Рука Кейна скользнула под куртку Кристин, потом пробралась под майку. И вот уже обнаженную грудь ее обожгло прикосновение горячей ладони. Мгновенно проснулись дремавшие до поры инстинкты, о которых она и сама не подозревала. Она хотела послать к черту условности, запреты, осторожность. Как, должно быть, сладостно позабыть о том, что следует вести себя пристойно, добропорядочно, и только пить, пить из дурманящего источника до тех пор, пока сладостное безумие не завладеет тобой без остатка.
Кристин изо всех сил сопротивлялась призывам внутреннего голоса, твердившего, что она поступает невозможно, немыслимо, убийственно! Однако воздушный замок начал таять. Со стоном отчаяния Кристин оторвалась от губ Кейна и резко отвернулась. Судорожно глотая воздух, она заставляла себя успокоиться.
Ну почему, почему именно он? Душу ее наполнило острое чувство утраты. Почему именно Кейн Мертон сумел проникнуть в самые потаенные глубины ее сердца, увидел скрытое там, и обещал утолить ее тайную жажду? Разве мало на свете других мужчин? Нет, только не он! Безумие даже думать об этом. Кейн беспощаден, ни перед чем не остановится, чтобы получить то, что хочет. А что потом? Потом он уничтожит ее сестру.
Губы мужчины касались теперь ее щеки, нежно, бесконечно нежно. Язык ласкал розовое ушко, вызывая ответную сладкую дрожь. Это было невыносимо. Ладони Кристин уперлись в плечи Кейна, она резко оттолкнула его и затрясла головой, предупреждая новую атаку. Этому надо было положить конец! Немедленно!
Иначе будет поздно: не в силах противостоять искушению, она отдастся ему во власть, а ничем, кроме катастрофы, их близость не кончится.
— Пожалуйста… — В горле у Кристин пересохло, так что на волю вырвался едва слышный вздох. — Это нехорошо…
Кейн изумился. Ему было не понятно, чем вызвано столь внезапное отчуждение. Он взглянул на нее с ласковым упреком, а руки, скользнув по спине женщины, легли на упругие ягодицы. Ему хотелось вернуть ее, напомнить, как только что тела их пылали от еле сдерживаемой страсти, заставить ее без слов ощутить всю силу его безмерного желания.
— Слушайся своего тела, Кристин, — глухо прошептал он. — Оно тебя не обманывает. Можешь отрицать, сколько тебе заблагорассудится, но наше влечение взаимно. Теперь и я в этом совершенно уверен.
Его настойчивость вызвала в ней взрыв негодования.
— Не говори со мной об обмане, Кейн Мертон! — бросила она, выставляя перед собой кулаки, чтобы в случае необходимости замолотить ими по его широкой груди. — С самого первого дня, как мы увидели друг друга, ты вел себя подло, а подлецу я не уступлю!
— Да ты пока ни в чем и не уступила. Разве что ответила на поцелуй. Правда, ответила в полной мере, — примирительно проговорил он.
— Шпионить за мной, без моего ведома лезть в мою частную жизнь, красть поцелуи — низко! Это все равно что… все равно, что подглядывать в замочную скважину.
Кристин, наказывая себя за недавний всплеск эмоций, взвинтила свое негодование до предела. Ей казалось, что она оскорблена до глубины души. Но теперь и Кейн рассердился не меньше. Лицо его окаменело, а губы решительно сжались. Что ж, он беспощадно разрушит все ее ложные построения. Все до единого! Взгляд его сделался пронзительным, словно у гипнотизера.
— Стоило мне войти в мотель тогда, в ночь смерти Бена, ты сразу увидела во мне врага и даже не стала этого скрывать, — отчеканил он. Я не сомневался, что ты лжешь. Однако за твоей ложью крылась загадка, и это заинтриговало меня. Меня влекла к тебе эта тайна. Впервые за всю мою жизнь женщина едва не сшибла меня с ног одним взглядом!
Значит, я должна проделать это снова! — сказала себе Кристин. Отбросить его ледяным взглядом и бежать прочь! Но она все еще пребывала в его объятиях, и что-то мешало ей вырваться из них. Казалось, некая магическая сила притягивала их друг к другу, и не он говорил с ней, а его душа — с ее душой. Кристин словно зачарованная слушала Кейна.
— Человек, которого я нанял, информировал меня только о твоих действиях. Ни о чем больше! Я хотел для начала встретиться с тобой на нейтральной территории. Когда представилась такая возможность, я ее не упустил. Вот зачем я здесь. Я хотел, чтобы между нами все было предельно честно, и сделал для этого все. Почему ты не отвечаешь мне тем же?
В его голосе звучала мольба. Или ей это лишь показалось? Она вновь заколебалась. Если бы она принадлежала только себе, если бы от нее не зависело будущее сестры!..
— Черт побери! — взорвался Кейн. — Я вовсе не собираюсь вступать с тобой в борьбу. Ты должна открыться мне! И не говори, что это невозможно, что ничего путного из этого не выйдет. Мы оба понимаем, что наша встреча сулит нам потрясающее будущее. Глупо было бы отказаться от него. Оставь в покое свою гордость!
— А ты — своего брата, Кейн Мертон! — невольно вырвалось у нее. — Бен мертв, а я живая. Выбирай!
Для Кейна ее выпад стал неожиданностью. На мгновение он замер. Почуяв его смятение, Кристин уперлась ладонями ему в грудь. Вырвавшись, наконец, из кольца его сильных рук, она отступила на безопасное расстояние, но не отвела от него глаз. Тяжело дыша, оглохшая от биения собственного сердца, она выискивала гневные слова, надеясь, что они заставят его убраться прочь, предоставив ей право идти своим путем, пусть даже одиноким и безрадостным.
— Что, Кейн, нелегко предать родную кровь, а? Вот это и есть правда! Но то же относится и ко мне. Я не вправе дать тебе то, что ты так хочешь. Я не свободна! Не могу отдаться тебе полностью до конца. Не могу открыть тебе всего. Это невозможно. Вот почему я уверена, что ничего хорошего из наших отношений не выйдет. Я предельно честна с тобой, Кейн.
Она пошла прочь, чуть не сгибаясь под грузом обрушившейся на нее беды. Неутоленное желание наполняло ее горечью. Глаза заволокло слезами. В ней все еще бушевало пламя, разожженное поцелуем Кейна. Ее неодолимо тянуло к мужчине — единственному, как она уже знала, — кто мог бы дать то, чего так не хватало ей в жизни. Он заполнил бы пустоту в ее душе, одарил тем, что она отчаянно искала и не находила ни в ком. Он бы мог… Но как все безнадежно, безнадежно, безнадежно!..
За спиной у нее было тихо. Лишь еле слышно похрустывал песок под ее подошвами, шелестели волны, накатываясь на берег, пронзительно кричали птицы. Но эти звуки не достигали ее души, где царила страшная, оглушительная тишина. Тишина одиночества.
8
«Я не свободна…» — все еще слышался Кейну ее голос, но он ни секунды в это не верил.
Ему удалось разрушить ее бастионы, и она боязливо отступила, выдумывая пустые отговорки, лишь бы не позволить себе отдаться страсти, обещавшей обоим блаженство! И еще называет это честным. Да будь проклята такая честность! Скорее всего, Кристин испугалась силы чувств, внезапно вырвавшихся на волю из заточения, и пришла в ужас, поняв, что может утратить контроль над собой.
Кипя от еле сдерживаемой ярости, Кейн повернулся и широкими шагами направился в сторону, противоположную той, куда пошла Кристин. Он винил ее за недостаток мужества, и это бесило Кейна не меньше, чем Кристин — его внезапное вторжение в ее личную жизнь. Но в этом она уж точно была не права. Он никогда не шпионил за ней в прямом смысле слова! Ее гнев по поводу частного детектива объяснялся иначе: Кристин боялась, что ее обман раскроется. Отсюда чувство вины, оскорбленная гордость, страх…
Но как бы это ни мучило ее, она все равно продолжает беззастенчиво лгать. А теперь еще пытается манипулировать им, используя его вожделение. Она выдвинула ультиматум, потребовала, чтобы он оставил все попытки разобраться в тайне смерти брата. Только на таком условии он может рассчитывать на что-то большее, нежели случайный поцелуй.
Кристин Расселл не выкладывала своих карт на стол и требовала, чтобы он либо продолжал игру по ее
