то пожалел, что не сделал этого аккуратнее, так как его кожа поднялась вместе с тонким шелком.
Что с ним?
В зеркало он увидел, как позади него шлюха пустилась в бегство, прям как от героини Сисси Спейсек — Кэрри [53] — только без платья для выпускного вечера.
С приливом сил он двинулся к ней, но уже не с той силой и грацией, к какой привык. Настигнув свою жертву, он чувствовал трение одежды на своем теле и мог только догадываться о разрывах, происходящих с каждым дюймом его тела.
Он поймал проститутку, когда та добежала уже до задней двери и начала бороться с замками. Врезавшись сзади, он схватил ее за волосы, запрокидывая голову назад, и жестко вгрызся зубами, высасывая ее черную кровь.
Он быстро расправился с жертвой, осушая ее до тех пор, пока ничего не стало поступать в его рот и, закончив, он просто отпустил ее и она рухнула прямо на ковер.
Волоча ноги, как пьяный, он вернулся в ванную комнату и включил лампы с обеих сторон от зеркала.
С каждым снимаемы им предметом одежды, обнаруживался еще больший ужас, который уже показало его лицо. Его кости и мышцы блестели черным, маслянистым отблеском под электрическим освещением.
Он — труп. Стоящий, ходящий, дышащий труп, глаза которого закатились в глазницы без век и ресниц, а рот не обнажал ничего, кроме клыков и зубов.
Остатки кожи, что крепили его красивые некогда светлые волосы к голове — даже они соскальзывали назад, как парик без клея.
Он снял последний клочок и своими руками-скелетами погладил предмет его гордости. И конечно же, он попытался вернуть это гребаное дерьмо на место, с черной липкой слизью запекшийся на локонах, окрашивая и придавая им матовый оттенок… так, что они стали ничем не лучше, чем то, что все еще было на голове той шлюхи у двери.
Он позволил коже головы упасть на пол и уставился на себя.
Через ребра он видел биение собственного сердца и в немом ужасе задался вопросом, что еще собирается у него отгнить… и что от него останется, когда эта трансформация завершится.
— О, Боже… — проговорил он искаженным голосом, но отдающиеся эхом от тела без плоти слова были жутко знакомыми.
***
Блэй стоял у своего открытого шкафа, перед всем его висящим гардеробом. Глупо, он ему хотелось позвонить своей матери за советом. Что он всегда и делал раньше, когда дело доходило до того, во что нужно нарядиться.
Но этот разговор был не для той щекотливой ситуации, в которой он находился. Она бы предположила, что это из-за женщины и пришла бы в полный восторг от того, что он собирался на свидание, и ему пришлось бы ей лгать… или выйти как есть.
Его родители никогда не осуждали… Но он был их единственным сыном, а отсутствие у него женщины означало не только отсутствие внуков, но и укор со стороны аристократии. Неудивительно, что в глимере было все нормально с гомосексуализмом при условии, что у тебя есть женщина и ты никогда не распространяешься об этом или не афишируешь это открыто, подтверждая то, кем ты родился. Общее представление. Только общее представление. А если ты выделяешься? Тебя исключали из общества.
Как и всю твою семью.
На каком-то уровне ему даже не верилось, что он собирается встретиться с мужчиной. В ресторане. А после закрытия отправится с парнем в бар.
Его свидание собиралось стать удивительным. Как всегда.
Поэтому Блэй достал серый костюм в бледно-розовую полоску от Зенья. Следующей была хлопковая рубашка от Барберри цвета слабого румянца с французскими манжетами и ярко-белым воротничком. Туфли… туфли… туфли…
Бам-бам-бам по двери.
— Эй, Блэй.
Дерьмо. Он уже разложил костюм на своей кровати и был после душа, в халате и с гелем на волосах.
Гель: эта чертова штука выдаст его с потрохами.
Направившись к двери, он приоткрыл ее на дюйм-другой. Выглянув в коридор, он увидел Куина, в боевом обмундировании: в руке он держал нагрудную кобуру для кинжалов, весь одет в кожу, на ногах ботинки New Rocks.
Однако, забавно, что вся эта воинская рутина не произвела на него особого впечатления. Блэй был слишком поглощен вспоминанием о том, как парень выглядел прошлой ночью, растянувшийся на постели с устремленным взглядом на рот Лейлы.
«Плохая мысль устраивать кормление в собственной комнате», подумал Блэй. Потому что теперь он задавался вопросом, насколько далеко зашли эти двое на его матрасе.
Хотя, зная Куина, все прошло как надо. Как и всегда.
— Джон скинул мне сообщение, — сказал парень. — Они с Хекс собираются на вылазку в Колди и на этот раз этот ублюдок…
Глаза Куина прошлись вверх и вниз по нему, затем он прислонился к косяку и посмотрел за плечо Блэя.
— Что делаешь?
Блэй чуть сильнее запахнул на себе халат.
— Ничего.
— У тебя другой одеколон, и что ты сделал со своими волосам?
— Ничего. Так что ты там говорил про Джона?
Последовала пауза.
— Ага… как скажешь. Ну, он выходит в город и мы отправляемся с ним. Хотя, мы не должны высовываться. Они хотят побыть наедине. Но мы можем…
— Я уезжаю сегодня ночью.
Проколотая бровь Куина нахмурилась.
— И что с того.
— С того… что я ухожу.
— Раньше это никогда не имело значения.
— Сейчас имеет.
Куин снова переместился в сторону и глянул поверх головы Блэя.
— Ты достал этот костюм просто, чтобы произвести впечатление на домашних?
— Нет.
Повисло долгое молчание, а затем произнес всего одно слово:
— Кто?
Блэй широко раскрыл дверь и отступил в сторону. Если они собирались обсуждать это, не имеет смысла делать это в коридоре, где остальные могли увидеть или услышать их.
— Это имеет значение? — спросил он, выходя из себя.
Дверь громко захлопнулась.
— Да. Имеет.
Злясь на Куина, Блэй развязал пояс своего халата и дал ему соскользнуть с обнаженного тела. А затем натянул брюки… на голое тело.
— Так один друг.
— Мужчина или женщина?
— Как я уже сказал, это не имеет значения.
Еще одна долгая пауза, во время которой Блей натянул рубашку и застегнул ее.
— Мой кузен, — прорычал Куин. — Ты собираешься к Секстону.
Блэй подошел к комоду и открыл свою шкатулку. Внутри поблескивали запонки всевозможных видов. Он выбрал набор с рубинами.
