наведаюсь к вам.
— По делу?
— Не только, если захотите, — сказал он, почему-то уверенный, что она не осадит его. Браммел был из тех мужчин, которые в глубине души убеждены, что они неотразимы. — Мало ли о чем мы можем поговорить, — продолжал он. — Уверен, у нас найдутся общие интересы.
— Я вижу, вы не любите время терять, — сказала она своим резким, хрипловатым голосом.
— О да, особенно если дело касается вас.
Она посмотрела на него с неожиданным дружелюбием.
— Чарли не понравится, если он услышит, как вы со мной разговариваете, — сказала она.
— Вы его боитесь?
— Может быть, и боюсь!
— Напрасно. Он не так страшен, как старается показать.
— Вы не знаете Чарли.
— Очень хорошо знаю. Видел его не раз. — Браммел нагло посмотрел на нее в упор. — Я даже знаю, когда он завел роман с вами.
Он припомнил, что впервые увидел ее с Руни на дерби.
— Это было ваше первое появление, — добавил он.
— У вас хорошая память, — сказала она.
— На такое лицо, как ваше, да.
— На лица вы особенно натренированы, — съязвила она, но тем не менее была польщена.
— Где Руни вас нашел? — спросил он.
— Все-то вам надо знать!
Она не хотела рассказывать ему о себе, но незаметно они начали сплетничать, словно давние и близкие друзья. Оба чувствовали, что между ними возникает та взаимная близость и доверие, которые служат залогом дружбы, когда у людей много общего во взглядах и характерах. Тем не менее на протяжении всего разговора Юнис Грэхем задавала себе все тот же вопрос: не втягивает ли он ее во что- то? Во что именно, она сама не знала. Но у нее была азартная натура, а этот ловкий красивый сыщик был так привлекателен. Где-то в глубине души она жаждала освободиться от Руни. Правда, не так, сразу… Браммела она пока поводит за нос… А Руни она скажет, что нарочно завела с ним знакомство. Он еще похвалит ее за это…
— Если вы хотите поговорить о так называемом деле, — сказала она, — заходите ко мне сегодня вечером.
— Вы серьезно?
— Испугались?
Он жадно смотрел на нее, а она продолжала дразнить его, бросая неясные намеки — на это она была мастер.
Парадная дверь отворилась. Браммел обернулся и увидел, что в холл вошел Санни Андерсон.
— Хэлло, Санни, — приветствовал он его. — Значит, вас не задержали?
— Зачем им меня задерживать? — сказал Андерсон. — Меня? Да я невинен, как младенец. Что я знаю?
— Не скромничайте, Санни, — сказал Браммел.
Андерсон даже нравился ему. После изнурительных часов, проведенных в полиции, а затем с Руни, он был все такой же: уверенный, щеголеватый, как с иголочки.
— Сегодня он у Чарли не в почете, — заметила Юнис.
— Чарли не прав, — сказал Браммел. — Нам бы никто не помешал войти. Куда нам надо, мы всегда войдем.
Андерсон бросил на Браммела хитрый взгляд.
— Берегитесь, Юнис, — сказал он, уходя. — Он к вам подберется, как змея.
— Мне нравятся змеи, — бросила она ему вслед.
Браммел добродушно усмехнулся, однако он не забывал об осторожности.
— Я тоже должен идти, — сказал он. — Чарли у себя?
— Ну, так как — увижу я вас сегодня вечером? — спросила Юнис.
— Я еще не знаю, — ответил он. — Вечером я могу оказаться в другом конце города.
Юнис мгновенно нахмурилась.
— Я позвоню, прежде, чем прийти, — сказал Браммел.
— Как вам угодно, — холодно бросила она.
Юнис не стала дожидаться его ответа и быстро, с подчеркнуто высокомерным видом пошла к двери, злясь на себя. Браммел не сводил с нее глаз и неизвестно чему улыбался. Он смотрел ей вслед до тех пор, пока ее стройная фигурка не скрылась из виду. Улыбка долго не сходила с его лица.
Все еще думая о Юнис Грэхем, он направился к кабинету Руни. Несмотря на профессиональную подозрительность, он чувствовал, что ее интерес к нему вполне искренен. Ему хотелось быть рядом с ней, вырвать ее из рук Руни. И даже желание интимной близости отступало перед более глубоким чувством — искренним человеческим интересом к этой женщине.
Телохранители Руни, стоявшие на своем посту перед кабинетом, вернули Браммела к действительности. Они явно насторожились и угрожающе нахмурились. Но тем не менее в них чувствовалась какая-то нерешительность, будто они готовы были сбежать при первых же признаках опасности. Так по крайней мере показалось Браммелу.
— Хэлло, Дарки! — сказал он одному из стражей. — Когда вышел?
— Еще чего, стану я отвечать каждому фараону! — огрызнулся Дарки.
— А я было подумал, что ты удрал из казенного дома, — продолжал Браммел. — Спутал тебя с одним парнем — тому еще отсиживать лет десять.
Дарки повернулся к своим товарищам.
— Сейчас прикончу этого фараона, — в ярости прошипел он.
Но его дружки отрицательно покачали головой — они только что побывали в полиции и были измучены и подавлены.
Дарки стих и мрачно поглядывал на Браммела. Тот постучал в дверь. Руни впустил его и быстро затворил дверь.
Король баккары уже утратил легкость и грациозность походки. Он устало опустился в кресло за письменным столом и сразу же перешел к делу.
— Какая гарантия, что вы не надуете меня, Браммел? — спросил он хриплым голосом, с трудом сохраняя спокойствие.
— Никакой.
Руни вскочил.
— Тогда нам не о чем больше разговаривать.
Браммел спокойно разглядывал длинное осунувшееся лицо Руни, неприятный кривящийся рот. Он не чувствовал к нему ни малейшей жалости.
— Лучше сядьте и не горячитесь, мистер Руни.
Руни медленно опустился в кресло и уставился на бювар, лежавший на столе.
— Вы не в том положении, чтобы торговаться, мистер Руни. Никто и пальцем не пошевельнет, чтобы помочь вам, и вы это знаете.
Да, он знал это очень хорошо. Министр отпрянул от него, как от гадюки; он не хотел рисковать своим министерским креслом ради какого-то Руни.
— Впрочем, у вас есть выход, — продолжал Браммел. — Можете предстать перед судом. Больше десяти лет вам не дадут.
— За что это? — спросил Руни, злобно сверля инспектора глазами.
— Вам лучше знать.
— А я не знаю, — упрямо ответил Руни. — К нему на мгновение вернулась его прежняя твердость духа. — Хотите меня подловить? Эти штучки мне знакомы!
— Нам незачем ловить вас, — веско сказал Браммел. — И так все яснее ясного. У нас достаточно улик,
