смех.
— Я обычно знаю, где можно его застать.
— Ах даже так?
— Мы добрые друзья.
— Добрые друзья?
Джек тоже нахмурился, переводя глаза с нее на телефон и обратно.
— Так я могу поговорить с ним, сеньорита?
Катерина передала ему трубку.
— Это тебя.
— Меня?
— Мистер Бласко. — Она выдавила из себя улыбку. — Ты наверняка его помнишь. Ты еще говорил о нем как об акуле, поедающей археологов на завтрак.
— Да, но...
— Так вот он утверждает, что вы с ним добрые друзья.
Джек вежливо осведомился о состоянии здоровья мистера Бласко, ответил на тот же вопрос, два раза сказал 'да', подтвердил дату и время и повесил трубку.
Затем он повернулся к женщине, которая какие-нибудь три минуты назад таяла в его объятиях.
Одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы понять — больше она не тает. Она смотрела прямо перед собой, ее руки были скрещены на груди в защитном жесте. Гордость распрямила ей плечи и приподняла подбородок, а в широко раскрытых глазах поблескивала страсть, сделавшая бы честь самой Жанне д'Арк.
Джек вздохнул. Похоже, сейчас ничто не могло бы изменить ее настроения.
— Что же было нужно мистеру Бласко? — спросила она.
Джек быстро взвесил последствия возможных ответов на этот вопрос и решил сказать правду.
— Хотел поговорить со мной о кодексе.
— Да, а говорить со мной он не захотел, — спокойно произнесла она.
Джек усмехнулся, на секунду опустил глаза и ответил:
— На вкус и цвет товарища нет.
— Перестань.
— Перестань что?
— Пытаться отвлечь меня. Ничего не получится. По крайней мере... сейчас.
Сейчас? Когда вместо того, чтобы шептать ему на ухо слова любви, она стояла на расстоянии двух метров от него? Да еще с таким видом?
Джек сунул руки в карманы и переспросил:
— Так ты считаешь, что я это делаю? Э-э... отвлекаю тебя?
— Давай сейчас не будем говорить об этом, — ответила она.
— Но ведь всего несколько минут тому назад я, вернее, моя душа, если можно так выразиться, аккомпанировала твоему сердцу, дорогая.
— То было просто...
— Просто что? — Этим вопросом он заставил девушку зардеться.
— Ну хорошо! — удивила она его. — Мы оба знаем, что это было. — Она посмотрела ему прямо в глаза, и его поразила прямота ее взгляда. — И это совсем не то, что мы будем повторять!
О, как же нестерпимо ему хотелось сейчас именно этого — взять ее за плечи, привлечь к себе и — да, да! — повторить то, что они оба прошли! И доказать ей тем самым ее неправоту.
Но вместо этого он подошел к книжному шкафу, взял бокал, в котором все еще оставался скотч, и отхлебнул виски.
— Слушай, дорогая...
— И хватит говорить со мной по-испански!
— Почему?
— Потому что... потому что... — Потому что ей это нравилось? От этой мысли все мускулы на лице Джека затвердели. — Потому что именно на этом языке ты пытался неверно истолковать мои намерения около бара! Не говоря уже о том, что ты неверно перевел мне его слова!
— Верно, — пробормотал Джек, уязвленный тем, что Катерина играла с ним. Черт возьми, манипулирование правдой было его коньком, не ее. А находясь подле нее, он даже не был уверен в том, что хочет этого конька седлать. Секунду Джек раздумывал над этим парадоксом. — Человек около бара был агентом Бласко. Он отнюдь не собирался заключить честную деловую сделку.
— Да? Агент этой акулы? И твоего друга.
— Мистер Бласко мне вовсе не друг. Мало того, он даже не думает, что является моим другом!
— Тогда что же ему нужно?
Джек отхлебнул виски.
— Мои мозги, наверно.
— Ну хорошо, — сказала она. — Может, ему повезет больше, чем мне.
Господи, как же прямо она держалась — с напряженной спиной, вздернутым подбородком, в глазах все тот же вызов. Глаза у нее были такие глубокие, такие бархатные, что мужчина может запросто утонуть в них, подумал Джек.
Да, он остановился как раз вовремя!
Но что, черт возьми, он делает? И что ему делать?
Если сейчас он поддастся своему желанию говорить правду, то кончит тем, что подвергнет опасности самую драгоценную часть своего тела. И тогда шансы на то, что он когда-нибудь сумеет разделить ее с Катериной Мур, будут равны нулю.
Сделав публичное заявление по поводу кодекса, Джек лишь тянул время. А сейчас опять наступил такой момент, когда ему необходимо выиграть немного времени.
А с Катериной Мур это было непростым делом. Она смотрела на него сейчас с другого конца комнаты, в глазах ее светились лукавые огоньки, а сердце горело решимостью. И вдобавок ко всему с плеч ее снова соскользнула блузка.
Нет, то было не отвлечение. Это был нокдаун, тайфун, ураган — вот какими словами можно назвать то, что происходило с ним. Словами, которые ему прошептали на ухо. По-испански.
Проклятие! Он не помнил ни одной женщины, которая подействовала бы на него таким образом, причем совершенно непреднамеренно.
— Послушай, Кэти, — начал он, — я не думаю, что тебе надо волноваться из-за тети. Наверно, она просто уехала... куда-нибудь...
— Ну да, — усмехнулась девушка, — на Мексиканскую Ривьеру или еще куда-нибудь в этом роде.
— Да. Точно. Мадрид просто полеживает себе на солнышке, взяла длительный отпуск. А когда снова будет готова работать, то вернется загорелая и радостная. Никого же не увольняли. И даже просто не просили уйти. И на мой взгляд, она куда меньше тебя встревожена случившимся.
— Я вовсе не встревожена. — Не дав ему облегченно вздохнуть, девушка продолжила: — Я просто хочу узнать, что произошло. Произошло в действительности.
Джек прикрыл глаза ладонью.
— Археологи ошибаются. Такое часто случается.
— Конечно, с некоторыми — да, случается. Но не с моей тетей.
Что ж, она права, молча признал Джек. Мадрид необычайно проницательна. И не могла бы совершить глупой ошибки.
— Поверь мне, — пробормотал Джек, — на эту фальшивку любой бы купился.
— Да, например, ты.
— Ну, я понял свою ошибку. Но потом. Знаешь ведь, как это бывает?
Она и глазом не моргнула. Нет, она этого не знала, рассудил Джек. Но собиралась узнать. Во что бы то ни стало.
Вероятно, она устремится к Бласко, стоит только ему оставить ее одну, подумал Джек. Он помешал лед в бокале, допил виски и поставил пустой сосуд на полку, искоса поглядывая на Катерину.
