– Джонсон просто гадкое насекомое. И дело не в нем. Дело в том, что у тебя кишка тонка, смелости не хватает.
Джейн вскинула глаза и встретила его потемневший от гнева взгляд.
– Как ты смеешь так говорить! Мне потребовалось немало смелости, чтобы работать в мужском мире и добиваться успеха. Я все испытала – сексуальные домогательства, сальные анекдоты, мне даже пришлось научиться играть в гольф.
Его гневный взгляд немного просветлел, глаза блеснули.
– Это наверняка было очень мучительно.
– Дело в том, что мир – это клуб для мужчин, и я либо играю по мужским правилам, либо вообще не суюсь в игру.
– Все эти высокомерные рассуждения – просто удобное прикрытие. Ты испугалась и бежишь.
Уперев руки в бока, она воинственно уставилась на него.
– И чего же именно я боюсь?
– Вот этого!
И, прежде чем она успела шевельнуться, он с силой привлек ее к себе и впился в губы.
– Вот чего ты боишься. – Его раскаленные слова жгли ее плоть, когда он прокладывал дорожку из поцелуев от ее рта вниз по горлу.
– Я не боюсь, я... О, мы не должны этого делать, это неприлично, я...
Резкий сигнал интеркома заставил их обоих остановиться.
– Спенсер? – раздался голос Юми. – Пришел Эд Поспетт.
Джейн торопливо поправила на себе одежду и схватилась за сумку, чтобы достать губную помаду, а Спенсер кинулся к интеркому. Его голос прозвучал довольно спокойно:
– Мы как раз закругляемся, еще минут пять.
Прежнюю бледность Джейн сменил свекольный румянец; ее так трясло, что она никак не могла попасть губной помадой в нужное место на лице. Она повесила на плечо свой портфель и торопливо направилась к двери, но Спенсер остановил ее, схватив за руку.
– Мы еще не закончили, – шепотом сказал он. – Твоя отставка не принята.
От изумления у нее округлились глаза и открылся рот.
Он воспользовался этим и поцеловал ее, быстро и крепко.
– Из города не уезжай, – приказал он.
Какую-то секунду Джейн думала, не наказать ли Спенсера, позволив ему встретиться с председателем совета директоров в таком виде, когда у него весь рот в ее губной помаде, но в последний момент решила его помиловать.
– Вытри рот, – бросила она ему в ответ. Открывая дверь, чтобы выйти со всем достоинством, на какое она сейчас была способна, Джейн увидела, что он именно этим и занимался – украдкой стирал тыльной стороной ладони розовый блеск с губ.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
– Я не боюсь! – твердо сказала Джейн, бросив горсть птичьего корма в городской пруд.
Она в таком волнении выскочила из офиса Спенсера, что шла не останавливаясь, пока не вышла из здания. Она инстинктивно направилась домой, но потом поняла, что быть там ей совсем не хочется. Там ее телефон, ее факс, ее компьютер и электронная почта. Ей не хотелось быть связанной с остальным миром пока, во всяком случае. Она быстро переоделась в джинсы с футболкой, переобулась в носки и кроссовки.
Ноги сами собой привели ее в парк Стенли. Проходя мимо магазина на углу, она прихватила пакет птичьего корма. Кормление птиц всегда давало ей ощущение покоя.
Шум уличного движения у нее за спиной был всего лишь фоном. Галдящие птицы и их жадно щелкающие клювы почти целиком владели ее вниманием. Лебеди плавали совершенно невозмутимо, так как знали, что их красота обеспечит им достаточно пищи. Она тихо засмеялась – ей понравилось их отношение к жизни.
Утверждение Спенсера о том, что она испугалась, задело ее сильнее, чем она ожидала. Она действительно испугалась? Испугалась близости и обязательств, которые влекла за собой любовь?
Любить Спенсера непросто, но не невозможно. Для начала ей придется принять как данность то, что она становится именно таким типом женщины, который сама больше всего презирала, – подчиненной, которая спит с начальником. Ей придется противостоять сплетням и осуждению. И это только на работе. Вне рабочего времени им придется изобретать такую личную жизнь, которая не затрагивала бы жизни офиса. А это наверняка нелегко.
Стоит ли он таких усилий?
Она засмеялась и высыпала остаток корма. Да, черт возьми, он этого стоит.
Посмотрев на часы, она с изумлением поняла, что провела почти весь день в общении с природой. Надо поторопиться, если она хочет застать Спенсера на работе, пока он не передумал и не решил все-таки принять ее отставку.
По дороге домой Джейн то шла, то бежала, стараясь придумать, что ему скажет. Она ощутила прилив раздражения, когда ей пришлось остановиться перед входом в здание, где пожилая женщина дружелюбно разговаривала с высоким мужчиной.
Услышав, должно быть, звяканье ее ключей, мужчина обернулся, и она узнала его.
– Спенсер!
– Привет, Джейн. Входи.
Она удивленно подняла брови.
– Это здание вроде бы считается надежно защищенным.
– А у меня честное лицо. – Взгляд, каким он на нее посмотрел, отнюдь не казался честным. Это был абсолютно и упоительно плотоядный взгляд, а его глаза цвета эспрессо загадочно блестели.
Он придержал для нее тяжелую металлическую дверь, и они вместе стали подниматься по цементным ступеням.
– У нас есть незаконченное дело, – напомнил Спенсер, и его слова гулко прозвучали в холле.
Как только они вошли в квартиру, это волнение Джейн достигло апогея. Ей и так будет достаточно трудно сказать ему, что она просит взять ее обратно, а делать это у себя в квартире – еще труднее.
Она машинально провела его в гостиную.
– Садись, пожалуйста.
Когда он с видимой неохотой опустился на указанный ему стул, она уселась напротив него на диван.
Возникла небольшая пауза, и она поняла, что он предоставляет ей начать. Джейн облизнула губы.
– Выпьешь чего-нибудь?
– Нет, спасибо.
С чего же начинать разговор?
– Может, съешь что-нибудь?
Тень веселья мелькнула у него на лице, и он покачал головой.
После того, как она целую вечность промучилась, не зная, как начать самый важный разговор в своей жизни, она заметила, что Спенсер что-то ищет. Он хлопал себя по карманам, обследовал поочередно все складки своего твидового пиджака и наконец с радостным возгласом извлек из кармана рубашки какую-то помятую бумагу и протянул ей.
– Это мое заявление об уходе? – Если это оно, то ему здорово досталось с тех пор, как она вручила его Спенсеру сегодня утром в аккуратно сложенном виде и в белоснежном конверте.
