— Она почти прежняя!
— Вы так считаете?
— Разве нет?
— Не уверена. Знаете, мать очень ловко скрывает свои подлинные чувства. Ее поколение этим славится, особенно женщины.
— Она выглядит лучше, чем я ожидал. Теперь для нее главное покой.
— Покой? — Каролина скользнула по мне взглядом. — Вы впрямь думаете, что мы сможем его обеспечить?
Вопрос показался странным, учитывая, что мы шептались посреди полного безмолвия. Прежде чем я успел ответить, Каролина шагнула к лестнице:
— Давайте на минутку зайдем в библиотеку. Хочу кое-что показать.
Я неуверенно последовал за ней в вестибюль. Каролина открыла дверь библиотеки и отступила в сторону, пропуская меня вперед.
После зимних дождей затхлая вонь стала еще сильнее. В сумраке все так же маячили задрапированные стеллажи. Единственный действующий ставень был открыт, в камине теплились покрытые пеплом угли. Возле кресла горели две лампы.
— Вы тут обжились, — слегка удивился я.
— Читала, пока мать спала. Видите ли, вчера после вашего ухода я переговорила с Бетти и кое о чем задумалась.
Каролина выглянула в коридор и негромко позвала служанку. Видимо, Бетти ждала поблизости, ибо тотчас появилась. Разглядев меня, она замешкалась на пороге.
— Пожалуйста, войди и закрой дверь, — сказала Каролина.
Потупившись, девушка вошла в комнату.
— Теперь скажи доктору Фарадею то, что вчера говорила мне. — Каролина рассеянно играла сплетенными пальцами, будто пытаясь разгладить огрубевшую на костяшках кожу.
— Не хочу, мисс, — промямлила Бетти.
— Ну же, не валяй дурака. Никто не рассердится. Что ты вчера говорила после ухода доктора?
— Ну, я сказала, что в доме живет плохое. — Бетти стрельнула в меня взглядом.
Видимо, я хмыкнул, потому что служанка вскинула голову, выставив подбородок:
— Да, живет! Я уж давно прознала! И доктору сказала, а он — мол, хватит дурью маяться. А я вовсе не маюсь! Я знала про плохое! Я его чуяла!
Каролина за мной наблюдала. Встретив ее взгляд, я сухо сказал:
— Верно, я просил ее попридержать язык.
Будто не слыша, она обратилась к служанке:
— Скажи, что именно ты чувствовала.
— Просто чуяла, что оно в доме. — Бетти чуть сникла. — Оно вроде… слуги-злыдня.
— Вот как? — усмехнулся я.
— Да, так! — притопнула Бетти. — Наверху он двигал вещи, а внизу ничего не трогал. Любил что- нибудь опрокинуть или измарать — будто грязными руками лапал. После пожара я хотела сказать. Но миссис Бэйзли отсоветовала — мол, подумают на мистера Родерика. А потом началось с миссис Айрес — все эти стуки и хлопки. И тогда я маленько сказала. Выложила самой мадам.
Теперь я начал понимать.
— Угу. Это многое объясняет. — Я сложил руки на груди. — И что она ответила?
— Сказала, ей все известно. Мол, это призрак! И она его любит! Сказала, никому не говори, это наш с тобой секрет. Я словечком не обмолвилась, даже миссис Бэйзли. Думала, все путем, раз миссис Айрес такая счастливая. А теперь призрак опять разозлился, да? Зря я молчала. Тогда бы мадам не пострадала. Простите! Только я не виноватая!
Она закрыла руками лицо и расплакалась.
— Все хорошо, Бетти. — Каролина обняла ее за вздрагивающие плечи. — Никто ни в чем тебя не винит. Вчера все растерялись, а ты была смелой и умницей. Утри глаза.
Понемногу девочка успокоилась, и Каролина велела ей идти на кухню. Зыркнув на меня, Бетти покорно вышла; я смотрел ей вслед, чувствуя повисшую тишину и настороженный взгляд Каролины. Наконец я сказал:
— В то утро, когда я усыпил Плута, она о чем-то обмолвилась. Вы все были так убиты, что я не рискнул еще больше вас огорчить. Потом началась эта история с Родом, и я заподозрил, что Бетти заронила в него мысль о всякой чертовщине. Но она божилась, что ничего ему не говорила.
— Думаю, не врет, — ответила Каролина.
Она прижимала к груди две толстые книги, которые взяла со столика возле кресла. Глубоко вздохнув, она проговорила тоном, в котором слышалось спокойное достоинство:
— Меня не волнует, что вы смолчали и я обо всем узнала от Бетти, а не от вас. Я знаю ваше отношение к тому, что происходит в доме. Но я прошу меня выслушать. Надеюсь, вы уделите мне кроху своего внимания?
Я было шагнул к ней, но вид ее говорил: не подходи.
— Извольте, — осторожно согласился я.
Каролина вновь глубоко вздохнула и продолжила:
— После разговора с Бетти я задумалась и вдруг вспомнила кое-какие отцовские книги. В памяти всплыли их названия, и вечером я пришла сюда. Боялась, этих книг уже нет… однако разыскала.
С какой-то странной робостью она передала мне два тяжелых тома. Я понятия не имел, что это за книги. С виду медицинские справочники. Но потом увидел заголовки: «Фантомы сущего» и «Темная сторона природы».
— Не думаю, что они нам помогут. — Я опустил книги, оттягивавшие руки.
Поняв, что я не собираюсь в них заглядывать, она забрала их и сама раскрыла. Движения ее были неловки, словно не вполне координированы. Теперь я разглядел, что от волнения щеки ее полыхают нездоровым румянцем. Каролина открыла книгу на странице, заложенной бумажным клочком, и вслух прочла:
— «Однажды семейство испугали внезапные перемещения предметов в гостиных, кухне и других комнатах. Один из горшков, висевших у буфета, без всякой видимой причины сорвался с крючка и разбился; на другой день упал второй горшок, на следующий — третий. Фарфоровый чайник с только что заваренным чаем вдруг спрыгнул с каминной полки».
Она бросила на меня взгляд, в котором смешались робость и вызов. Лицо ее еще больше раскраснелось.
— Это было в Лондоне, в начале прошлого века. — Каролина раскрыла книгу на следующей закладке. — А вот Эдинбург, тысяча восемьсот тридцать пятый год: «Как ни бились, все без толку: там и сям денно и нощно слышались шаги невидимки, стуки, скрежет и шорох».
— Погодите…
— А вот еще. — Каролина перелистала страницы, в спешке одну порвав. — Послушайте: «Отмечено великое множество случаев необъяснимого трезвона всех звонков в доме даже после того, как были предприняты меры, исключающие возможность ловкого жульничества».
— Ну хорошо, позвольте взглянуть.
Я взял у нее книгу и, заглянув в начало, вслух прочел названия глав, покоробившие своей претенциозностью:
— «Обитатель храма». «Двойственный сон и транс». «Потревоженные духи». «Дома с привидениями». — Я захлопнул книгу. — Кажется, об этом мы уже говорили. Полагаете, ваша мать поправится, если потакать ее фантазиям о призраке в доме?
— Да нет же, я вовсе не о том, — поспешно сказала Каролина. — Я знаю, мама и Бетти в это верят, но в книге и речи нет о призраках. В ней говорится о… полтергейсте.
— О господи! Может, еще о вампирах и оборотнях?
Каролина досадливо покачала головой:
— Год назад я бы тоже так говорила. Но ведь это всего лишь слово, которым мы обозначаем
