Дерьмо.
Он прошелся вокруг и остановился около кровати и стены с игрушками.
— Я — не парень для таких вещей. Я не герой. Я не интересуюсь спасением мира.
— Логика — в биологии, и ей невозможно возражать.
Вишес опустил свою сияющую руку, вспоминая сотни раз, когда испепелял ей вещи. Дома. Машины.
— Что насчет этого? Хочешь, чтобы целое поколение было проклято как я? Что, если я передам это своим потомкам?
— Это превосходное оружие.
— Как и кинжал, но он не поражает твоих друзей.
— Ты благословлен, а не проклят.
— Да ты что? Попытайся пожить с этим.
— Сила требует жертв.
Он резко рассмеялся.
— Хорошо, тогда я в момент откажусь от этой хрени, чтобы стать нормальным.
— Невзирая на это, у тебя есть обязательства перед расой.
— Да-да, точно. Ты тоже имела обязательства перед рожденным тобой сыном. Молись за мою сознательность к ответственности.
Он посмотрел на город, думая о гражданских, которых мучили, избивали, убивали лессеры Омеги. Целые века невинных жертв, а жизнь была так тяжела и без постоянной охоты на тебя. Он-то знает.
Черт, его бесил тот факт, что в ее рассуждениях было зерно логики. Сейчас в Братстве было всего пять членов, даже с учетом Бутча: Роф не мог сражаться по закону, потому что был королем. Тормент исчез. Дариус погиб прошлым летом. Так что всего пятеро против постоянно пополняющегося врага. Что еще хуже — у лессеров был бесконечный запас людей для вступления в ряды неживых. В то же время, Братьям нужно было родиться, вырасти и пережить превращение. Конечно, класс учеников, который тренируют на территории Братства, в конце концов, станет солдатами. Но этим парням никогда не достичь той силы, выносливости или способностей к исцелению, которые имеют мужчины из линии Братства.
Что касается зачатия новых Братьев… было не так много производителей. По закону Роф, как король, может возлечь с любой женщиной расы, но он конкретно связался с Бэт. Также как Рэйдж и Зи со своими женщинами. Тор, предполагая, что он жив и когда-нибудь вернется, психически будет не в том состоянии, чтобы заделать Избранным детей. Фьюри был единственным вариантом, но парень был с разбитым, блин, сердцем и соблюдал целибат. Не подходящий материал для шлюхи.
— Черт. — Пока он обдумывал ситуацию, Дева-Летописица молчала. Будто знала, что одно слово от нее — и он забьет на это, и к черту всю расу.
Он повернулся к ней лицом.
— Я сделаю это на одном условии.
— Каком?
— Я буду жить здесь, с братьями. Буду сражаться вместе с Братством. Я буду приходить на Другую Сторону и… Матерь Божья… спать с кем надо. Но мой дом — здесь.
— Праймэйл живет…
— Этот не будет, так что соглашайся или проваливай. — Он взглянул на нее. — Ты же знаешь. Я достаточно эгоистичный ублюдок, чтобы, если ты не согласишься, уйти прочь, и где тогда будешь ты? В конце концов, ты не можешь заставить меня трахать женщин до конца моей жизни, если конечно не хочешь работать моим членом сама. — Он холодно улыбнулся. — И как тебе такая биология?
Сейчас была ее очередь кружить по комнате. Пока он смотрел на нее и ждал, он злился на то, что они, казалось, думали одинаково… в движении.
Она остановилась у кровати и потянулась сияющей рукой, заколебавшись над деревянной панелью. Запах секса испарился в воздухе, беспорядок исчез, будто она не одобряла происходившее здесь ранее.
— Я думала, что может, тебе понравится спокойная жизнь. Жизнь, где ты защищен и не должен сражаться.
— И растерять все тщательные тренировки от кулака моего отца? Сейчас это будет такой потерей. Что насчет защиты? Она понадобилась бы триста лет назад. Не сейчас.
— Я думала, может… ты бы хотел иметь супругу для себя. Ту, которую я выбрала для тебя, она с лучшей родословной. Чистокровная, с красотой и грацией.
— Ты же выбрала моего отца, верно? Так прости, я не восхищен.
Ее взгляд остановился на его оборудовании.
— Ты предпочитаешь столь… жесткие сношения.
— Я сын своего отца. Ты сама так сказала.
— Ты не сможешь участвовать в этой… сексуальной пытке вместе с супругой. Это будет позорно и пугающе для нее. И ты не сможешь быть ни с кем, кроме Избранных. Это будет бесчестно.
Он попытался представить отказ от своих наклонностей.
— Нужно выгуливать моего монстра. Особенно сейчас.
— Сейчас?
— Да ладно тебе,
Она махнула рукой, прерывая его.
— Ты ничего не видишь, потому что стоишь на перекрестке своего пути. Нельзя осуществить свободную волю, если знаешь конечный итог, по этой причине твоя пророческая часть подавляет себя. Все вернется.
По какой-то безумной причине, это успокоило его, хотя он и боролся с вторжением судеб других людей с тех пор, как они стали является ему века назад.
И потом его осенило.
— Ты не знаешь, что произойдет со мной, ведь так? Ты не знаешь, что я сделаю.
— Я получу твое слово, что ты выполнишь свои обязанности на Другой Стороне. Ты позаботишься о том, что должно быть сделано там. И я получу твое обещание сейчас.
— Скажи это. Скажи, что не знаешь будущего. Если хочешь моей клятвы, ты признаешься.
— Зачем?
— Я хочу знать, что в чем-то ты бессильна, — выплюнул он. — Значит, ты знаешь, что чувствую я.
Жар начал исходить от нее еще сильнее, пока пентхаус не превратился в сауну. Но потом, она сказала:
— Твоя судьба — моя. Я не знаю твоей дороги.
Он скрестил руки на груди, чувствуя, будто стоит на шатком стуле с петлей вокруг шеи. Мать. Твою.
— Я даю тебе слово.
— Возьми это и прими свое назначение Праймэйлом. — Она протянула тяжелый золотой кулон на черном шелковом шнурке. Когда Вишес взял его, она кивнула один раз, скрепляя их договор. — Я отправлюсь в путь, дабы известить Избранных. Мой секвестр кончается через несколько дней от сего. Потом ты явишься ко мне и будешь назначен Праймэйлом.
Ее черный капюшон поднялся без помощи рук. И прямо перед тем, как опуститься на ее сияющее лицо, она сказала:
— До нашей встречи. Всего хорошего.
Она исчезла без звука и движенья, растаяв в воздухе.
Ви подошел к кровати прежде, чем подогнулись колени. Когда его задница рухнула на матрас, он уставился на длинный, изящный кулон. Украшение было древним, с иероглифами на Древнем Языке.
Он не хотел детей. Никогда не хотел. Хотя при таком раскладе, он был не более чем донором спермы.
