протягивал ей что-то… платок? Но зачем…
Когда она почувствовала, как что-то коснулось руки, она посмотрела вниз. Серебристая слезинка собралась воедино после падения, сливаясь в маленький блестящий круг на ее коже.
Упала следующая слеза, портя все старания первой… но потом пара объединила силы, удваивая критическую массу.
Она взяла платок и промокнула слезы.
— Мне очень жаль, — произнес отец.
Вытерев лицо, она свернула льняную ткань, вспоминая, как он сделал то же самое тогда, на кухне.
— Знаешь что, — пробормотала она. — Извинения ничего не значат. — Она коснулась рукой папки, которую он принес. — Это… то, что вы вдвоем делаете… значит все.
Единственное, что может исправить сложившуюся ситуацию.
Чтобы закрыть тему, она открыла папку…
Нахмурившись, Гри наклонилась ближе. На первой странице была копия четырех снимков. Все мужчины. Каждый из которых был похож на Исаака, но разной национальности. Под фотографиями, рукой ее отца были написаны имена, даты рождения, номера страховок, где их видели в последний раз… но ни одна из анкет не была заполнена полностью. И под тремя из фотографий была отметка «МЕРТВ».
Она перевернула страницу, потом еще и еще. Все то же. Столько лиц.
— Я хочу привлечь Джима Херона к делу, — сказал Исаак. — Чем больше свидетелей, тем лучше…
— Джима Херона? — переспросил отец. — Захарию?
— Да. Я видел его этим вечером, а также прошлой ночью. Решил, что его послали, чтобы убить меня, но выяснилось, что он хочет помочь… по крайней мере, так он сказал.
— Ты видел его?
— Он был с двумя парнями. Я не узнал их, но они выглядели так, будто могли состоять в подразделении.
— Но…
— О, Боже мой, — прошептала Гри, придвинув одну из страниц еще ближе. — Это он.
— Джим Херон мертв, — раздался голос ее отца, когда она указала на одну из фотографий. — Был застрелен в Колдвелле, штат Нью-Йорк. Четыре дня назад.
— Это он, — повторила Гри, постучав по фотографии.
— Как ты узнала? — голос Исаака звучал озадаченным. — Гри… как ты узнала?
Она подняла взгляд:
— Узнала что?
— Что это Джим Херон.
Отодвинув палец в сторону, она увидела под фотографией имя «Захария».
— Ну, я не знаю, кто это, но именно этот мужчина появился в моей спальне прошлой ночью. В образе ангела.
Глава 32
Ничего не помогало.
Далеко в глубинах Ада, где плененные ею души были заточены в клейких стенах, и в спокойном воздухе эхом раздавались льстивые стоны ее прислужников, Девина страдала от серьезной неудовлетворенности.
Именно поэтому она прогнала всех отсюда.
Держась поодаль, она смерила взглядом кусок мяса, привязанный к ее столу. В свете свечей, Джим Херон был покрыт узором из крови, черного воска и прочих жидкостей в лучших традициях Джексона Поллока[109]. Он дышал с трудом сквозь опухшие, потрескавшиеся губы. На животе растянулась карта из шрамов, которые она сделала собственными когтями; его бедра также были отмечены ее именем и символами.
А член использовали до такого состояния, что он выглядел таким же израненным, как и все тело Херона.
И, тем не менее, Джим не кричал, не умолял и даже не открыл глаз. Ни ругани, ни слез. Ничего.
Девина не знала, злиться на себя и своих прислужников за то, что они не достаточно жестко над ним поработали…. Или же влюбиться в Джима.
В любом случае, она намеревалась получить свой кусочек его плоти. Один вопрос: как?
Она прекрасно понимала, что существовало два способа сломать кого-то. Один –
внешний: сдираешь кожу, плоть, половые органы, пока физическая боль вкупе с истощением и стыдом не уничтожит внутренний стержень. Второй способ — противоположный: находишь внутреннюю трещину и стучишь по ней пресловутым молоточком, пока не обрушится вся стена.
Обычно для нее было достаточно первого варианта, учитывая имеющиеся под рукой приемы… он также веселее, поэтому она всегда начинала с пыток. Второй способ был коварней, но приносил не меньшее удовольствие. У каждого человека есть ключи к их внутренним дверям; ей нужно лишь подобрать правильный, который пустит ее в голову и в душу заданного индивида.
В случае Джима Херона… ну, было ясно, что он заставит ее потрудиться. У ее Эдриана появился соперник за звание Любимой Игрушки.
