заболел, а
— Но если болезнь зашла далеко? Вдруг он неизлечим?
— Вовсе нет. Вы говорите так, будто он обречен! При надлежащем уходе…
Миссис Айрес опять закашлялась.
— Здесь мы не сможем обеспечить ему уход, — покачала она головой. — У нас с Каролиной просто нет сил. Это мы уже проходили.
— Может, нанять сиделку?
— Вряд ли сиделка с ним справится.
— Ну что вы, ей-богу…
Миссис Айрес виновато прятала глаза.
— Каролина говорила, вы обмолвились о больнице.
— Да, — не сразу ответил я. — Поначалу казалось, я смогу уговорить его лечь в клинику. Я думал об одной частной лечебнице, которая специализируется на подобных душевных расстройствах.
— Душевное расстройство… — повторила миссис Айрес.
— Пусть термин вас не пугает, им обозначают самые разные состояния. Клиника весьма приличная, находится в Бирмингеме. Однако не дешевая. Боюсь, инвалидная пенсия Рода не потянет оплату счетов. Пожалуй, вариант надежной сиделки все-таки лучше…
— Мне страшно, доктор Фарадей, а сиделка лишь усилит мой страх. Что, если Родерик опять устроит пожар? Возможно, в следующий раз ему удастся сжечь дом дотла или убить… себя, сестру, меня или кого- нибудь из слуг! Об этом вы подумали? Вообразите последствия! Расследование, полиция, газетчики — на этот раз они возьмутся всерьез, злосчастная история с Плутом покажется пустяком. И что будет с Родом? Сейчас все знают, что он пострадал в случайном пожаре. Если убрать его с глаз долой, это будет выглядеть так, словно он уехал лечиться, подальше от нашей зимы. Вы не согласны? Я спрашиваю вас не только как врача, но и как нашего друга. Прошу вас, помогите. Вы были так добры к нам.
Она говорила резонно. Я прекрасно понимал, что и так уже затянул с проблемой, которая едва не привела к плачевным результатам. Конечно, вреда не будет, если Родерик на время покинет имение, с самого начала я был за это. Но одно дело уговорить его лечь в клинику, и совсем другое — запихнуть туда силой.
— Что ж, это возможный вариант, — сказал я. — Естественно, я приглашу второго врача и заручусь его мнением. Однако слишком спешить нельзя. Как ни ужасно происшествие, есть шанс, что оно вытряхнет его из помрачения. И все-таки я не могу поверить…
— Вы его не видели, — прошептала миссис Айрес, не дав мне договорить. Взгляд ее был так же странен, как взгляд Каролины.
— Нет, еще не видел, — помолчав, сказал я.
— Пожалуйста, сходите к нему. А потом скажете мне, что вы об этом думаете… Одну секунду.
Жестом попросив обождать, она что-то достала из ящика тумбочки. Ключ.
Я нехотя протянул руку.
Комната, куда поместили Родерика, прежде была его спальней; видимо, здесь он ночевал во время школьных каникул и коротких побывок с военной службы. Она располагалась на той же площадке, что и спальня миссис Айрес, от которой ее отделяла только старая гардеробная. Было жутко представить, что Родерик безвылазно сидит в комнате, но не менее жутко было постучать в дверь, громко его окликнуть и, не получив ответа, заскрежетать в скважине ключом, словно тюремщик. Я сам не знал, чего следует ожидать. Попытка вырваться на свободу меня бы не удивила. Открыв дверь, я съежился, готовый к потоку брани и оскорблений.
То, что я увидел, оказалось гораздо хуже. Шторы на окнах были неплотно задернуты, в комнате стоял полумрак. Я не сразу разглядел Родерика: в мальчиковой полосатой пижаме и старом синем халате, он замер на кровати и вовсе не собирался бросаться к открывшейся двери. Руку, собранную в вялый кулак, он держал возле рта и большим пальцем теребил нижнюю губу. Даже издали и в темноте было заметно, как плохо он выглядит: сальное лицо в следах сажи отливало желтоватой бледностью, опухшие глаза воспалились, немытые волосы слиплись. Из-за рубцов отросшая щетина торчала пучками, бескровный рот ввалился. Меня поразил запах: несло гарью, потом и гнилым дыханием. В это амбре вносил свою лепту ночной горшок под кроватью, которым недавно воспользовались.
Родерик не сводил с меня взгляда, но не ответил, когда я с ним заговорил. Я присел на кровать и раскрыл саквояж; осторожно раздвинув края халата и пижамы, я приложил к его груди стетоскоп, и тогда он нарушил молчание:
— Вы его слышите?
Голос его лишь слегка отдавал хрипотцой. Я потянул Родерика к себе и приложил стетоскоп к его спине:
— Слышу — что?
Он прошелестел мне в ухо:
— Сами знаете.
— Я знаю одно: вы, ваша матушка и сестра прошлой ночью вдосталь наглотались дыма. Хочу убедиться, что это вас не угробит.
— Угробит? О нет! Ему это ни к чему. Этого оно уже не хочет.
— Помолчите минутку, ладно?
Я передвинул мембрану. Сердце его бухало, дыхание было жестким, однако в легких шумы или всхлипы не прослушивались; я прислонил его к подушке и запахнул на нем одежду. Он не сопротивлялся, но глядел в сторону и тотчас вновь принялся теребить губу.
— Пожар всех очень напугал, Род, — сказал я. — Никто не знает, отчего он возник. Вы что-нибудь помните? Можете рассказать?
Казалось, он не слушает.
— Род?
Родерик перевел на меня взгляд и раздраженно скривился:
— Я уже всем сказал: ничего не помню. Были вы, потом пришла Бетти, а затем Каролина меня уложила. Кажется, мне что-то снилось.
— Что?
Он все теребил губу:
— Просто сон. Не помню. Какая разница?
— Может, вам приснилось, что вы встаете, закуриваете сигарету или зажигаете свечу?
Рука его замерла, взгляд стал недоверчивым:
— Вы что, пытаетесь выдать это за несчастный случай?
— Еще не знаю.
— После всего, что я вам рассказал! — Родерик возбужденно заерзал. — Даже Каролина понимает, что это не случайность! Она сказала, горело в разных местах. И те отметины воспламенились, только не разгорелись.
— Точно мы не знаем и, наверное, никогда не узнаем.
— Я знаю! Знал еще вечером. Я же вам сказал: будут фокусы. Почему вы бросили меня одного? Неужели не поняли, что самому мне не справиться?
— Род, пожалуйста…
Он уже дергался, словно в белой горячке, видеть это было ужасно. Родерик вцепился в мою руку:
— А если б Каролина опоздала? — Глаза его пылали. — Сгорел бы весь дом! Сестра, мать, Бетти…
— Тихо, Род, успокойтесь.
— Успокоиться? Я же их чуть не убил!
— Не валяйте дурака!
— Что, все так говорят, да?
— Никто ничего не говорит.
— Так оно и есть, неужто не понимаете? — Он дергал меня за рукав. — Я полагал, что смогу удержать