В своей длинной белой мантии она больше походила на пахнущую жасмином тень, нежели на что-то, состоявшее из плоти и крови.
Стыдно признаться, но его устраивало положение дел. Он считал себя полностью осведомленным о сексуальном обязательстве, которое взял на себя, заняв место Вишеса в качестве Праймэйла, но действительность была намного более пугающей, чем он представлял. Сорок женщин. Сорок.
Сорок… ох.
Он, должно быть, потерял свой проклятый ум, когда занял место Ви. Бог знал, его единственная попытка избавиться от девственности превратилась в ад… а это происходило с профессионалкой. Хотя, может, попытка опробовать все со шлюхой стала частью проблемы?
Но к кому, черт подери, он должен был пойти? Он был двухсотлетним неуклюжим монахом. Как мог он забраться на прекрасную, хрупкую Кормию, и погружаться в нее, пока не кончит, а потом удрать в Святилище Избранных и дружно зажить, как Билл Пакстон в «Большой Любви»[10]?
Чем, черт возьми, он думал?
Вставив косяк между губами, Фьюри посмотрел в окно. Густой аромат летней ночи проникал в его комнату, и он обратил внимание на розы. На днях он обнаружил Кормию с розой, которую она, очевидно, взяла из букета, поставленного Фритцом в гостиной второго этажа. Она сидела рядом с вазой, бледно- сиреневая роза располагалась между двумя ее длинными пальцами, голова склонилась к бутону, а нос застыл над крупным цветком. Ее светлые волосы, которые всегда были собраны на голове, выпустили мягкие локоны, которые упали вперед и изогнулись в естественном завитке. Точно так же, как лепестки розы.
Она подскочила, когда увидела, что он смотрит на нее, положила розу обратно и быстро исчезла в своей комнате, бесшумно закрыв дверь.
Он знал, что не мог держать ее здесь вечно, вдалеке от всего привычного ей. И они должны были завершить сексуальную церемонию. Он заключил эту сделку, и эту роль, как сказала ему Кормия, она была готова выполнить, независимо от того, насколько сильно она перепугалась вначале.
Он просмотрел на свой письменный стол, на тяжелый золотой медальон, размером с большую перьевую ручку. Отмеченный архаичной версией Древнего Языка, медальон являлся символом Праймэйла: не только ключ ко всем зданиям, но и визитная карточка мужчины, который отвечал за Избранных.
Сила Расы, таковым считали Праймэйла.
Медальон снова звенел сегодня, как звенел и раньше. Всякий раз, когда Директрикс хотела видеть его, медальон вибрировал, и теоретически Фьюри должен был нести свой зад в место, что теперь считалось его домом — в Святилище. Он проигнорировал вызов. Как и предыдущие два.
Он не хотел слышать то, что знал и так: Пять месяцев без скрепления договора церемонии Праймэйла.
Он думал о предоставленной самой себе Кормии, скрывающейся в комнате для гостей рядом с его спальней. Поговорить не с кем. Вдалеке от своих сестер. Он попытался завести с ней разговор, но только чертовски испугал девушку. Ее можно понять.
Боже, он понятия не имел, как она провела эти долгие часы и не сошла с ума. Она нуждалась в друге. Все нуждались в друзьях.
Фьюри развернулся и направился в душ. Проходя мимо мусорной корзины, он остановился. Рисунок начал раскручиваться из комка, в который его сжал Фьюри, и в смятом беспорядке он увидел нарисованный им плющ. В одно мгновение он вспомнил то, что находилось под сорняком, — собранные волосы и локоны, спадающие на гладкую щеку. Локоны, чьи завитки напоминали лепестки розы.
Качая головой, он продолжал идти. Кормия была прекрасна, но…
Фьюри прибавил звук Пуччини и зашел в душ.
Глава 2
Кормия была очень занята, когда ставни поднялись на ночь.
Сидя со скрещенными ногами на восточном коврике в своей спальне, она вылавливала горох из чаши с водой. Бобы были твердыми как галька, когда Фритц принес их ей, но, полежав некоторое время в воде, они стали достаточно мягкими для использования.
Поймав горошину, она потянулась влево и взяла зубочистку из маленькой белой коробочки с красной надписью на английском языке «ЗУБОЧИСТКИ СИММОНСА, 500 ШТУК».
Кормия насадила горошину на конец зубочистки, затем сделала то же самое с другой парой и еще, пока не сформировалась нужная фигура. Она продолжала, создав сначала квадрат, потом — трехмерную коробку. Удовлетворившись, она наклонилась и присоединила куб к собратьям, добавив последний угол в четырехсторонний фундамент, диаметром в пять футов. Теперь она пойдет дальше, воздвигая этажи решетчатого строения.
Зубочистки были одинаковыми кусочками дерева, а горошины, все круглые и зеленые, также были похожи. И те, и другие напоминали ей о родном доме. Единообразие имело значение для безвременного Святилища Избранных. Единообразие было превыше всего.
На этой стороне было мало одинаковых вещей.
Впервые она увидела зубочистки на первом этаже, после трапезы, когда Брат Рейдж и Брат Бутч вынули их из тонкой, узкой коробки, на выходе из столовой. Однажды вечером, без особой на то причины, Кормия взяла несколько, возвращаясь в свою комнату. Она попробовала вставить одну из зубочисток в рот, но ей не понравился сухой, древесный вкус. Не уверенная в том, что еще сделать с ними, она выложила зубочистки на ночном столике и устроила их так, чтобы они образовали определенную форму.
Фритц, дворецкий, вошел, чтобы прибраться и, заметив ее махинации с зубочистками, вернулся через некоторое время с миской гороха, замоченного в теплой воде. Он показал ей, как заставить систему работать. Горошина между двумя зубочистками. Затем присоединить другую секцию, еще и еще, и, еще не осознав этого, вы сделаете что-то достойное внимания.
Ее проекты становились все больше и совершеннее, она решила распланировать все углы и высоту заранее, чтобы сократить ошибки. Кроме того, она начала работать на полу, таким образом, у нее появилось больше пространства.
Наклонившись вперед, Кормия посмотрела на рисунок, который сделала прежде, чем начать; она работала, руководствуясь им. Следующий слой уменьшится в размере, как и следующий за ним. А потом она добавит башню.
Не помешал бы цвет. Но как раскрасить конструкцию?
Ах, цвета. Услада для глаз.
Находясь на этой стороне, Кормия столкнулась с множеством проблем, но что она любила абсолютно точно — это разнообразие цветов. В Святилище Избранных все было белым: от травы и деревьев до зданий, пищи, напитков и религиозных книг.
Содрогнувшись от чувства вины, она посмотрела на свои священные рукописи. Было трудно возражать тому, что она вряд ли почитала Деву-Летописецу этим небольшим храмом из гороха и зубочисток.
Воспитание своего «я» не было целью Избранных. Это было кощунством.
И визит, нанесенный Директрикс Избранных, должен был напомнить ей об этом.
Дева Правая, она не хотела думать об этом.
Вставая, она подождала, когда пройдет головокружение, затем подошла к окну. Внизу росли чайные розы, и она обратила внимание на каждый из кустарников, с новыми бутонами и лепестками, свежими листьями.
