другого допроса, пока Эд не уверовал, что они никогда не выберутся из полицейского участка. Однако, в конце концов, Века отпустили. У копов на него были лишь косвенные улики, а с результатами детектора, тех было недостаточно, чтобы привлечь его или хотя бы посадить под стражу на сорок восемь часов.
Хорошие новости, в некотором смысле… лучше провести окончательный поединок с Девиной подальше от той кучи полицейских. Но детектив дошел до грани, и Эдриан слишком хорошо знал, каково это.
Внезапно стало невозможным оставаться на месте, и Эд подошел к холодильнику и открыл его. Внутри не так много — не удивительно — но даже если бы там обнаружилась груда ло мейн[128], у него все равно не было аппетита.
В данный момент казалось, что он даже дышал только по привычке.
Более того, он когда-то слышал, что выделяют несколько стадий горя. Сейчас он впал в депрессию? Он определенно не был взбешен, как в первое время после того, как Эдди … неважно. Сейчас у него осталась лишь клетка боли, которая сковала его легкие, и чувство, будто он тащил за собой речную баржу.
Покачав головой, он намеренно выкинул это дерьмо из головы. В настоящий момент рефлексия ему не соратник …
Очень жаль, что это решение не задержалось надолго.
— Ты думаешь, он в порядке без присмотра? — он спросил, посмотрев на Джима.
— Веку нужно пространство.
— Я не о нем говорю.
— Ты имеешь в виду Эдди? — Джим скрестил руки на груди и выругался. Спустя мгновение, он сказал, — На самом деле, да, я думаю, он будет в порядке. Девина не станет лезть к нему, потому что пока он с нами, это открытая рана, которая не затянется. Она заберет тело или подвергнет его опасности? Это возымеет лишь краткосрочный эффект.
Эд подошел к окну и выглянул на улицу. Пять часов, и свет только начал исчезать с неба.
Блин, он дергается на пустом месте.
— Она должна знать, где его спрятали.
— Но я отметил ту дверь. Кто-нибудь войдет внутрь… — парень ударил по груди кулаком, — и я узнаю.
Эд немного походил, чувствуя, будто под его кожей муравьи завелись. В конечном итоге, он пробормотал, — Слушай, я просто слетаю туда и проверю его. Я тут же вернусь…
Джим встал перед ним.
— Эдди в порядке. И ты нужен мне здесь. Все вот-вот должно случиться.
— Десять минут.
— Именно этого она и добивается. Ты должен это понять.
Эд не хотел ссориться с парнем. Они и так достаточно побесились, спасибо Веку и его поведению в духе парней из WWE[129]… и Эду хватало мозгов, чтобы понять, что он и так был нестабилен, мог загораться и потухать ежесекундно.
Но он не мог отмахнуться от внезапной нужды вернуться в гараж.
— Слушай, я сейчас вернусь. Обещаю. — Он встретил глаза спасителя. — Клянусь душой Эдди.
— Черт возьми, — пробормотал Джим.
— Совершенно с тобой согласен.
Не дожидаясь второго раунда возражений, Эд перенес себя из этого дома. И как только он появился на переднем газоне перед гаражом, он понял, что прибыл вовремя: внутри, вместе с Эдди была другая сущность.
Мгновенно включив боевой режим, он достал хрустальный кинжал и…
— Что за ад? — пробормотал он, опуская оружие.
В этот момент Колин открыл дверь на вершине лестницы и вышел на площадку.
— Скорее «Рай», спасибо на добром слове.
Архангел был не в женоподобных шмотках, а в одежде, в которой сможет сражаться: свободных штанах и обтягивающей футболке. И он был один, по крайней мере, насколько мог чувствовать Эд.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Эд, хотя знал, что может быть только одно объяснение.
— Смотрю телевизор.
— У Джима нет кабельного, — сказал Эдриан, подойдя к подножию лестницы.
— Значит, ты можешь вообразить степень моего недовольства.
— Найджел в курсе, что ты охраняешь Эдди?
— Он знает, что я здесь, да.
Внезапно ветер изменил направление, теперь дуя с востока… и он принес с собой плохие новости: наряду с невидимыми частицами, лавируя среди порывов ветра, раздавались едва различимые стенания.
— Гребаная. Сука. — Эдриан пригвоздил Колина взглядом. — Останешься с Эдди.
— Спасибо за указание, — сухо ответил Колин. — Но я пришел именно с этой целью.
— Да. Прости.
Для дальнейших любезностей не было времени: ветер становился сильнее, а завывания сменились визгом. Эд не просто проклинал Девину и ее военачальников… ему хотелось треснуть себя по голове. Именно это, как говорил Джим, и произойдет: они разделятся, он будет разбираться к кучкой бездушных, бескостных ублюдков, когда Джиму, несомненно, достанется настоящее перепутье.
Он сыграл прямо на руку демону.
И ему придется остаться в ее ладони.
Он чертовски точно не уйдет сейчас: Колин был могущественным, но всему есть пределы… и они один раз уже потеряли Эдди.
Больше этого не случится.
Эд бросился в гараж. У грузовика лежала сумка, полная кожаных принадлежностей для автомобилей, и он проворно натянул перчатки с клепками, достигающие предплечий, а потом накинул черный плащ, который Эдди использовал для долгих поездок на байке.
На пути к выходу, он прошел мимо вил… и вернулся, чтобы прихватить их. Черт возьми, он с радостью заколет кого-нибудь по самое «не хочу»… и он недавно узнал, насколько веселыми могут быть садовые инструменты.
Когда он снова вышел наружу, Колина нигде не было видно — отличный выбор времени и именно то, чего хотел Эд: повсюду из теней вылезали приспешники, превращаясь в безглазых убийц, которыми он займется с великим удовольствием.
Эдриан накачал легкие воздухом, пока грудь не начало жечь, и потом издал боевой клич, сотрясший ветки деревьев вокруг гаража, которые от его дыхания отнесло назад так далеко, что некоторые из них даже сломались.
А потом он начал атаку.
Держась за потертую деревянную ручку мертвой хваткой, Эд кинулся вперед, пронзая кишки ближайшего приспешника, потом направив оружие под углом к небесам… пока не прошел им прямо через грудную клетку. Когда зубья застряли на месте, настало время для поднять-и-сбросить, тогда он перекинул ублюдка налево как тюк с сеном. Затем наступил черед пустячного дела — сжать занятой конец подмышкой, чтобы сукин сын уселся на бедра.
Эдриан развернулся, выдернул вилы и нацелился на голову, поднося зубья боком к покалеченному ублюдку. Вилы прошли через его какое-никакое, но лицо, и вошли в грудину сверху, превращая бойца Девины в лужу грязи.
Визг приносил столько радости, мать его.
Снова разъединяя их, он расставил ноги и встал под таким углом, что пара приспешников, которые пытались привлечь его внимание, получили желаемое: держа голову прямо, он смерил их обоих периферийным зрением.
Он сделал ставку на третьего, что зашел со спины.
Это было чересчур, мать его, очевидно.
