Прошло две недели после того, как Рэйли выписали из больницы.
Она стояла у комода в своей спальне, размышляя, было ли это этически неправильно — надеть красивое белье… учитывая, что она собиралась на воскресный ужин с родителями.
Может, она просто накинет черное кружево. Сексуально, но ничего не просвечивает…
— Что ты делаешь? — спросил Век, подойдя к ней сзади и обняв.
Он был обнажен, как всегда, и очень рад ее видеть… как обычно.
Оглянувшись через плечо, она улыбнулась и протянула вышеупомянутый бюстгальтер.
— Черный. Я думаю о черном. Что скажешь?
— Отличный выбор. Этот — один из самых любимых среди тех наборов, что я предпочитаю снимать с тебя.
Поцеловав ее глубоко и медленно, Век потерся эрекцией о заднюю часть ее халата, и Рэйли сдалась… но лишь на мгновение.
Отодвигаясь на дюйм, она покачала головой. — Мы уже опаздываем.
— Это не займет много времени, — прошептал он, потянувшись к поясу. — Обещаю.
— Но мне придется объяснять отцу, почему мы задержали ужин.
Век резко отступил назад. Прокашлялся. Буквально оглянулся назад, чтобы убедиться, не стоит ли вышеупомянутый мужчина в комнате.
— Милостивый Боже, женщина, почему ты до сих пор не одета. Давай же… поторопись.
Рэйли засмеялась, когда он направился к чемодану в углу и начал натягивать одежду так, будто весь дом охватило пламя.
Ее напарник оставался тем жестким изнутри, честным и сексуальным мужчиной, в которого она влюбилась: упертым как бык детективом. Всегда начеку и оберегающим ее. Именно из тех парней, кто никогда не сдается и не уступает ни на дюйм, но он все равно каким-то образом умудрялся угодить ей.
Но на всей планете был лишь один человек, способный стянуть его бивиди[149], и это ее отец.
Век и Большой Том, как он называл его, были слеплены из одного теста, но Век никогда не преступал границ и всегда вел себя лучшим образом. А тот факт, что они так хорошо поладили, стал еще одной причиной любить обоих мужчин в ее жизни.
— Рэйли, ты все еще в этом халате, — бросил он, натянув брюки.
— Я люблю тебя, ты в курсе?
Он даже не остановился, шорох продолжался, пока он накидывал рубашку.
— Это мило, дорогая. Но давай же, одевайся.
Рэйли снова рассмеялась, схватила свое белье «Викториа Сикрет» и проделала собственную версию «спешного одевания ДелВеччио в ванной», только тише.
Изумительно, как много всего изменилось… и как мало. Тело Бэйлса нашли под развалинами карьера три дня спустя, и причиной смерти признали самоубийство, ведь пистолет, который он использовал, по- прежнему лежал в его холодной руке. Кронер также проснулся мертвым: медперсонал больницы обнаружил, что он перестал дышать, в ночь, когда обрушился карьер, и они не смогли реанимировать его, чему не стали удивляться, учитывая масштаб его ранений.
Что касается Сисси Бартен, то ее смерть неофициально повесили на Бэйлса: на ее теле не нашли ДНК, которое бы связало их обоих, но ай-ти специалисты по форензике [150] вошли во все компьютеры мужчины и нашли сеть, буквально, безумия и махинаций… каждое из которых имело отношение к Веку и его отцу. Выяснилось, что Бэйлс заявлял в своих сообщениях в сети об убийстве кого-то в стиле смерти Сисси, используя именно ту технику и отметки, дабы почтить отца Века.
Не стоит упоминать, что с Века сняли все подозрения… в действительности, осмотр записей камер безопасности из хранилища улик показал, что система видеозаписи не работала в период с ночи, когда привезли вещи Кронера, и до того, как Бэйлс сделал ложное обвинение. Причастность Бэйлса к тому, что он каким-то образом смоделировал помехи, была очевидна.
И на этом… все.
После всех событий, Век немного говорил о произошедшем… и не комментировал тот факт, что его отца казнили согласно расписанию. Не останавливался на том моменте в пещере, когда неверное решение с его стороны могло оборвать жизни их обоих. Но было достаточно ночей, когда они лежали вместе, и он понемногу говорил на разные темы. Она давала ему время, и он пользовался им, но у нее ни разу не возникло чувство, будто Век утаивал или будет утаивать что-то от нее.
Если будет на то воля Божья, у них в распоряжении следующие пятьдесят лет или около того, чтобы наладить диалог.
— Мы готовы? — крикнул он из спальни.
— Ага! Поехали!
Быстро провести расческой по волосам, побрызгаться духами, которые нравились Веку, и она выбежала из ванной…
В центре ее комнаты, прямо рядом с кроватью, которую они делили, Век стоял на одном колене, в его протянутой руке лежала маленькая бархатная коробочка.
К слову о мгновенном торможении.
Положив руку на сердце, пустившееся вскачь, Рэйли какое-то мгновение моргала как дура.
— Даю две попытки, чтобы угадать, что я собираюсь спросить у тебя, — прошептал он, открывая крышечку.
Долгое время она просто стояла, шокированная. Но потом, когда она все осознала, буквально подплыла к нему.
Посмотрев вниз, она увидела маленький идеальный бриллиант в простой оправе.
— Чтобы ты знала, — пробормотал Век. — Я спросил твоего отца неделю назад. Он дал свое согласие…и поклялся избить меня в хлам и закопать в розовом саду твоей матери, если я когда-нибудь обижу тебя.
Рэйли опустилась на колени рядом с ним, слезы смазали зрение.
— Это… так похоже на него.
Они оба засмеялись.
— Да. Так что? — Век прокашлялся. — София Мария Рэйли, ты выйдешь за меня замуж? Пожалуйста?
Она кивнула, потому что не доверяла своему голосу… и позабыла о камне; она обхватила Века руками и крепко обняла.
— Я люблю тебя…
Век прижал ее к себе, но потом чуть отклонился. Руками, которые еле заметно дрожали, он достал кольцо из бархатной подушечки… и надел его на палец Рэйли.
— Подошло идеально.
Какое-то время она восхищалась подмигивающим, мерцающим бриллиантом. Камень был восхитительно ярким и жизнерадостным, почти до невозможности.
— Оно небольшое, — сказал Век, — но без изъяна. Для меня было важно именно это. Я хотел подарить тебе что-то… безупречное.
Она прижалась к нему губами.
— Ты уже подарил. И это невозможно купить в ювелирном магазине.
Век целовал ее в ответ очень долго… казалось, целую вечность, и этого едва ли было достаточно для нее.
И потом, не отрывая губ от ее, он прошептал, — А сейчас ты не против, чтобы сесть в твою машину и нарушить скоростное ограничение? Как бы сильно я не любил сад твоей матери, не хотел бы я стать садовым удобрением, особенно в ночь, подобную этой.
Смеясь, Рэйли встала на ноги и помогла своему, матерь божья,
— Знаешь, что я осознала только что? Мы называем друг друга по фамилиям.
— И ни один из нас не умеет готовить.
— Видишь, — сказала она, когда они оба бок о бок побежали к лестнице. — Нам суждено быть
