— Мне нечего сказать, — отмахнулся от их вопросов Филдс, направляясь к полицейской машине, стоявшей у тротуара.
Когда машина тронулась, оба сыщика оглянулись, будто хотели запечатлеть в памяти кукольный домик с голубой крышей и белыми кирпичными стенами и гараж с белыми пятнами на черном фоне — словно кость домино. Они думали о домике и о многом другом. Но, может быть, больше всего они думали друг о друге.
11
Филдс не тратил времени попусту. Пока машина мчалась по улицам предместья, Филдс, откинувшись на спинку сиденья, читал письма, найденные у миссис Тайсон. Он даже не поднимал глаз на Браммела, который сидел впереди рядом с шофером — младшим полицейским офицером, одетым в штатское.
Браммел и шофер разговаривали о лошадях и скачках. Как это часто бывает с заядлыми игроками, они были крепки задним умом.
— И надо же мне быть таким дураком, — рассказывал Браммел. — Хойл мне говорит: «Слушай, Стюарт, лошадка — верняк». Я на нее ставлю, и, конечно, она приходит последней. Я к Хойлу. Он оправдывается: даже тренеры, говорит, ошибаются. Ну что ж, попал в точку. «Во всяком случае, — говорит он, — с этой кобылой все кончено. Безнадежно. Я бы на нее больше ни пенса не поставил». Однако это не помешало ему снова сделать начальную ставку. Я, конечно, на нее не поставил, ну и, как водится, она выиграла. Выплачивали пятьдесят к одному. А Хойл вывернулся как ни в чем не бывало, потому что никто не мог доказать, что он на нее ставил. «Поди знай, что она выиграет», — сказал он. Я уверен, что председатель клуба и распорядители были в сговоре и сами на нее ставили. Так или иначе, а я прошляпил. Нет, вы только подумайте! Ни один игрок ничего не соображает.
Браммел и подтрунивал над собой и злился. Он еще им покажет, погодите!
Машина остановилась у светофора, и Браммел нагловато-оценивающим взглядом стал рассматривать пешеходов, снующих по раскаленному тротуару. В его власти испортить настроение большинству из них, подумал он. Эта мысль доставила ему удовольствие. Власть возвышала его над обыкновенными смертными. Но власть для него не все, он не из тех, кто тешит себя иллюзиями. Власть — хорошая штука, но он предпочел бы иметь побольше денег. Вот тогда он смог бы жить так, как ему захочется. Однако что-то удерживало Браммела от грубой погони за деньгами. Он не стал бы уподобляться тем сыщикам, которые берут взятки, или полицейским из автоинспекции, которые сбывают украденные машины. Для него был лишь один путь к деньгам: игра на скачках, и тут он ничем не отличался от двух-трех миллионов других граждан, которые старались поправить свои финансы с помощью чистокровных лошадок. Браммел играл на скачках почти ежедневно и здесь и в других городах.
Они миновали местную ратушу. Часы на ней показывали половину первого.
— Сейчас начнется первый заезд, — сказал Браммел. — Может, послушаем? — Полицейский радиоузел все время передавал экстренные сообщения, и шофер не решался переключить радиоприемник на спортивную передачу.
— Ну, переводи скорее, — сказал Браммел, — не бойся…
Диктор быстро называл лошадей, по мере того как они выходили к барьеру. Заезд был на короткую дистанцию. Лошадь, на которую ставил Браммел, пришла четвертой.
— Каждый раз, как послушаюсь этого мерзавца жокея, просаживаю деньги, — возмутился Браммел. Ему явно не везло.
С беспокойством поглядывая в зеркальце на Филдса, шофер снова переключил приемник на полицейский радиоузел. Он не доверял начальству: вечно сваливают вину на младших офицеров. Уж если кого и притянут за то, что вместо полицейских сообщений они слушали скачки, так не Браммела, а его.
Но Филдс, казалось, не обращал внимания на то, что делается на переднем сиденье, — он был поглощен письмами.
— Эх, сидел бы я сейчас на ипподроме за городом да смотрел, как лошадки мчатся — только пыль летит, и ничего мне больше на свете не надо, — сказал Браммел. Он обернулся: — Может, съездим, а, Фрэнк? — шутливо спросил он.
— Чтобы спустить последние гроши?
— А может, счастье улыбнется.
— Так оно вас и дожидается, ваше счастье, — добродушно сказал Филдс.
— Ничего не могу с собой поделать, — воскликнул Браммел. — Видно, уж так устроен человек: знает, что все это сплошное мошенничество, и все-таки надеется, что ему повезет.
Они въехали в город. По улицам сновали машины и трамваи, люди спешили на обед. Недавно отстроенное здание полиции можно было заметить издалека, оно было гораздо выше соседних домов. Снаружи здание было скорее похоже на современную больницу. Ничего зловещего и пугающего в нем не было, не то что в старые времена, когда здание полиции обязательно было из мрачного темно-серого камня.
Машина медленно подъехала к центральному подъезду. По обеим сторонам от него тянулись ряды машин, впритык одна к другой. Из широких ворот то и дело выезжали патрульные пикапы с полицейскими, в форме или в штатском. Посреди улицы стояло несколько вполне невинных на вид грузовичков, на передних сиденьях которых сидели переодетые в штатское полицейские и заносили в свои книжечки описания и номера похищенных автомобилей, сообщаемые полицейским радио. Проехала поливальная машина, и улица задымилась под палящим солнцем.
Филдс и Браммел вышли из машины и скрылись в широких тяжелых входных дверях. В вестибюле царила обычная суета. У окошечка сержанта толпились мужчины и женщины, которые пришли, чтобы заявить об угнанных автомобилях, о ссорах с соседями, о кражах. Сбоку из двери строем вышел отряд полицейских — менять уличные посты. Какой-то сыщик вел в камеру задержанного. Филдсу и Браммелу вежливо поклонились два сыщика из спецотдела по политическим делам.
— Я, наверно, не смог бы работать в их отделе, — сказал Браммел. — Их и сыщиками-то не назовешь.
Филдс промолчал. Если бы он даже и считал, что Браммел прав, ему, начальнику сыскной полиции, а, может быть, в будущем и полицейскому комиссару или помощнику комиссара не пристало неодобрительно отзываться о работниках другого отдела. Но Филдс к тому же был в принципе не согласен с Браммелом: специальный политический отдел занимался исключительно важным делом, и, конечно, его работники должны быть очень хорошими сыщиками, да притом с головой. Однако сейчас не время рассуждать на эту тему, сейчас у него своих забот по горло.
Поднимаясь в лифте на третий этаж, где помещался их отдел, Филдс сказал:
— Если до завтра ничего не выяснится, мы предпримем кое-что в другом направлении.
— Что-нибудь серьезное, Фрэнк? — спросил Браммел.
— Может быть… — ответил Филдс.
По его тону Браммел решил, что Филдс уже разработал план действий.
— Я жду важного донесения, — бросил Филдс и пошел дальше по коридору в свой кабинет.
12
Сев за стол, Филдс сразу же углубился в работу. Прежде всего сделал записи в своем дневнике — он был размером с телефонную книгу. Затем, поговорив по телефону с сыщиками своего отдела и начальниками районных сыскных бюро, он составил список всех известных воров, специализирующихся на краже драгоценностей, скупщиков краденых драгоценностей и тех, кого подозревали в подобных сделках. Список получился большой, но Филдс собирался еще пополнить его после того, как просмотрит полицейскую картотеку.
