качество.
— Я никогда не имел возражений против мадам Морель и твоего выбора именно ее мастерской.
— Ну и почему ты тогда насупил брови?
— Насупил брови? — возмутился он. — Ничего подобного.
Мэллори тихо фыркнула:
— Скажи это своим бровям.
Он помолчал, а потом шумно вздохнул:
— Мэллори, порой ты невероятно испытываешь мое терпение. Не будь ты моей сестрой, я бы…
— Ты бы что? — парировала она, нисколько не смущенная этими словами. — Что бы ты сделал?
Эдвард на секунду прикрыл глаза, явно стараясь сохранить терпение. Когда он снова открыл их, его лицо было совершенно спокойным, только в глубине глаз еще горели воинственные искры.
Испугавшись того, что ее план приводит к совершенно не тем результатам, Клер решила, что ей надо вмешаться.
— Пожалуйста, не ссорьтесь! — попросила она жалобно. — Тем более из-за меня. Я благодарна тебе, Мэллори, за защиту, но, полагаю, что этот вопрос надо обсудить мне и твоему брату. Разве не так, ваша светлость?
Он внимательно на нее посмотрел:
— Если вы так хотите.
— Ты ведь хотела поскорее померить те два платья, которые купила себе, — сказала Клер, обращаясь к Мэллори. — Может, тебе стоит забрать их к себе в спальню? Пенни может пойти с тобой и помочь. И я уверена, что кузина Вильгельмина будет рада высказать тебе свое мнение, если, конечно, она уже проснулась после дневного отдыха.
Мэллори не спешила уйти.
— Ты уверена? Я вполне могла бы остаться.
— Все будет хорошо.
Мэллори по очереди посмотрела на них, оценивая ситуацию.
— Ну если ты уверена. Но помни, что я буду совсем близко.
— Я не собираюсь ее убивать, — заявил Эдвард с некоторой досадой. — В противном случае ты уже много лет назад погибла бы. А теперь забирай свои платья — те два, которые ты определенно оплатишь сама из своих денег на булавки, позволь мне заметить — и отправляйся к себе. Увидимся за обедом.
Еще раз оценивающе посмотрев на Клер и Эдварда, Мэллори ушла. Горничная последовала за ней с большой коробкой в руках.
Отступив назад, Клер поманила Эдварда к себе в комнату, несмотря на то что такой поступок был совершенно неприличным.
— Полагаю, что слуги слышали уже больше чем достаточно, — пояснила она свои действия.
— Моя прислуга никогда не говорит лишнего, — заверил он ее, но вошел в комнату.
Заставив себя вздохнуть поглубже, Клер прикрыла дверь, оставив щель не шире пальца. Она хотела говорить с ним без посторонних, но не совсем забыла о правилах приличия. Чувствуя, как отчаянно бьется ее сердце, она постаралась немного успокоиться и повернулась к герцогу.
Эдвард стоял, уперев кулак в бедро, и рассматривал безбрежный океан нарядов.
— Боже правый! Вы закупили всю ткань, которая только нашлась в городе? — вопросил он.
Она не стала реагировать на его сарказм, прекрасно понимая, что позволила себе настоящее мотовство. Однако в этом-то и заключалась вся идея! Решив претворить в жизнь свой план, она в итоге заказала у мадам Морель почти все фасоны.
И вот настал решающий момент.
«Насколько он рассержен? — попыталась она понять. — Достаточно сильно, чтобы устроить мне выговор? Разъярился ли он настолько, чтобы выставить меня из своего дома и разорвать нашу помолвку?»
Она ждала, только что не потирая руки в предвкушении успеха.
Однако в отличие от ее отца в минуты гнева герцог казался сдержанным и даже хладнокровным. Он продолжал рассматривать разложенные наряды, время от времени сверяя со счетом в руке.
— Вы ищете нечто определенное, ваша светлость?
— Нет, мне просто любопытно. Например, тут описано несколько платьев с… так, сейчас еще раз посмотрю, как это называлось… — Замолчав, он стал пересматривать листки счета. — Ах да: коклюшечное кружево, которое стоит всего лишь сорок футов за ярд!
— Это кружево вручную плетут бельгийские монахини, и для его создания требуются сотни часов, — сообщила она с энтузиазмом. — Мадам заверила меня, что это лучшее на свете кружево и вполне стоит тех денег, которые тратятся на его ввоз из-за границы. Видите ли, из-за пошлин военного времени оно получается очень дорогим.
«За границей! — возмутился бы ее папенька, — Неужели в Англии нет старых дев-домоседок, которые бы, переплели нитки не хуже? И за малую долю этой возмутительной цены!»
Однако герцог остался совершенно спокоен.
— Да, пошлины на большую часть импортируемого товара в наши дни стали очень высокими. В том числе и на кружево.
— Вот почему так популярна контрабанда! — откликнулась она. — Однако мадам не покупает контрабандное кружево, так что выбора не было. Да вы и не одобрили бы такого. Я уверена, что вы никогда не окажетесь под подозрением со стороны таможенников, — добавила она, надеясь, что он поймет ее намек на французское вино, которое им накануне подавали к обеду.
Судя по лукавому взгляду, который он на нее бросил, ее намек был понят.
— Да, конечно.
Посмотрев на свои наряды, она прошла к вечернему платью из бледно-розового шелка.
— Вот на этом бельгийское кружево. Чудесное, правда?
Взяв платье в руки, она продемонстрировала его герцогу.
Его взгляд скользнул по кружеву.
— Совершенно верно. Эти монахини действительно превосходные рукодельницы.
Она решила, что он произнес эти слова совершенно серьезно, и в то же время ей показалось, что в его глазах едва заметно искрился смех.
Она нахмурила брови, начав сомневаться в том, что ее план работает так, как она на это рассчитывала. Герцог должен был злиться, а не веселиться!
— Что еще, ваша светлость? — решила не сдаваться она, — Какая ещё часть счета вас заинтересовала?
При этом напоминании: он снова посмотрел на счета.
— Ну, во-первых, само количество платьев. По моим подсчетам, их оказалось больше ста пятидесяти. Вы заметили, что заказали так много?
Невольно ее глаза округлились от удивления. В тот момент она понимала, что покупает чудовищно много нарядов, но действительно не думала, что настолько много!
«Боже правый, папенька был бы уже на грани апоплексического удара, если бы такой счет принесли ему! Так почему на герцога это не подействовало?»
— Нет, ваша светлость, — признала она. — Хотя Мэллори сказала правду: я заказала только то, что действительно было нужно.
Он молча выгнул бровь.
— Вы ведь сказали, чтобы я покупала все, что мне нужно. — Чуть помолчав, она невинным тоном добавила: — Оказалось, что мне нужно очень много.
Однако вопреки ее ожиданиям он не нахмурился, а громко захохотал:
— Мастерское преуменьшение! А что это за платье, которое стоило пятьсот фунтов? Кажется, в описании упоминались бриллианты.
«Отлично! — обрадовалась она. — Он его заметил!»
Заказывая этот туалет, она понимала, что его цена просто возмутительно высока: она никогда в жизни не делала такой покупки. Да и в прошлой жизни тоже.
